В 2008 году историки отмечают несколько «круглых дат» в истории народов и государств Средней Европы, зарубежных славянских народов. В событиях XIX-ХХ вв. большая роль принадлежала Российской империи и СССР. Назову только три даты, которые помнят очень многие – революция 1848 г., «весна народов», окончание русско-турецкой войны и Берлинский конгресс 1878 г. и 1968 г., «Пражская весна». В этот список необходимо добавить и еще одну дату, которую в современной России забывают практически все – и коммунисты, и либералы, и власть, и «гражданское общество». Речь идет о начале советско-югославского конфликта (1948 г.).
До 1953 г. его можно называть «конфликтом Сталина-Тито». Однако он имел более глубокие геополитические и идеологические корни, чем личная вражда двух коммунистических вождей, и поэтому в иной, латентной форме, то обостряясь, то затихая, просуществовал вплоть краха КПСС и Союза коммунистов Югославии, вплоть до распада СССР и Социалистической Федеративной Республики Югославии в 1991 г.
В современном историко-политическом сознании народов постъюгославских государств (и сербов, и черногорцев, и хорватов, и словенцев, и других) события шестидесятилетней давности, а также порожденная ими идеология и психология тех лет, тесно связанная с именем Йосипа Броза Тито, живы до сих пор. И не только старшего поколения, которое было воспитано на идеях товарища Тито, но и поколения среднего и молодого. Поэтому если рассуждать об отношениях России (СССР) и народов Югославии, невозможно игнорировать опыт и последствия этого драматического и постыдного для обеих сторон конфликта. Конфликта, который по сути дела стал первой трещиной в едва созданной после Второй мировой войны «мировой системе социализма», конфликта, который стал символом сопротивления сталинизму не только в «странах народной демократии», но и отчасти, в СССР, конфликта, без осознания сути которого невозможно понять ни события в Венгрии в 1956 г., ни «Пражскую весну» 1968 г., ни кризис в Польше 1980-1981 гг., ни «бархатные революции», ни, соответственно, политику Москвы по отношению к странам Центральной и Юго-Восточной Европы. Не говоря уже о том, что тогда в море ГУЛАГа влился, хотя и относительно маленький, но все же «югославский ручеек». Упомянем хотя бы об известной актрисе Татьяны Окуневской.
Что же произошло шестьдесят лет назад?
После нападения Германии на СССР югославские партизаны во главе с Й. Брозом (прошедшим в конце 30-х годов коминтерновскую закалку – «беседы», или, скорее, допросы, доносы на друзей и старших товарищей по партии, специальную подготовку, необходимую в те году любому иностранному коммунисту), превратились в самых близких и ценных союзников нашей страны. Но отношения между Сталиным и Тито, Кремлем и руководством партизан, Коминтерном во главе с Георгием Димитровым и КПЮ были отнюдь не простыми. Очень скоро одной из самых чувствительных точек в них стал постоянно подчеркивавшийся суверенитет движения, изначально стремившегося к восстановлению Югославии и независимости действий партизан.
Военную помощь, оказанную СССР партизанам Тито, трудно переоценить. Хотя стала поступать она не сразу и была недостаточной. В сентябре 1944 г. было подписано соглашение о временном вступлении советских войск на территорию Югославии. В результате совместной операции Советской Армии и Народно-освободительной армии Югославии (в том числе и созданной в 1943 г. в СССР Югославянской бригады) 20 октября 1944 г. был освобожден Белград. Помощь Советского Союза Броз Тито и его соратникам не ограничивалась поставками вооружений и внешнеполитической поддержкой. С самого начала она затрагивала и область государственного, в том числе военного строительства, создание спецслужб – разведки, контрразведки и т.д. Это была «братская помощь» союзнику, подчиненная целям советской внешней политики – борьбе за Балканы, за Югославию не только с «державами оси», но и с собственными союзниками – Великобританией и США.
В 1944, 1945 и 1946 гг. Й. Броз Тито приезжал в Москву, где регулярно удостаивался чести быть принятым И.В. Сталиным. Югославия всегда называлась первой при перечислении союзных государств. «Сталин обнимал Тито, предсказывая ему будущую роль в европейском масштабе», – вспоминал соратник Тито Милован Джилас, ставший первым югославским диссидентом. Но «скрытые трения продолжались непрерывно». Они касались и принципиальных вопросов общей политики коммунистических партий (аграрный вопрос), и контактов Югославии со странами и партиями в Восточной Европе минуя Москву (проблемы объединения Югославии и Албании и создания федерации Югославии и Болгарии), и политики территориального урегулирования после Второй мировой войны на фоне начала «холодной войны» (Триест), и двусторонних отношений (отношение Москвы к реформе югославской армии), и ситуации в Греции, где шла гражданская война, и других проблем.
Привыкнув во время войны с германским фашизмом использовать «славянскую идею», И.В. Сталин и не скрывал, что она нужна ему лишь как средство для завоевания и удержания господства СССР во всем мире. По свидетельству того же М. Джиласа, он заявил: «Если славяне будут едины и солидарны, то никто в будущем и пальцем не пошевельнет». «Солидарность» славян использовалась им в геополитических расчетах, поскольку, «если дать немцам двенадцать – пятнадцать лет», то «они снова будут на ногах». Впрочем, для осуществления советского господства «вождь» мог найти и иного союзника. Как вспоминала его дочь Светлана Аллилуева, после окончания войны он часто повторял: «Эх, с немцами мы были бы непобедимы».
6 июня 1946 г. генералиссимус и «лучший друг славянских народов» И.В. Сталин пригласил маршала Й. Броза Тито, «любимого героя славянских народов», единственного среди всех иностранных гостей, на центральную трибуну Мавзолея, словно решив всему миру продемонстрировать и своего преемника, и силу своей политики. Но прошло только два года, и Кремль предъявил Тито и его соратникам самое страшное в те годы обвинение в «троцкизме», а позднее стал называть их не иначе, как «убийцами и шпионами».
С лета 1948 г. советско-югославский конфликт стал определять ситуацию на Балканах. Полемика между Москвой и Белградом усиливалась. Ее двумя наивысшими точками стали две резолюции Информационного бюро коммунистических партий (Коминформа) 1948 и 1949 гг. 19-23 июня 1948 г. в Бухаресте состоялось второе совещание Коминформа. На нем участники приняли резолюцию «О положении в Коммунистической партии Югославии». В ней констатировалось, что руководство КПЮ «за последнее время проводит в основных вопросах внешней и внутренней политики неправильную линию, представляющую отход от марксизма-ленинизма», «недружелюбную по отношению к Советскому Союзу и к ВКП (б) политику» и стремится «постепенно привить югославским народам… ориентацию на капитализм».
Авторы резолюции заканчивали ее плохо скрытой угрозой: «Информбюро не сомневается, что в недрах КПЮ имеется достаточно здоровых элементов, верных марксизму-ленинизму», задача которых состоит в том, чтобы «заставить своих нынешних руководителей открыто и честно признать свои ошибки... и порвать с национализмом, всемерно укреплять единый социалистический фронт против империализма». Если же «нынешние руководители КПЮ окажутся неспособными на это – сменить их и выдвинуть новое руководство».
На состоявшемся в июле 1948 г. пятом съезде КПЮ после отчетного доклада Тито сходил с трибуны под возгласы «Сталин–Тито!». Но никакие уверения в поддержке и любви к Сталину, ВКП (б) и СССР уже не могли изменить ситуацию; скорее, они только раздражали Москву. Конфликт не угасал, а разрастался все сильнее.
На лето и осень 1949 г. приходится апогей обвинений в адрес КПЮ, которая стала именоваться «передовым отрядом империализма», «шпионской группой», «фашистско-гестаповской кликой». Критика из области хотя и абсурдной, но все же политико-идеологической полемики перешла в область грубой и часто бессмысленной брани, которая не приносила СССР ничего, кроме вреда.
На состоявшемся 16-19 ноября 1949 г. в Будапеште третьем и, как выяснилось, последнем заседании Коминформа была принята вторая резолюция о положении в КПЮ, называвшаяся «КПЮ во власти убийц и шпионов». Уже первые строки показывают не смягчение, а ужесточение позиции Москвы и ее союзников: «за время, прошедшее после этого Совещания Информбюро, завершился переход этой клики от буржуазного национализма к фашизму и прямому предательству национальных интересов Югославии».
21 декабря 1949 г. «Правда» развила этот тезис и прямо написала о том, что «недалек тот час, когда предательскую клику Тито (...) постигнет позорная судьба преступных наемников империалистической реакции». Это была уже прямая угроза военного вмешательства. Возможные операции против Югославии не были изолированным явлением и рассматривались в общем контексте советской внешней и военной политики. 21 апреля 1950 г. в газете «За прочный мир, за народную демократию!» появилась статья М.Б. Митина о неизбежности войн между социалистическими и капиталистическими странами. К этому моменту, по кремлевской калькуляции, Югославия уже давно не относилась к «социалистическим странам».
Были разорваны все договоры между СССР и странами «народной демократии», с одной стороны, и Югославией – с другой, подписанные после окончания войны. Разоренная войной страна лишилась экономической помощи. СССР попытался организовать и политико-дипломатическую блокаду Югославии, однако безуспешно. С обеих сторон была развязана пропагандистская и контрпропагандистская война. Из СССР и союзных ему государств ежедневно велась непрерывная радиопропаганда, нелегальным путем доставлялась подрывная литература.
Со временем, когда США и страны Западной Европы убедились в том, что советско-югославский конфликт – это реальность, а не провокационная инсценировка, Югославия стала получать, хотя отнюдь не бескорыстно, политическую, финансовую, а затем и военную помощь США, Великобритании и других стран. Осенью 1949 г. Югославия вынесла обсуждение своего вопроса на Генеральную ассамблею ООН, а также была избрана, несмотря на противодействие Москвы, в Совет безопасности ООН в качестве непостоянного члена, то есть получила международное политическое признание.
Политика Сталина по отношению к Тито и руководству КПЮ после разрыва не оставалась неизменной. Первоначально в Москве рассчитывали, что «здоровые силы» в самой КПЮ смогут отстранить Тито от власти. Когда стала очевидна несбыточность этих надежд, было организовано военно-политическое давление на Югославию практически по всему периметру ее границ, и каждая провокация в любой момент могла перерасти в открытый конфликт. «Когда провалилась попытка организации вооруженного восстания в стране, началась подготовка к вооруженной интервенции извне», – вспоминал один из видных титовских функционеров С. Вукманович-Темпо. Когда стала очевидной невозможность и военной интервенции, в Москве стали вынашивать идею физического устранения самого Й. Броза Тито. Но этот план Сталин осуществить и не сумел, и не успел.
Согласно недавно опубликованной «Схеме возможной военной акции в отношении Югославии с целью замены ее партийно-государственного руководства» вторжение должно было осуществляться в трех направления – с территории Венгрии, Румынии и Болгарии. Вполне вероятны были и действия со стороны Адриатического моря. Как косвенно свидетельствуют самые разнообразные источники, на различных этапах существовали разные варианты этого плана. Возможны были и крупномасштабные операции, и операции «малого масштаба». Их могла проводить Советская Армия и одна, и вместе с армиями других стран «народной демократии» – непосредственно заинтересованными соседями – Венгрии, Болгарии, Румынии, Албании. «Результат» мог быть достигнут и полномасштабными боевыми действиями, и спецоперациями тайных служб и т.д.
На границах Югославии постоянно возникали вооруженные инциденты. Будапешт, Бухарест, София и Тирана обвиняли в этом югославов. Белград, конечно, возлагал ответственность исключительно на противную сторону.
Часть югославских партийных и государственных функционеров, считавших, что Сталин был прав, либо осталась в СССР и «странах народной демократии», либо сумела туда бежать. Эти люди составили югославскую коммунистическую, но антититовскую эмиграцию. Находясь на содержании властей укрывших их государств, они занимались непрерывной деятельностью, направленной на устранение Тито и его соратников от власти в надежде самим эту власть обрести.
Планы убийства Тито скорее походили на запоздалую месть побежденного победителю. Недавний победитель Гитлера – Сталин - потерпел унизительное поражение от своего «лучшего ученика» и в самой Югославии, и в международном коммунистическом движении, и на международной арене. Но это было поражение не только Сталина, но и сталинизма, доказавшее полную неэффективность социализма, основанного на репрессиях, страхе и военной угрозе. Впрочем, вскоре это оказалось и поражением Йосипа Броза Тито, который после смерти Сталина в 1953 г. и формальной нормализации советско-югославских отношений в 1955-1956 гг. отказался от развития демократических экспериментов в своей стране. Отказался, поскольку некому стало доказывать свою «правоту».
В 1991 г. и «этатистский», и «самоуправленческий» социализм, показав свою экономическую и политическую нежизнеспособность и неэффективность, прекратили свое существование.
