После назначения генерала-отставника Трошева президентским уполномоченным по делам казачества о перспективах генерала были высказаны самые противоположные мнения. Некоторые утверждали, что это трамплин для будущей политической карьеры, а некоторые v что Трошеву подобрали не более, чем синекуру, не открывающую ровно никаких перспектив (такое мнение в беседе с корреспондентом «Полит.ру» высказал, в частности, главный редактор «Независимого военного обозрения» Вадим Соловьев). Какая из этих точек зрения верна, покажет время. Однако в любом случае вопрос о будущем Трошева теперь тесно переплетен с вопросом о прошлом, настоящем и будущем российского казачества. А здесь противоречий не меньше, чем в суждениях о перспективах нового казачьего «смотрящего». И недавнее назначение как минимум полезно тем, что дает повод присмотреться к этим противоречиям.
А они сопровождали казачество с самого его возрождения. Может быть, не со второй половины 80-х, когда при клубах и домах культуры Ростовской области стали возникать общества любителей донской старины с подозрительным для советской власти названием «Казачий круг». Но уж точно с начала 90-х, когда казакам суждено было впервые понюхать пороху. Об этом сейчас предпочитают лишний раз не распространяться, однако большинство казаков Юга России, когда-либо бывавших «в деле», получили боевое крещение во время грузино-абхазской войны 1992v93 годов. Эта тема стала не самой желательной сегодня для «атаманов забубенных», потому что воевали они тогда на стороне абхазов бок о бок со своими нынешними супостатами v бойцами Конфедерации горских народов Кавказа и, в частности, с чеченским батальоном, одним из видных бойцов которого был Шамиль Басаев (в ту пору еще не стоявший на позициях «чистого ислама» и оставивший после себя в Абхазии немало сыновей и дочерей). Однако этим контакты возрождавшихся казаков с «инородцами» тогда не исчерпывались. В 1994 году, накануне первой чеченской войны, атаман Всевеликого войска Донского Николай Козицын (и поныне, кстати, возглавляющий одно из ответвлений донского казачества) подписал в Грозном договор о дружбе и сотрудничестве с Джохаром Дудаевым. Любопытная деталь в этой связи: на Кавказе популярна песня о взятии царскими войсками аула Гуниб, в результате которого был пленен Шамиль. Там есть слова: «Сказаний много в Дагестане, Любой расскажет вам аул, Как был подкуплен казаками Шамиля верный караул». В начале 90-х автору этих строк не раз приходилось слышать ее в записях и в реальном исполнении, но «казаками» там всякий раз заменялось на «юнкерами». Не иначе как из политкорректности v юнкера никогда на Кавказе не воевали...
На самом деле ничего удивительного в казацко-чеченском союзе тогда не было. В ту пору неясно было
С середины 90-х, впрочем, самым мучительным для казаков стали не столько вопросы их отношения к кавказским народам и собственного этногенеза, сколько вполне современные отношения между собой. Особенно ясно внутренние противоречия обозначились к 1997 году. Тогда ростовский губернатор Александр Чуб поставил вопрос о создании реестрового казачества, то есть казачества, находящегося на государственной службе. Ростовская область здесь вполне естественно шла впереди других регионов, поскольку на ее территории находится древний казачий центр Новочеркасск. Однако к тому моменту уже фактически существовало два Всевеликих войска донских v одно возглавлял атаман Козицын, другое v бывший мэр Волгодонска атаман Хижняков. Этот последний в конце концов и стал главой «государственного» казачества Юга России, будучи утвержден на атаманской должности Б. Н. Ельциным. Губернатор Чуб тогда же, в конце 1997, назначил его своим заместителем. Позднее этот «карьерный казак» пошел выше, стал представителем президента в Совете Федерации. Сменивший его на посту атамана-вице-губернатора Виктор Водолацкий повел «институционализацию» казачества стахановскими темпами. При нем были приняты областные законы «О казачьих муниципальных дружинах», «О создании Донского Регионального Фонда поддержки казачества» и прочая. В результате казаки стали не только патрулировать улицы и рынки, но и претендовать на весьма серьезные порции недвижимости. Сейчас, например, они хотят организовать Казачий университет на базе Таганрогского пединститута. Там ректор v тоже атаман. Госфинансирование при переходе вуза в казачьи руки собираются сохранить.
«Параллельное» казачество, на государственные блага не рассчитывающее, исправно голосует за коммунистов. Так что казачьи песни и пляски обеспечены на предвыборных мероприятиях как партии власти, так и левым.
Многие годы внутренние дрязги внутри казачества v какое из них настоящее, кому все обязаны подчиняться и обязаны ли это делать вообще, были постоянным аккомпанементом южнороссийской жизни. Сейчас к своему внутреннему расколу казаки, похоже, привыкли и последние годы все зорче стали смотреть на своих внешних врагов.
Впрочем, степень зоркости сильно зависит от конкретной территории. В самой Чечне «возрождение казачества», в том числе в исторически казачьих северных районах v мысль, понятно, дикая v и для местного населения, и для федерального командования, в страшном сне видавшего еще одну ораву неподконтрольных вооруженных людей у себя под боком. Так что только в песнях осталось воспоминание о храбром казачьем Гребенском полку, который из станицы Червленая «скачет, мчится, точно буря, К Гудермесу поскакал, Где Кази-мулла с ордою В десять тысяч его ждал». По ту сторону чеченской границы, на Ставрополье, сильно страдавшем от чеченских набегов все 90-е годы, казаки долго хотели, но так в итоге и не смогли стать силой, реально влияющей на оперативную обстановку. То ли дело v на Дону и на Кубани. Наблюдая за географией казачьей активности, трудно не вспомнить поговорку времен Великой Отечественной войны: «Чем дальше в тыл, тем больше передовой».
В 2001 году уже упомянутый Виктор Водолацкий от имени всех донских станичников обратился к Владимиру Путину с предложением ввести в Ростовской области особый режим для инородцев. Казаки требовали для них регулярной регистрации, ограничения срока пребывания в регионе, выдворения даже за незначительные правонарушения, тестирования на знание законов и языка, отказа в предоставлении права на проживание вблизи стратегических объектов, к числу которых отнесены АЭС, водохранилища, плотины, воинские части, госграница и аэропорты. Предложение не нашло поддержки президента. Но и без таковой нередко удается сделать серьезные шаги на ниве национальной политики. Сейчас в Ростовском облсуде, например, рассматривается дело войскового старшины 96-го казачьего полка Петра Молодидова. Его казаки стали очищать Дон от «чуждого элемента» еще в начале 90-х. В 1993 году последовал штурм и захват ростовского Дома политпросвета, где был образован казачий штаб, тут же принявшийся наводить порядок в городе: казачьи патрули отлавливали кавказцев и цыган, доставляя в штаб для дознания. В результате одного из арестованных застрелили прямо в здании бывшего политпросвета. Этому самому Молодидову, кстати, посвящен популярный ныне на Юге России шлягер «Господин хоружий» с рефреном «Запахло дымом на Дону».
Руководство реестровых казаков от подобного рода «активистов», понятно, открещивается. У него более «системные» проблемы, например получение казаками национально-культурной автономии. Это станет возможным после того, как будут опубликованы результаты переписи-2002, на которой казакам впервые было позволено «писаться» как отдельной национальности. Регистрация автономии позволит получить некоторые налоговые льготы и вообще дополнительную поддержку со стороны федерального законодательства. А еще легализует, наконец, казаков как «коренных», в отличие от «некоренных» беженцев из Чечни, а также курдов, греков, турок-месхетинцев, грузин из Аджарии, активно селящихся ныне на Кубани и Дону.
Впрочем, получение национально-культурной автономии v это лишь один пункт из многочисленных «статусных» претензий казачества. Один из самых насущных вопросов v землевладение и землепользование. Навстречу казачьим требованиям о закреплении земли за их сотнями и тысячами не пошел пока ни один руководитель Юга России v даже краснодарский экс-батька Николай Кондратенко, который считался чуть ли не главным покровителем казаков. В этом нет ничего удивительного. Одно дело v иметь под боком раскрученный историко-этнографический заповедник, совершенно другое v независимую экономическую силу. И если пока пути использования казачества v вопрос, который руководители разных уровней решают в соответствии с собственными текущими нуждами. Предоставив же землю, да еще и полноценно узаконив ношение оружия (а этого тоже добиваются казаки), местным руководителям будет впору задуматься, о том, не вступить ли самим в казачье войско и не пойти ли на поклон к ближайшему атаману.
