В новости о том, что заместитель генерального прокурора РФ Сабир Кехлеров считает необходимым наделить прокуроров правом самостоятельно прекращать поступающие к ним уголовные дела, есть три темы. Неплохо бы понять, что он имел в виду.
Исходя из цитаты («Бывают случаи, когда очевидно, что нет доказательств и дело надо прекращать, но таких полномочий у прокуратуры нет»), прокуроры ратуют за право прекращать уголовное дело в отношении конкретного обвиняемого, если в деле нет достаточных доказательств. Но прокуроры не просто так являются представителями государственного обвинения. Они и сейчас решают – достаточно ли собрано в уголовном деле (следствием или дознанием) доказательств для направления в суд. Проще говоря – изучив в течение 10 дней уголовное дело, прокурор или дает свое согласие на обвинение лица в суде, или нет.
Когда доказательств мало, прокурор не утверждает обвинительное заключение и возвращает дело следователю. Не удастся собрать новые доказательства — прокурор не даст свое согласие — и следователям придется такое уголовное дело прекратить.
Если бы прокуроры на самом деле были всерьез заинтересованы в том, чтобы не пропускать дела в суд без доказательств, количество лиц «реабилитированных» на следствии было бы больше. А пока порядок примерно такой – прокуроры возвращают для дополнительного расследования следователям МВД и СК около 20 000 уголовных дел в год (из примерно полумиллиона поступивших), из которых чуть меньше 2000 прекращается и только около полутысячи – в связи с отсутствием состава, еще около тысячи приостанавливаются. Остальные рано или поздно все-таки попадают в суд. Поэтому проблема, наверное, не в этом.
Мировой опыт знает много вариантов, в которых представители государственного обвинения наделены правом прекращать уголовное преследование – как в случае недостаточности доказательств, так и в случае возможности избрать «легкое» наказание (например, в Германии прокуратура может предложить прекращение дела до суда в обмен на уплату штрафа). Однако все эти полномочия тесно связаны с ролью прокурора как руководителя предварительного расследования. У нас прокурор от следствия юридически все больше отделяется, так что сами по себе отдельные полномочия прекращать дела «за недостаточностью доказательств» при их поступлении с обвинительным заключением выглядят чуждыми – не слишком ясно, чем оно сильно будет отличаться от современного положения.
УПК РФ закрепляет принцип осуществления правосудия только судом. Это значит, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда. Также подсудимый не может быть лишен права на рассмотрения его дела судом по подсудности. Если прекращать уголовное дело из-за недостаточности доказательств – это, по сути, сопоставимо с оправданием: обвиняемый будет считаться «реабилитированным» и иметь право на компенсацию за то, что был подвергнут уголовному преследованию. В такой трактовке это не противоречит принципу осуществления правосудия только судом – ведь человек будет признан невиновным. Однако есть еще прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям.
Статистика, приведенная в новости РИАН, именно об этом: ежегодное прекращение в суде по 200-220 тысяч уголовных дел на основании главы 11 УК РФ ("Освобождение от уголовной ответственности", включающей раскаяние, примирение сторон и истечение сроков давности привлечения к ответственности) — это принятие решения (постановления, не приговора) о том, что подсудимый совершил преступление, но его можно не подвергать наказанию – потому что он примирился с потерпевшим или уже истек срок давности.
Ключевым является то, что факт совершения преступления признается доказанным. В случае если подсудимый не соглашается на прекращение уголовного дела по сроку давности – суд вынесет приговор, где признает человека виновным, но от наказания освободит. Но в биографии лица в любом случае останутся сведения о привлечении к уголовной ответственности – со всеми «неформальными» последствиями для него и родственников.
Должны ли быть такие полномочия у прокуроров? В принципе – если на это по-прежнему будет необходимо согласие заинтересованных лиц – это не изменит ничего для обвиняемых и потерпевших, и действительно снизит нагрузку на суды. С другой стороны, в связи с примирением сторон и по истечению срока давности можно прекращать дела в период предварительного следствия и сейчас (и надо полагать, часть дел после «доследов» прокуроров так и прекращаются – в том числе там, где доказательств для судебного рассмотрения показалось маловато, но на прекращении «в чистую» прокурор не настоял). Но делают это очень редко. Во-первых, потому что следствию нужен показатель «направлено дел в суд» и он измеряется в процентах от числа оконченных дел. Любое прекращенное дело его портит. Во-вторых, легальным основанием / оправданием того, что «не надо на следствии прекращать дела» обычно называют именно то, что человек признается по сути виновным в преступлении, а это – прерогатива суда. Тем более, что суд может и не усмотреть оснований для прекращения - это право, а не обязанность суда.
Вот и получается, что такая инициатива порождает больше вопросов. Основной из которых – хорошо, это разгрузит суд, но что изменит в досудебной стадии? Если это шаг к тому, чтобы менять досудебное расследование, тогда начинать надо с дискуссии о роли прокурора и следователя в современной системе уголовного процесса, а не с отдельного полномочия прокурора.
Хотя в целом – подчеркну – расширение прав государства на «недоведение» до суда уголовного преследования - это вполне известный мировой тренд. Но – тогда уж, наверное, надо начать с того, чтобы дать прокурорам в любой момент следствия право прекращать уголовное преследование в связи с отсутствием состава преступления. Дальше можно будет посмотреть, возрастет ли значимо число лиц, реабилитированных до суда. Зная устойчивость системы к изменениям и то, что практики работы давно сложились, ожидать изменений для массовых дел даже в таком случае не приходится.
