В четверг адвокаты директора музея имени Сахарова Юрия Самодурова, а также сотрудницы музея Людмилы Василовской, признанных виновными в разжигании религиозной и межнациональной розни, обжаловали вынесенный 28 марта приговор. Это был не только приговор конкретным людям - именно тогда в набитом до отказа зале Таганского районного суда был оглашен приговор эпохе.
Смысл приговора вовсе не в том, что он устанавливает “виновность” художников, позволивших себе неканоническое обращение с религиозной символикой. Кстати, художников-то он виновными как раз не объявляет: Анна Альчук (Михальчук), единственная из числа авторов, попавшая на скамью подсудимых (и то не за экспонировавшуюся там работу, а за то, что она была одним из кураторов выставки), оправдана судом, а о ее работе и о составленном ею тексте концепции выставки одобрительно сказано, что они носят “нейтральный философский характер” и оскорблением не являются. Виновными объявлены лишь организаторы выставки Людмила Василовская и Юрий Самодуров, да и тех, учитывая, как было сказано в приговоре, положительные характеристики с места работы, гуманно наказали штрафом.
Смысл его и не в том, что он ставит границы свободе художественного творчества, или, как поторопились заявить многие, устанавливает чуть ли не теократическое правление с жесткой церковной цензурой. То есть: ставит, конечно, и устанавливает — ну и что? Живали мы и при теократическом правлении и при жесткой цензуре. Дело обстоит гораздо серьезнее.
Всякое судебное решение всегда претендует на то, чтобы провозгласить некую общественную норму. Приговор, вынесенный любому мелкому воришке, не есть частное дело, происходящее между ним и государством: это послание, адресованное всем членам общества и гласящее: “Воровать нельзя!”.
Какое же послание обществу содержит в себе документ, который в течение четырех часов оглашал судья Прощенко, спотыкаясь на трудных словах, вроде “аллюзия” или “инсталляция”? Чтобы ответить полностью, следовало бы всерьез проанализировать этот уникальный документ.
Начнем с того, что текст приговора сам по себе представляет истинное произведение актуального искусства – огромное полотно, включающее несколько замечательных коллажей.
Один из них, слепленный из объяснений художников по поводу каждого экспоната, произвел на меня потрясающее впечатление. “Что-Вы-хотели-сказать-этим-своим-произведением?” — “Этим своим произведением я хотел сказать, что…”… “В-чем-основной-смысл-Вашей-инсталляции?” — “Основной смысл моей инсталляции в том, что…”... Ну, художники же, ну, что они могут СКАЗАТЬ по поводу своих творений?! Концептуалисты поневоле.
Другой коллаж – показания свидетелей, пришедших 18 января 2002 года громить выставку. “Какие чувства Вы испытали, увидев экспонат такой-то?” — “Увидев экспонат такой-то, я испытал чувства боли и незащищенности…”. Третий — заключения экспертов: тоже коллаж но более крупноблочный.
Вообще, находясь в здании суда, я начал верить в современное искусство. Посудите сами: в перерыве слышу, как разговаривают рядом со мной на лестнице два борца за дело Православной Церкви, обсуждают еще одну выставку, на которую они подали в суд, даже не дожидаясь благоприятного решения по делу выставки “Осторожно: религия!”. Я про эту выставку слыхал: там один художник выставил несколько однотипных полотен – крутой абстракционизм, покруче Мондриана, но под каждым полотном подпись: “Этой работой автор оскорбляет Русскую Православную Церковь”, “Этой работой автор оскорбляет национальные святыни русского народа” и так далее. Так вот именно об этих полотнах беседуют два моих соседа по лестничному пролету в здании Таганского суда: “Ничего, мы экспертов пригласим, они этого типа разъяснят, что он имел в виду своими черточками и пятнышками”. Мир как текст! И не просто мир, а мир абстрактных полотен, и не просто текст, а текст каббалистический, требующий специальной расшифровки. Вот как работает энергетика современного искусства!
…Вру, конечно: энергетика искусства тут не при чем. Публика этого склада и безо всякого искусства воспринимает мир как каббалистический текст, несущий неизвестное, но заведомо угрожающее и враждебное содержание. Привет от гностиков и манихеев.
Но вернемся к тексту приговора.
Во-первых, позвольте поздравить всех поборников идеи судебного процесса над коммунизмом. В прошлый понедельник у нас между делом состоялся, наконец, отечественный Нюрнберг, о необходимости которого так долго говорили демократы: решением Таганского районного суда коммунистическая идеология провозглашена человеконенавистнической. Это произошло в тот момент, когда дело дошло до анализа одного из экспонатов выставки: триптиха А.Дорохова “В начале было слово”, на каждой части которого изображен распятый человек: один на кресте, другой на пятиконечной звезде, третий – на свастике. Утверждение об антихристианской направленности этой работы обосновывается следующим образом: в ней “христианство уподобляется нацизму и коммунизму, двум человеконенавистническим идеологиям, ставших основами тоталитарных режимов 20 века”. “Мемориал” отдыхает.
Мелочь, конечно, а все как-то приятно.
Во-вторых, впервые, кажется, в советской юридической практике правозащитная активность подсудимых поставлена им в заслугу. Буквально: “обстоятельствами, смягчающими наказание Самодурова Ю.В. и Василовской Л.В. суд признает их активное участие в общественной жизни, в том числе их правозащитная и просветительская деятельность”. Неужто судья Прощенко В.П. этот замечательный пиаровский ход лично сам придумал?
Но это все, конечно, так, арабески. Суть решения, разумеется не в этом. Она даже и не в том, что суд решительно предпочел все без изъятия экспертные заключения, представленные обвинением, всем без исключения отзывам, представленным защитой. Это – традиция. И не в том, что экспертные заключения, собранные защитой, были отметены при помощи замечательной аргументации: “суд считает, что они (мнения специалистов. — А.Д.) высказаны без учета требований части 3 статьи 17 Конституции РФ, которой установлено: “Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц” и части 2 ст. 29 Конституции Р.Ф: – “Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду”. То есть: во-первых, те эксперты, которые доказывали что выставка НЕ возбуждала эту самую вражду, не учли в своих заключениях, что она ее возбуждала. Это, пожалуй, тоже следует отнести к традиционной логике советского правосудия. И, во-вторых, осужденных осудили за то, что они покушались на права и свободы других граждан. Это уже новация.
Хотя что я такое говорю? Какая, к черту, новация? В течение всех советских лет основную массу верующих отправляли в лагеря по двум статьям УК: первая была озаглавлена “Нарушение закона об отделении церкви от государства и школы от церкви” (это для тех, кто решался обучать детей основам веры), а вторая… А вторая как раз и называлась: “Покушение на права и свободы граждан под видом совершения религиозных обрядов” - это для религиозных проповедников, которые “под видом совершения религиозных обрядов” морочили своей легковерной пастве головы, окармливая их религиозным дурманом и тем самым безусловно нарушая их права и свободы. Так что власть и здесь продолжает традицию: она неизменно стоит на страже прав и свобод граждан. Просто вчера она защищала право советских граждан на передовое атеистическое мировоззрение, а сегодня сосредоточилась на защите граждан православной национальности от богохульников (я не виноват – это суд определил своим приговором, что православие – это национальность: в его тексте многократно повторяются выражения “национальные чувства верующих”, “национальное достоинство верующих в связи с их принадлежностью к православному христианству” и т.п.).
Но и это не главное. Мне, в общем, плевать даже на то, что в тексте приговора активно фигурируют такие не предусмотренные статьями Уголовного Кодекса понятия как “богохульство”, “сатанизм”, и даже “богоборчество”, а уж слово “кощунство” употребляется многократно, и не только при цитировании показаний свидетелей, но в актах экспертизы и даже в резолютивной части самого приговора (нет, все же не могу удержаться и не процитировать наиболее, по-моему, блистательный пассаж из заключения экспертов Ю.А. Козловой и Н.Г.Бекеневой: “Само название работы А. Дорохова "В начале было слово" носит кощунственный характер, поскольку является цитатой из евангельского текста…”).
Главное же — в том, как именно в приговоре доказывается вина подсудимых в разжигании вражды:
“В значимой части общества, в основном православных верующих, в связи с демонстрацией устроителями выставки указанных экспонатов появились враждебные настроения не только по отношению к подсудимым и участникам выставки, но и к лицам поддерживающим их взгляды. … Наиболее яркими подтверждениями такого мнения являются многочисленные публикации в средствах массовой информации (по подсчетам Самодурова Ю.В. около 400) как противников, так и сторонников выставки, а также явно враждебное поведение группы верующих по отношению к идеологическим противникам в здании суда”.
Поняли, нет? Доказательство того, что выставка посеяла в обществе рознь, — в том, что у нее появились противники.
Нет, ну, разумеется, не только это: упомянуты и возбужденные злосчастной выставкой “обратные враждебные настроения” “групп лиц”, которые “недопустимо критикуют существующие в православной вере принципы, основанные на сакральности и духовности”. Это не свидетели и не эксперты, это суд говорит.
И это все Лорелея сделала пеньем своим.
Итак, послание, адресованное обществу Таганским районным судом, следует читать так: кончилось, ребята, время, когда каждый резвился кто как мог. Теперь резвиться будем так, чтобы ни в коем случае не обижать друг друга.
Ну и что? – скажет иной читатель. А то мы без вас не знали, что наше время, “время, в котором стоим” — это эпоха постепенного возврата к единомыслию.
Да нет, о единомыслии пока что и воробушки не чирикают. Речь не о мыслях, не об идеологиях. Из разных мировоззрений одни можно легко объявить человеконенавистническими (что не мешает и в обозримом будущем не помешает вполне благополучному существованию в республике и коммунистических, и фашистских партий), другие — благодатными и государствообразующими (что не мешает, а скорее способствует стремительному снижению популярности соответствующих институций у населения, государству же при случае отнюдь не помешает вытереть об эти институции ноги). Так что, слава Богу, до единомыслия еще далеко.
Приговор 28 марта покушается куда на большее, чем свобода мысли. Он покушается на язык (в данном конкретном случае – на язык искусства) и устанавливает, что язык этот не должен отныне допускать неоднозначных трактовок. Иными словами, в искусстве, а стало быть, и в жизни, единственно легитимным становится некий единый стиль, “новый большой стиль”. Смахивает ли этот наступающий на нас стиль на “сталинский ампир”? Пожалуй, немного смахивает; но вообще-то по большому счету он ни на что не похож. Сталинизм в нашей жизни играет, мне кажется, роль цитаты, встроенной в некий новый культурологический феномен, науке неизвестный, но не вызывающий никакого желания познакомиться с ним поближе. Не потому, что страшно, а потому что предельно тоскливо.
…Кстати, насчет агрессивного поведения верующих в суде. Мне, честно говоря, так не показалось. Ну, кучкуются православные, ну, начинают время от времени распевать в голос какие-то заклинания, то ли "Да воскреснет Бог, и да расточатся врази Его" (то есть мы все), то ли "Спаси, Господи, люди твоя". Ну, затеяли в какой-то момент обходить здание суда посолонь крестным ходом (в Великий пост!). Ничего страшного. Ни мы не расточились, ни они.
Что, безусловно, является преступлением против стиля. Возможно, “злостное нерасточение по первому требованию вышестоящей духовной инстанции” уже включено в УК.
