Одним из заметных событий последнего времени стала победа граждан, к которым вовремя присоединилась «Единая Россия», в борьбе за водителя Олега Щербинского. С подачи известного теле- и радиоведущего Владимира Соловьева множество водителей повязали на свои машины белые ленточки – в знак солидарности с Щербинским. О механизме подобных акций и о том, как они вписываются в формат коммерческой радиостанции, мы побеседовали с Владимиром Соловьевым. Интервью взял Леонид Клейн.
Почему эффективные общественные акции, такие, как «белые ленточки», у нас делают коммерческие радиостанции, а не политические партии?
Здесь есть несколько заблуждений. Первое: что коммерческая радиостанция делает это из-за своих тайных выгод. Это большая ошибка. Никакой рекламодатель не реагирует на количество ленточек, потому что существует отлаженная система рейтингов, на которую все ориентируются. Кроме того, радиостанция тратит свое собственное неоплаченное время – поэтому с позиции коммерции это время вообще потерянное. Это время из рекламных блоков или – если это мой эфир – вместо какой-нибудь рубрики. У нас у каждой рубрики есть спонсор. А тут…
… спонсор – гражданское общество?
Да, именно так. Второе глубочайшее заблуждение – что движение автомобилистов может быть политическим. Тот факт, что у человека есть машина, не делает его левым, правым или центристом. Автомобилисты не становятся едиными в своих политических взглядах. И, будучи объединены по поводу своих экономических требований, они не едины в своих политических взглядах.
Но если человек ездит на новой иномарке ценой в 15 тыс. долларов, – а таких иномарок в Москве десятки тысяч – то, наверное, легко можно предположить, за какую партию он голосует.
Вы сильно ошибетесь. В этом основная проблема. Многие наивно полагают, что если человек достиг определенного уровня достатка, то он обязательно должен стать либералом. Это не так. Во-первых, потому, что либералы страшно ругаются друг с другом; во-вторых, колоссальное количество людей, зарабатывающие такие деньги, голосуют, как бы это ни было обидно, за «Единую Россию», просто потому что являются прагматиками. Кроме того, огромная часть вообще не ходит голосовать, потому что их тошнит от любой партии. А раз политические воззрения не совпадают, то любая попытка создать автомобильное движение обречена на провал. Общественное – да, политическое – нет.
То есть вы не боитесь, что вас могут использовать? Что сегодня вы призываете повесить белые ленточки, а завтра какие-нибудь лимоновцы выйдут на дорогу с белыми ленточками и блокируют президентский кортеж?
Все будут понимать, что это не относится к нам. И вообще, если вы перекрываете дорогу, то просто создаете неудобства людям. Причем простым людям. Для начальства просто проведут другую дорогу, или впереди кортежа пройдут жестко «нехорошие» люди и всех раскидают – это же Россия. А обычным людям просто будет плохо. И потом вопрос – где остановиться? Можно и в заложники брать, и говорить: «Пока не проведете демократические реформы, – заложников не отпустим».
В вашей акции есть какая-то невероятная легкость. Чтобы принять участие в выборах, надо все равно куда-то пойти. А здесь привязал ленточку – и уже член гражданского общества.
Конечно, и именно с таких простых вещей надо начинать. Но, кстати, куча народу поплатилась даже за такой невинный поступок – было море звонков на «Дождь», что ленточки срывают, останавливают машины около центрального здания МВД и срывают.
Это уже какая-то латентная гражданская война…
Ну, гражданской войной это назвать трудно. Скорее, это контрпиар. Кроме того, сколько грязи было вылито на меня, и на радиостанцию… Оказывается, я занимаюсь самопиаром.
А разве нет?
Мне казалось, что мое лицо народ и так довольно неплохо знает. То есть мне пиар уже не нужен. Я не планирую никакой политической деятельности, я не иду в Госдуму, не собираюсь становиться президентом какого-нибудь автомобильного общества. Я это делаю потому, что мне Щербинского было жалко, и потому, что мигалки достали. Кстати, если бы хотел, давно бы уже был депутатом, – не раз предлагали. Почти все политические партии.
Здесь вы в любом случае отстаиваете правильные вещи. Но на «Серебряном дожде» была, на мой взгляд, совершенно безобразная акция, когда вы предлагали какой-то маргинальной публике целовать «Порше», чтобы потом заполучить эту машину. Это по стилистике, по эстетике настолько отвратительно, настолько унижает человеческое достоинство, что ни о каком гражданском обществе уже не может идти речь. Как сочетаются в пределах одной радиостанции такие вещи?
Я не хотел бы это комментировать подробно, потому что есть корпоративная этика, но могу только сказать, что отнюдь не все, что происходит на «Серебряном дожде», имеет ко мне хоть какое-нибудь отношение. Я не являюсь совладельцем радиостанции, я не распоряжаюсь временем своего эфира. Отнюдь не от всех акций нашей радиостанции я в восторге. Что касается того мероприятия, то я туда приезжал – смотрел на этих ребят, мне было их жалко. Одному из них я даже помог выйти из этой позорной ситуации.
Есть еще программа, где за вознаграждение предлагают вернуть угнанный автомобиль, и здесь радиостанция по сути выступает в роли посредника между бандитами и владельцами машин…
У меня в эфире нет даже анонсов этой акции. Вот мой ответ. Я не хочу в это лезть. Я искренне надеюсь, что все это делается из желания помочь людям. Знаете, я далеко не всех готов рекламировать и поддерживать. Вот тут недавно Александр Смоленский (бывший глава банка «Столичный» и т.д. – «Полит.ру») написал книгу, хотел ее пропиарить. Я сказал – это не ко мне. Вообще, когда люди покупаю час эфира – они покупают площадку, а не мое отношение.
То есть вы не продаетесь?
Когда мне говорят, что я продажный, мне трудно объяснить людям, что я пришел на радио уже довольно богатым человеком, зарабатывал деньги другим способом – у меня были свои заводы, потом я их продал… Одним словом, мне не надо париться, чтобы зарабатывать деньги. Я могу хоть завтра уйти на пенсию. Но мне интересно заниматься журналистикой, чтобы иметь возможность делать социальные программы.
С другой стороны, надо понимать, что радиостанция должна как-то жить, иначе придется залезть в карман либо Кремлю, либо олигархам. А мы никому не принадлежим.
Вам не кажется, что общая политическая неустроенность – это чрезвычайно удобная форма существования для различных масс-медиа: всегда есть очень актуальная и – если не переходить определенные рамки – безопасная тема для обсуждения?
Нет. Ведь любому главному редактору нужно общаться с властями предержащими. Вы думаете, нас за такие акции по головке гладят? В последнее время в СМИ удобно работать, когда тебя власть любит – и любит взасос.
Но при этом есть некая граница, дальше которой вы не пойдете? Я прекрасно помню эфир «Эха Москвы» в октябре 1993 года. На тот момент это радио перестало быть средством массовой информации, а стало «коллективным агитатором и пропагандистом».
Кстати, я с ужасом думаю о том, что в 1991 году было понятно, на чьей стороне нужно находиться, а в 1993 – уже «оба хуже», потому что и те, и другие были вурдалаки. У меня нет никаких симпатий к Макашову, но у меня нет и симпатии к противоположной стороне. До тех пор пока те, кто сидел в Белом доме, не взялись за оружие, они были правы, но потом граница была перейдена. Теперь о границах. Если ультранационалисты позволят себе взять в руки оружие, то я, не задумываясь, пойду с ними воевать. Потому что свою страну не хочется отдавать. Но это не значит, что я на себя возьму ответственность за пролитие первой крови.
Вы считаете, что акция с ленточками помогла? Мне кажется, что власти просто решили не нагнетать обстановку. Потому что одно дело – гонять по встречке с мигалкой, а другое – посадить за это невинного человека…
У победы всегда море отцов. Меньше всего на свете я собираюсь кричать, что я или наша радиостанция освободили Щербинского. Здесь было очень много факторов. Я говорил со многими людьми из ближнего окружения президента, потом они ходили к Путину, и выяснилось, что президент не знал, что Щербинскому дали четыре года.
Путин не пользуется Интернетом?
Представление, что Путин находится в том же информационном поле, что и мы, сильно преувеличено. Там совершенно другой уровень загруза, другой уровень принятия решений и другие фильтры. Только не надо думать, что кроме нас этой проблемой никто не занимался. Была куча обращений на разных уровнях… Все эти маленькие ручейки привели к победе.
А что касается «Серебряного дождя», то мы не придумываем никаких акций – мы живем вибрацией наших слушателей. И есть вещи, мимо которых мы просто не можем пройти.
Россия-2006: ситуация. Открытый семинар "Полит.ру"
