В век наш цифровой так легко писать слова – пальцы так и бегают по клавиатуре и на белой поверхности появляется слово за словом. Красивые ровные буквы. Это так естественно для нас – иметь свой алфавит, личную азбуку, базу.
Праздник обретения этой базы, основы и корней мы сегодня и отмечаем: 24 мая – день славянской письменности и культуры, который называют еще днем памяти святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия.
Не хочется произносить пафосных и тожественных слов относительно алфавита и его значения для культуры – это кажется понятным и так. Нужно просто отдавать себе отчет в том, что придуманные в конце IX Константином-философом и братом его, Михаилом буквы глаголицы, из которой впоследствии выросла кириллица, напрямую повлияли на то, кто мы сейчас.
Вплоть до конца XX века кириллический алфавит расширял свои границы - на него переходило все больше стран и народов. В 1943 году на кириллицу перешла Монголия. Киргизия, Таджикистан в 1940-м. Прибалтийские республики, Литва, Латвия, Эстония всегда пользовались латиницей.
Однако с распадом Советского Союза начался обратный процесс. Ряд постсоветских государств почти сразу же перешли на латиницу, среди них Азербайджан, Молдова, Узбекистан, Туркменистан. Процесс продолжился и после 2000-х годов.
К 2025 году на латиницу планирует перейти и Казахстан. Назарбаев в свое время аргументировал необходимость отказа от кириллицы особенностями «современной технологической среды, коммуникаций, а также научного и образовательного процесса XXI века.»
В том же Казахстане активно идут процессы, касающиеся так или иначе русского языка, его статуса и применения. Активисты Гвардии и Движения Захара Прилепина неоднократно обращались к властям Казахстана с призывом защитить интересы граждан своего государства и не допустить раскола страны по языковому признаку, напоминая, что статус русского языка не должен быть предметом политической спекуляции и использоваться силами, заинтересованными в ослаблении Казахстана и всего Евразийского союза.
Целые страны решили по собственной или навязанной воле больше не участвовать в большом славянском алфавитном празднике.
А праздник идет.
В Белоруссии и Болгарии, в Сербии и Приднестровье, в Южной Осетии и на Донбассе. В России по всей стране проходит множество мероприятий, посвященных празднику. Желающие могут освоить азы церковнославянского языка или послушать лекцию о докириллической письменности, по истории возникновения славянского алфавита, узнать факты о древнейшем славянском письме. Узнать, зачем нужны названия буквам, и попробовать читать на первой азбуке славян — глаголице. Где-то можно пройти курсы и научиться читать, понимать и даже немного говорить по-церковнославянски, разобраться в фонетике церковнославянского и узнать об особенностях древних типов русского письма.
Страна празднует, гуляет, просвещается. И понимает, и чувствует огромную ответственность за несение объединяющей, культурной функции, и испытывает благодарность к людям, однажды придумавшим и сумевшим переписать богословские книги новыми буквами, к Константину, ставшему Кириллом, и Михаилу, взявшему имя Мефодий.
И в целом страна, и отдельный русский человек. Не каждый, возможно, но – многий, многий. Как тот южанин, герой одного военного стихотворения, написанного однажды Кириллом, ставшим Константином:
Южанин рассказывает, как на Юге
Семь лет провел на войне.
Автоматом заняты руки,
А рукопись — на спине.
Вчерне закончена — третий год,
Но не с кем послать в Ханой.
Политрук со своею ротой идет
И с рукописью за спиной.
Он под огнем, и она под огнем,
И его и ее осколком задело,
На спине прихваченную ремнем,
Словно второе тело.
В джунглях спрятать?
Съест тля дотла.
В землю зарыть?
За месяц сгниет,
Как будто и не писал ничего.
Кому-то оставить?
А вдруг убьет
Не тебя, а его!
Говорит, как страх подталкивал в спину,
Как последние дни считал по часам,
Когда нес ее тропой Хо Ши Мина,
Свою книгу, с войны, сам.
Как, с трудом разбирая черновики, —
Еще на полгода муки! —
Ее вновь переписывал от руки, —
Раньше не доходили руки.
(Как у нашего Быкова в сорок пятом
Всё были заняты автоматом.)
Начинает подробности объяснять,
Словно речь о неведомом, непохожем,
Хотя мы-то как раз — можем понять.
Мы-то как раз можем…
1962, «Рукопись», Константин Симонов
