«Вы знаете лучшее средство от склероза? – Нет. - Гильотина».
Николай Губенко
Все смешалось в русском доме. Можно выхватить одну тенденцию или другую, но трудно, почти невозможно, схватить картину в целом. Может быть, это происходит потому, что никакой общей картины на самом деле и не существует, а есть лишь несбалансированное движение разных общественных фракций сразу в нескольких направлениях. Действительно, если внимательнее присмотреться к тому, что принято называть сегодня «правящим классом», то легко увидеть, что внутри него нет единства, а царят разброд и шатание. В нем нет ничего однозначного, определенного - смесь стыдливого сталинизма с пугливым либерализмом. История русской власти вообще и современной русской власти в частности - это всегда странная политическая история про доктора Джекила и мистера Хайда.
Как важный политический симптом можно отметить вновь обозначившуюся стилистическую чересполосицу власти. Единомыслие тандема оказалось недолгим, не прошло и года, как Путин и Медведев снова заговорили о главном по-разному. С одной стороны, премьер с оговорками и экивоками отмежевался от сталинизма и приговора Pussy Riot. С другой стороны, президент планомерно продолжает выпалывать плоды бурной деятельности своего предшественника (точнее - «исполнявшего обязанности»). Начав с либерализации уголовного законодательства, которому он быстро придал свой первоначальный варварский облик, Путин перешел к границам Москвы, поставив новую Москву на старое место, и даже чуть было не повернул зимнее время вспять. Создается впечатление, что у власти в России все-таки находятся не одна, а, как минимум, две партии, которые спорят не столько о том, куда надо переводить стрелки, сколько о том, на кого их надо перевести...
Демарш президента по поводу расширения Москвы особенно показателен. И, как и в случае с публичным избиением Анатолия Сердюкова, не важно, чем все закончится (может быть, и ничем). Важно то, что ближайшему соратнику устраивается показательная порка. Слишком много политических ресурсов было вложено в проект «новой Москвы», по сути, он был визитной карточкой программы Сергея Собянина и отчасти визитной карточкой самого Дмитрия Медведева. Именно поэтому выпад против планов по вывозу чиновников за МКАД можно считать кульминационным пунктом осуществляемой без особого шума «демедведизации» России. Можно предположить, что вскоре вслед за «большой Москвой» последует и «большое Правительство».
В этом процессе очень много пластов, каждый из которых заслуживает того, чтобы на нем остановиться подробнее, но я выберу только один из них – психологический климат в тандеме. Теперь уже совершенно понятно, что не только Дмитрию Медведеву было непросто с Владимиром Путиным, но и Владимиру Путину было нелегко терпеть Дмитрия Медведева. Надо отдать должное Путину: он достойно нес свой крест и молчал, сохраняя свое лицо и оберегая лицо партнера. Тем не менее, оказалось, что в один тандем запрягли двух совершенно разных людей, различающихся по темпераменту и менталитету, которые буквально на все смотрят по-разному. Путин очень долго копил в себе раздражение, и теперь выдавливает из себя Медведева по капле...
Но вся проблема состоит в том, что Медведев, внутренне, психологически, так сказать, преодоленный, внешне, политически пока так никуда и не делся. Он, как сломанный спутник, перешел на более низкую орбиту, но вместо того, чтобы упасть, завис над горизонтом. В определенном смысле отношения стали даже еще более натянутыми, чем раньше, потому что тщательным образом скрываемое внутреннее противоречие приобрело форму весьма очевидного внешнего. Можно практически не сомневаться в том, что Медведев как премьер-министр раздражает Путина не меньше, а даже больше, чем Медведев как президент. Потому что раньше хотя бы была объективная политическая необходимость терпеть его либеральные выходки – некуда было деться, сам такого себе выбрал. А теперь и деться есть куда, и с полномочиями все в порядке, а терпеть все равно почему-то приходится.
Наверное, этот конфликт был бы давно разрешен отставкой Медведева, если бы не одно «но». Видимый, внешний конфликт между Медведевым и Путиным на самом деле есть лишь проекция вовне невидимого конфликта в душе самого Путина. Путин - это не только трагедия для страны, но это и прежде всего личная драма человека переходной эпохи, сотканного из нового и старого, насквозь и во всем половинчатого. Драма эта не нова в истории русской власти. Ее переживали такие разные и в то же время похожие между собой личности, как царь Алексей Михайлович, последний император Николай II и первый президент Михаил Горбачев. Теперь эту чашу предстоит сполна испить Владимиру Путину.
Общераспространенным является мнение, что Дмитрий Медведев – это несостоявшийся Михаил Горбачев, а Владимир Путин, напротив, - это улучшенный, точнее - омоложенный Борис Ельцин. Но это предположение далеко от истины, и с культурной точки зрения Путин гораздо ближе к Горбачеву, чем к Ельцину. Горбачев был нерешительным реформатором, он вышел из «советской» жизни, но в значительной степени был уже не совсем «советским» человеком. Это «советское» и «несоветское» в нем постоянно боролись между собой и, видимо, борются до сих пор. Ельцин, который выглядит решительным революционером, по своей природе был совершенно «советским» человеком, плотью от плоти коммунистической системы. Его личной трагедией было именно то, что, будучи в тысячу раз более «советским», чем Горбачев, он в силу обстоятельств вынужден был стать могильщиком того мира, порождением которого являлся.
Путин кажется брутальным и решительным снаружи. Но мне кажется, что этот человек буквально соткан из противоречий и сомнений. Он сам вовсе не готов запрещать Набокова, и рок ему вполне по душе. И о светском государстве он вставит, когда надо, пару слов. Это «Горбачев наоборот», реформатор, живущий в эпоху реакции, когда часы истории вертятся в обратную сторону. Да, он толкает историю вспять, но делает это не очень уверенно, осторожными тычками. Наполовину он уже «европеец», который органичнее смотрится в сообществе Берлускони, Саркози или Меркель, чем в компании Каддафи, Чавеса и даже Лукашенко. И в то же время, он остается в душе абсолютным «скифом» - азиатом с «раскосыми и жадными очами», презирающим европейские ценности с их правовым государством и неприкосновенностью собственности.
Отсюда ставшее общим местом путинское топтание на месте. Он оказался просто неспособен сильно толкнуть страну в какую-то одну определенную сторону. Путин как бы двигает Россию обратно в прошлое, но делает это так же несмело и неестественно, как в свое время несмело и неестественно Горбачев двигал ее в будущее. В итоге оказывается, что Путин плывет по течению даже тогда, когда ему кажется, что он летит во главе стаи стерхов. Если в России власть плывет по течению, надо ждать революции, потому что русская политическая река не знает берегов и не остановится сама до тех пор, пока не зальет все вокруг кровью. Революция – это радикальное средство лечения когнитивного диссонанса власти. Она выводит на политическую авансцену кризисных менеджеров, которым присуще, как правило, целостное мировоззрение. Они всегда твердо знают, куда надо идти, даже тогда, когда идут прямо в пропасть.
Можно предположить, что следующим после Путина лидером в России будет человек новой формации. О его взглядах трудно сказать что-то определенное, но можно смело утверждать, что он будет цельной натурой. Это может быть радикальный либерал или даже фашист, но политически он обречен стать реинкарнацией Ельцина. Откуда бы он ни пришел, да хоть и из самых глубин госбезопасности, он будет крушить ту систему, которая его создала. Преодоление когнитивного диссонанса – это ближайшая историческая вершина, которую нужно взять русской власти. Легко можно преодолеть нынешний внешний диссонанс, съев Дмитрия Медведева. Гораздо тяжелее преодолеть диссонанс внутренний - это сможет сделать лишь тот, кто съест Владимира Путина.
В феврале в издательстве ОГИ вышла книга Владимира Пастухова «Реставрация вместо реформации»
Книга известного исследователя российской политики, публициста и адвоката, постоянного автора «Полит.ру» Владимира Пастухова (покинул Россию в 2008 году в связи с участием в качестве защитника в деле Hermitage) является итоговой работой, подводящей черту под двадцатью годами изучения автором русской власти и русского права в эпоху посткоммунистического исторического межсезонья.
