Начиная с 2003 года все без исключения избирательные кампании (президентские или парламентские) на просторах бывшего СССР проходят в режиме “предчувствия революции”. Это касается не только государственных образований, признанных международным сообществом. Свою “бархатную революцию” пережила почти год назад непризнанная Абхазия, а “предчувствие” революционных изменений в июне 2005 года - Нагорный Карабах.
В этом смысле не стал исключением и Азербайджан. Избирательная кампания в азербайджанский Милли миджлис (Парламент) третьего созыва стала проверкой на состоятельность как “революционных”, так и “контрреволюционных” сил этой закавказской республики. “Оранжевая революция”, о которой так долго говорили оппозиционные лидеры Азербайджана (Иса Гамбар, Али Керимли и другие), не произошла. Более того, действия противников алиевского режима показали всю ограниченность их политических (прежде всего людских) ресурсов. На вопрос корреспондента информационного агентства REGNUM “Будет ли в Азеpбайджане реализовываться сценарий, имевший место на Майдане Незалежности в Киеве, когда люди не уходили с площади, оставаясь там ночевать?” лидер блока “Азадлыг” (“Свобода”) Иса Гамбар ответил: “У нас таких планов нет”.
Более того, оппозиционер номер один уже не единожды после подведения итогов народного волеизъявления выдвигал тезис о “конструктивном характере” своей борьбы. “Мы принимаем решения на основе нашего анализа ситуации. Наша борьба ведется силой решений, стратегически спланированных в ходе всей избирательной кампании. Безусловно, мы готовились к такому повороту событий и знаем, как себя в этих случаях вести. Конечно, если произойдут какие-то серьезные события, мы внесем изменения в ход наших действий. Мы будем бороться до конца, до проведения в Азербайджане демократических выборов. Но наша борьба будет в рамках Конституции Азербайджана”. Однако не надо быть политическим пророком, чтобы констатировать, что имей азербайджанские “оранжевые” поддержку в регионах страны и ярких лидеров уровня Саакашвили, их действия не носили бы столь подчеркнуто“конституционный характер”. Таким образом, ноябрь 2005 года стал для азербайджанской оппозиции, говоря словами классика, “генеральной репетицией” революции.
Но остановится ли “оранжевая волна” на Азербайджане? Сегодня многие эксперты говорят о повторении бакинского сценария на выборах в Казахстане. Сразу же после провала “цветной революции” в Баку в другой центральноазиатской стране Узбекистане огласили приговор участникам андижанских массовых беспорядков. Официальный Ташкент показал, что компромисса с организаторами “великих потрясений” не будет. Но можно ли говорить об отступлении революции на постсоветском пространстве?
На наш взгляд, такой вывод преждевременен. Серия “бархатных революций” в республиках СНГ уже существеннейшим образом изменила роль и значение постсоветского пространства в мировой политике, создавая новую конфигурацию сил в Евразии. Суть происходящего очевидна уже всем - доминированию России на постсоветском пространстве приходит конец. С революциями или без них. И Ильхам Алиев, и готовящийся к возможной революции президент Армении Роберт Кочарян, и другие лидеры СНГ пытаются добиться легитимации своих действий в Вашингтоне и Брюсселе, а не в Москве. Алиев апеллирует к Западу, чтобы Штаты и Европа осознали опасность экс-народнофронтовцев для кавказской геополитики. Кочарян принимает замечания европейских структур (ПАСЕ) для продавливания своего проекта года - конституционных поправок. “Контрреволюционные” лидеры перехватывают лозунги, требования революционеров и пытаются сами стать “оранжевыми” без майданов и площадей. Лучше всего это удалось президенту Молдовы Владимиру Воронину. Но и его коллеги по президентскому цеху не отстают. Ильхам Алиев попытался сыграть роль главного антикоррупционера, а Кочарян – “демократизатора” политических институтов Армении.
Пространство бывшего СССР перестает быть российской внешнеполитической собственностью. И если до “революции роз” и “оранжевой революции” эксклюзивную роль России в СНГ не признавали США и ЕС, то сейчас эту роль отрицают в странах СНГ. Благодаря “бархатным революциям” в этих государствах к власти пришли жесткие целеустремленные деятели, четко представляющие свои цели и задачи, и в отличие от своих российских коллег обладающие политической волей. Они отказались от функции младшего партнера России и сделали свой “цивилизационный” выбор в пользу европейской и североатлантической интеграции.
“Бархатные революции” на постсоветском пространстве - это второй акт революционного процесса в странах “мировой социалистической системы”. На первом этапе происходил распад внешней советской империи – Варшавского договора и СЭВ. Сегодня полным ходом идет окончательная ликвидация внутренней империи СССР. В 1989-1990 гг. в странах Центральной и Восточной Европы произошло национально-демократическое самоопределение, то есть отказ от внешнего принуждения коммунистической империи в пользу либеральных ценностей со своей национальной спецификой. Процесс национализации либерализма и демократии произошел там одновременно со свержением коммунистов - коллаборантов СССР.
Советские республики (кроме, может быть, прибалтийских) получили независимость не в результате длительной национально-освободительной борьбы. Свобода и суверенитет стали результатом национального самоопределения первых секретарей рескомов, испугавшихся перестроечной либерализации. Это было верхушечное самоопределение. И территории, и население самоопределившиеся советские республики получили из рук КПСС. “Парад суверенитетов” не давал ответа на вопросы: “Насколько жизнеспособно будущее независимое государство? Появится ли в его границах нация как гражданско-политическое образование?”
Если и элиты, и граждане Польши, Венгрии, ГДР и Чехословакии сделали свой однозначный выбор в пользу Европы, то в постсоветских государствах этот выбор был не очевиден. Лидеры бывших союзных республик использовали европейскую и демократическую риторику, но на практике строили модель управляемой демократии. В результате страны СНГ застряли на пути “перехода”. “Срединная модель” (или “третий путь”) развития показал свою крайнюю неэффективность. Управляемая демократия продемонстрировала слабую управляемость и малую демократичность. А “бархатные революции” стали реакцией на “срединный путь” развития и платой за управляемую демократию.
В 1991 г. страны СНГ провозгласили национальное самоопределение без свободы, в 2004-2005 гг. “пошел процесс” либерализации национального самоопределения. Лозунги освобождения от имперской опеки начали дополняться призывами к отказу от авторитаризма и советской управленческой практики.
В перспективе реализация национально-демократического проекта в СНГ вызовет серию новых революций - кадровых. Окончательно уйдут выдвиженцы брежневского и перестроечного периода. Будут сформированы новые критерии кадрового отбора, продвижения по службе и оценки эффективности труда бюрократа. Произойдет смена поколений политиков и управленцев. И это, опасаясь революции, уже делают Алиев, Кочарян, Воронин. Процесс слишком затянулся.
Ускорение десоветизации окончательно превратит Россию в одну из республик СНГ. Советский проект, упорно внедряемый РФ, сегодня не востребован. В конечном итоге постсоветское пространство как некий политико-географический образ уйдет в прошлое. Каждая из стран, выбравших путь национально-демократического самоопределения, идентифицирует себя вне исторической связи с рухнувшим Союзом.
Национально-демократический проект может быть реализован как в революционной, так и в эволюционной форме. Очевидно, что не везде революционные процессы пройдут в обозримом будущем и одной и той же форме. В Молдове, сделавшей выбор в пользу Запада, произошла относительно мирная смена поколений политиков, что не помешает впоследствии охарактеризовать этот процесс как революцию.
В Армении еще в 2003 году прошла “генеральная репетиция” революции. В этой наиболее пророссийской республике сформировался многочисленный интеллектуальный слой, который готов обменять нынешнее маргинальное положение страны на европейскую и североатлантическую интеграцию даже путем определенных уступок по Нагорному Карабаху. Позиции этого слоя людей усиливает тот факт, что власть в республике фактически приватизирована карабахцами во главе с президентом Робертом Кочаряном. Однако в отличие от Украины и Грузии, власть в Ереване достаточно сильна, обладает определенным авторитетом и имеет мощный патриотический ресурс. Но время работает против нынешней элиты. Подрастает новое поколение армянских политиков, идеологически не связанное с борьбой 1980-1990-х гг. за “воссоединение с Карабахом”, а потому готовое смотреть на перспективы своей страны прагматично.
Против местной правящей элиты работает время и в Белоруссии. Авторитарная политика Александра Лукашенко оставила его режим без серьезной интеллектуальной поддержки. В запасе у официального Минска кроме харизмы Батьки нет ни новых идеологических программ и проектов, ни свежих экономических идей. В республике насаждается советская идентичность, при том что сам факт существования Белоруссии способствует формированию национальной белорусской идентичности. В определенный момент в республике неизбежно начнется рассогласование этих двух моделей самоидентификации.
Особая статья - национально-демократический проект в странах Центральной Азии. Сегодня с полной уверенностью можно констатировать, что режим восточной деспотии Сапармурата Ниязова не оставляет никаких шансов для народной революции. Смена власти и демократизация режима здесь возможны лишь посредством дворцового переворота либо военной интервенции. Что касается Казахстана, то здесь наличествуют важные предпосылки для “бархатной революции”. С одной стороны, власти этой страны осуществляют форсированную вестернизацию, прежде всего в экономической и образовательной сферах. Несмотря на включенность этого государства в мусульманский мир, в политическом смысле ислам не имеет здесь мощных позиций. При этом о политической либерализации в Казахстане говорить не приходится. Однако за последнее десятилетие там сформировался слой младоказахов, получивших европейское и американское образование и сумевших оценить преимущества либеральной экономики. Противоречия между двумя “вестернизациями” - вот основа для будущих революционных преобразований в этом государстве. Однако “оранжевая революция” там может пройти и на кабинетном уровне, а может стать отсроченной перспективой.
Узбекистан и Таджикистан - государства, где огромную роль играет исламский фактор. Здесь, в отличие от Киргизии и Казахстана, революционный проект будет протестом исламистов (возможно, под лозунгами исламской демократии) против светского авторитарного режима. На сегодняшний день в странах исламского мира главный водораздел проходит не между демократией и тиранией, а между авторитарной догоняющей модернизацией и исламским традиционализмом. А значит, революция на востоке СНГ не может рассматриваться как абсолютное благо и универсальная отмычка для решения проблемы десоветизации. В любом случае, даже при реализации исламского сценария в Узбекистане и в Таджикистане мы станем свидетелями появления нового поколения политиков.
При любом развитии революционных процессов на территории СНГ очевидно одно. Последние призраки Советского Союза разрушаются, последние иллюзии по поводу его восстановления уходят.
