Владимир Путин дал старт предвыборной кампании 2008 года. Но кто станет президентом – неизвестно. И дело не в том, что мы не знаем следующего хода в игре, а в том, что сама игра устроена конкурентным образом, и тут президент вряд ли сможет что-то изменить. Сейчас трем чиновникам даны привилегированные стартовые позиции, которыми они могут воспользоваться, а могут и все проиграть.
Бывший глава кремлевской администрации Дмитрий Медведев пошел на понижение, перейдя на должность первого вице-премьера в правительство (конечно, сохраняя позицию в «Газпроме»). Министр обороны Сергей Иванов пошел на повышение до позиции вице-премьера, что означает в том числе и контроль за ВПК. Бывший Тюменский губернатор Сергей Собянин получил самое впечатляющее повышение – на должность главы Администрации Президента, не имея пока ни прописки среди петербургской команды, ни «своей» отрасли экономики, если не считать естественных связей в нефтянке.
Владимир Путин должен лучше всех понимать ограничения «преемственности власти» в России. Рубежный момент его правления, арест Михаила Ходорковского осенью 2003 года, стал инструментом не только удаления ельцинской «семьи» (отставки сначала Волошина, потом Касьянова) и обрыва этой преемственности. Далее последовали и другие контролируемые и неконтролируемые последствия.
Консолидация власти, победа «питерского» землячества сопровождались ослаблением роли ряда государственных институтов, прежде всего, Государственной Думы и правительства. Что касается влияния губернаторов, то наблюдался двойной процесс: ослабление их федеральных позиций при одновременном усилении позиций наиболее сильных фигур в своих регионах.
Однако функции законодателя и правительства никуда не делись, и Кремль не захотел, да и не смог бы их заместить. Распространенная и часто справедливая ирония в отношении правительства Михаила Фрадкова - следствие не только личных слабостей премьера, но и данных «объективных факторов». Поскольку реформа правительства задумывалась в Администрации Президента, то логика понятна: может, и хотелось сыграть в реформу, но все равно получилась номенклатурная интрига по удалению конкурентов.
Если следовать обыденной логике, то ослабление парламента и правительства, включение губернаторов в «вертикаль» должны были привести к укреплению власти президента и его администрации, не ограниченной другими институтами. Но более внятные представления справедливо подсказывали противоположный результат. Кремлевская администрация сама стала тонуть в потоке проблем и внутренних интригах, а делегирование ответственности на другие уровни – в правительство, в Думу, на уровень губернаторов - чаще всего приводили к специфическому саботажу: мол, мы, конечно, выполним ваши вредные указания, но вам же будет хуже.
По крайней мере, многие чиновники в правительстве и депутаты Госдумы в такой логике и работают, от чего никого уже и не смешит критика законов со стороны парламентского большинства и критика правительства со стороны его членов.
Иными словами, президент Путин получил возможность управлять кадровыми назначениями в стране ценой потери рычагов управления страной. То есть он не создал политики, которая могла бы быть успешно продолжена вне вопроса о персоналиях, как невозможно было полностью отменить результаты политики великих реформаторов прошлого, начиная с Петра I. Сам Владимир Путин отменил многое из наследия Ельцина, кроме, собственно, главного дела его времени - либеральных реформ. У нынешнего президента все слишком завязано на персоналии и «команду»; в чем его дело, кроме общей "стабилизации", - непонятно. Этого мало, чтобы надеяться всерьез на преемственность.
Преемственность чему? «Питерскому землячеству»? Но это не субъект политики, группа внутренне конфликтна, нестабильна и совершенно не соразмерна России.
Стремление управлять реальностью, а не фикциями, тем не менее, у президента и его команды имеется. Непосредственным объектом управления Кремля стали крупнейшие отрасли экономики: расширяющийся «Газпром», «Роснефть», «Транснефть», РАО "РЖД", оборонка и др. За пределами непосредственного контроля разных групп высших кремлевских чиновников осталось пока РАО "ЕЭС". Контроль за важнейшими секторами экономики играет роль марксистского базиса сложившейся модели управления страной.
Все вышесказанное имеет прямое отношение к проблеме передачи власти в 2008 году. В качестве критерия преемственности правящей группой понимается сохранение контроля за крупнейшими секторами экономики. При этом условий для такого формата сохранения власти и влияния еще меньше, чем в 1999 году. Олигархи и «семья», по крайней мере в большинстве случаев, свое влияние оформили в виде частной собственности, которую даже в России отобрать сложнее, чем государственную компанию у назначенного управляющего.
Но все же «Газпром», который пока стоит за Димитрием Медведевым, и ВПК, которую попытается освоить Сергей Иванов, имеют существенное значение в данном контексте (как и позиция Владимира Якунина в "РЖД", как и вероятное назначение Сергея Кириенко в Минатом, как и непревзойденная стойкость Анатолия Чубайса в РАО "ЕЭС").
Однако грубая материалистическая логика владения кусками крупного бизнеса буквально на выбор преемника не повлияет (тут есть конкуренция) и тем более не гарантирует его избрания. В рамках предвыборной президентской кампании 2008 года участникам еще предстоит создать собственные (а не государственные) ресурсы, прежде всего политические. И это относится не только к преемникам, но и к оппозиции, если таковая возникнет.
Дмитрий Медведев имеет шанс создать свой собственный политический ресурс, если сможет из правительства сделать нечто достаточно вменяемое и сильное - хотя бы для т.н. «национальных проектов». Но это сложнейшая задача, имея в виду, что данные «проекты» разработаны пока плохо, сами по себе частичны и не решат большинство проблем социальной сферы, а правительство пока не может ничего.
Сергей Иванов в лучшей стартовой позиции (меньше рисков), а политический ресурс на его должности может появиться в результате какой-нибудь впечатляющей победы над какими-то врагами. Но это – потом, а ближайший рубеж в установлению контроля за ВПК и в силовых корпорациях – армия - все же ропщет от засилья чекистов.
У Сергея Собянина первая задача – выжить в осином гнезде Администрации Президента, стать своим для питерских и поддержать баланс между, условно говоря, Сурковым и Сечиным. А потом надеяться, что баланс будет настолько прочным, чтобы суметь опередить и «чекистов», и «юристов».
У всех есть шанс, но для его реализации придется в какой-то момент публично эмансипироваться от властных группировок и установить прямой контакт с населением и элитами, что справедливо будет воспринято этими группировкам как опасность, и все силы будут направлены против пытающихся реализовать подобное. Кто сумеет стать достаточно самостоятельным политиком, а потом выдержать удар, тот и станет президентом.
В любом случае правящим группировкам не удастся осуществить преемственность в смысле длительного сохранения контроля за крупными отраслями экономики в тех же руках. Настоящую власть нельзя построить на такого рода прагматике, поскольку контроль даже за «Газпромом» еще никак не отвечает на вопросы о накопившихся несправедливостях в стране и о ее месте в мире. А эти вопросы имеют свою логику, более мощную, чем страх чиновника потерять работу.
.
