6,7 и 9 октября (ст. ст.) 1691 г. в окрестностях подмосковных сел Преображенского и Семеновского имела место первая из двух знаменитых военных игр молодого Петра Первого, вошедшая в историю под именем "Семеновских маневров".
В ходе данного военного состязания, противостояли друг другу две армии – в первую, возглавляемую "генералиссимусом" (а также князем-кесарем Всешутейшего собора) кн. Ф. Ю. Ромодановским, именованным по ходу дела Фридрихом, а не Федором, входили Преображенский и Семеновский полки, а также усиленные кавалерией так называемые выборные солдатские полки – Бутырский, которым с давних пор командовал генерал Патрик Гордон и "бывший Агея Шепелева" полк, который в следующем году будет отдан под команду Францу Лефорту и переименуется, соответственно, в Лефортовский. Среди этих войск находился, разумеется, и сам "ротмистр Петр Алексеев".
Противостояли же им силы "генералиссимуса" И. И. Бутурлина, состоящие главным образом, из стрелецких полков, также усиленных кавалерией.
Ход "боевых действий" мы приведем здесь по книге академика М. М. Богословского, опиравшегося, в свою очередь, на реляцию некоего анонима из лагеря Ромодановского, озаглавленную "Описание великого и страшного бою, который был в нынешнем 200 году октября в 6 и в 7 , и в 9 числех у его пресветлейшества генералиссимуса Фридриха Ромодановского". А затем добавим несколько разрозненных комментариев.
По этой реляции дело происходило следующим образом. Его пресветлейшество генералиссимус Ромодановский, услышав про неприятельское войско, что неприятель, собрав несколько тысяч конного и пешего войска, думает идти в поле, чтобы дать бой, указал тотчас своей армии приготовиться. Генералу Менезию, полковникам Крейчу, Лейфелю, Ригеману и майору Балку приказано было укомплектовать рейтарские полки. Когда эти приготовления были в определенный срок закончены, генералиссимус Ромодановский назначил своим пехотным и конным войскам смотр на 3 октября. Произведя 3 октября смотр и найдя войска "при доброй справе" — в исправности, Ромодановский велел своим полкам выходить в поле 5 октября. Согласно этому приказу, полки Ромодановского вышли в поле в первом часу дня, т.е. по нашему счету в 7-м часу утра, а сам генералиссимус с некоторыми ротами явился к войску после полудня. Затем войско двинулось со сборного места и во втором часу ночи, по нашему счету в 6-м часу вечера, заняло позицию на речке Красной, близ леса, вдалеке от "неприятельских" позиций. К полуночи неприятель подошел ближе и стал в полумиле от лагеря первой армии. Однако, несмотря на такую близость неприятеля, в течение ночи никаких военных действий не было; только в неприятельском лагере дважды подымалась тревога.
6-го октября на заре неприятель вышел из лагеря и стал в поле "в крепком ополчении, размешав свою конницу меж пехоты". Тогда и армия Ромодановского начала выступать из лагеря и выстроилась в поле против неприятеля. Пехота стала посередине с отрядом гусар впереди; на правом и на левом крыльях заняла место конница с некоторыми частями пехоты. В тылу расположились конные и пешие батальоны. Центром командовал генерал Автоном Михайлович Головин, правым крылом – Гордон, а левым – Лефорт (игра слов? – Л.У.). Когда обе армии выстроились, то после трубных сигналов "стали травиться", т.е. задирать друг друга. Затем генерал Гордон с частью конницы правого крыла ударил на левое крыло неприятеля, сбил его с позиции и взял у неприятеля 4 знамени, да гусары взяли еще одно знамя. Однако смятое неприятельское крыло оправилось и, несмотря на понесенный урон, выстроилось опять. Тогда устремилось в атаку левое крыло армии Ромодановского: Лефорт с своими рейтарами ударил на неприятельский правый фланг. Неприятель стойко выдержал этот натиск и храбро бился. Оторвав некоторую часть неприятельского правого крыла, конница Лефорта повернула назад; неприятель бросился за нею, но безуспешно, потому что конница остановилась и, будучи поддержана подоспевшими ей на помощь силами, вновь обернулась против преследовавшего ее врага. Неприятель, погнавшийся за отрядом Лефорта, был разбит, разогнан и возвратился "не получа своей пользы". В этой стычке взята была булава и несколько знамен.
Несмотря на этот урон, неприятель бросил в атаку своих гусар, которые ударили на гусар кн. Ромодановского. Однако эти гусары побили неприятельских, некоторых взяли в плен, а рейтары ротмистра Петра Алексеева (царя) взяли в плен гусарского генерала Гулста "с голою шпагою". Тогда неприятельский генералиссимус, видя, что его дело "приходит к худобе, а не к лучшему", подъехал с некоторыми конными ротами к фронту Ромодановского "тихо, являл себя будто к разговору едет", имея замысел захватить армию Ромодановского врасплох, и вдруг ударил на его войско, а сам бросился на Ромодановского, чтоб его пресветлейшество убить и тем привести его войско "во обезглавление". Ему навстречу кинулся ротмистр Петр Алексеев и, не допустя его до Ромодановского, взял его живого в плен. Видя плен своего вождя, неприятельское войско побежало; войска Ромодановского преследовали его до самого лагеря (обоза), так что неприятель едва успел укрыться в лагере. Когда преследовавшие вернулись, Ромодановский приказал своему войску идти с поля в лагерь, а пленному неприятельскому генералиссимусу велел ехать за собою по левую сторону. В лагере Ромодановского пленный генералиссимус был принят с честью. Вызвав командиров своей армии, Ромодановский похвалил их за службу и пил за победу и за храбрость своих войск. Этот тост сопровождался троекратным залпом по всему лагерю. Затем Ромодановский провозгласил тост за здоровье пленного неприятельского генералиссимуса, и тот отвечал подобным же тостом. После тостов неприятельский генералиссимус обратился к его пресветлейшеству с просьбою оказать над ним милость и отпустить его в свое войско, дав обещание быть ему впредь во всяком приятстве и послушании, быть другом, а не недругом. Его пресветлейшество "по благоутробию своему" исполнил просьбу пленного, сам проводив его за обоз, и здесь с ним простился, причем был сделан опять троекратный залп. Проводить пленного Бутурлина до его лагеря было приказано ротмистру Петру Алексееву, который это и исполнил. При возвращении своего генералиссимуса неприятельские войска на радостях стреляли трижды. Бутурлин подарил проводившему его ротмистру шпагу. Тем кончились военные действия первого дня.
В ночь на 7-ое октября к неприятелю подошел резерв в составе четырех полков пехоты. Вследствие этого на утро неприятель прислал к Ромодановскому, чтоб вновь дать бой. Его пресветлейшество выговаривал посланному, что их генералиссимус поступает не по обещанию и позабыл оказанную ему милость. Однако тотчас же его пресветлейшество указал своим войскам выходить в поле, причем пехоте было предписано стать близ обоза, потому что и неприятельская пехота в этот день в поле не выходила.
Дело 7 октября ограничилось только конным сражением. Конница с обеих сторон билась накрепко. Но милостию Божией за их неприятельскую неправду конница Ромодановского одолела; было взято множество неприятельских знамен‚ и неприятель вернулся в обоз с большими потерями. В ночь на 8-е октября неприятель докучал войску Ромодановского многими тревогами. Пришлось ночью выслать в поле несколько конных рот, которые побили неприятеля, подъезжавшего к лагерю Ромодановского, и взяли в плен 7 человек да 3 лошади. 8-го октября день прошел спокойно: за превеликим дождем боя не было.
9-го октября произошло генеральное сражение. На утренней заре оба войска вышли из лагерей в поле в полном составе; в лагерях оставлены были только немногие. Неприятель двинулся на наше (т.е. Ромодановского) войско с решимостью победить или погибнуть. Нашему войску мешал сильный дувший в лицо ветер, и этой нашей невыгодой думал воспользоваться неприятель. Чтобы избавиться от ветра, его пресветлейшество приказал своим войскам немного отступить от обоза. Таким образом, обоз лишился прикрытия. Заметив это, неприятель отрядил полковника Турнера взять и разорить наш обоз. Для предупреждения этой опасности его пресветлейшество приказал нескольким ротам с правого крыла поспешить на защиту обоза. Эти роты ударили на отряд полковника Турнера с тылу, порубили всех его солдат да одного человека и самого полковника взяли в плен; взяли также 4 знамени. Видя свою пагубу, неприятель наступил на нас всем своим войском, конницею и пехотой с великим шумом и криком – и был бой непрестанный в течение пяти часов. Одолело в конце концов наше войско; неприятель обратился в бегство; наши за ним гнались и его в конец побили, взяли его обоз, пушки, шатры и множество всякой живности. Конница наша побила неприятельскую, не допустив ее до обоза, загнала беглецов в пруд и захватила неприятельские знамена. "И тот бой равнялся судному дню", — говорит "Описание".
Поведение обоих генералиссимусов описывается в реляции в комическом виде. Во время битвы они оба пропали. Генералиссимуса Фридриха разыскивали в течение трех часов и, наконец, нашли его в обозе неприятельском с немногими людьми у самого неприятельского шатра. Бутурлина отыскали "между трупов крыющегося". Между тем после боя армия победителей выстроилась в неприятельском обозе, конница – по правую сторону, а пехота – по левую. Была сложена добыча — взятые знамена и ружья. Его пресветлейшество изволил проходить сквозь свои войска, ступая по неприятельским клейнотам (знаменам). Придя в неприятельский шатер, он сел и милостиво похвалил за храбрость всех своих начальных людей и рядовых. Неприятельского генералиссимуса привели пред его пресветлейшество с некоторыми его главными начальниками и ближними людьми и поставили на колени. Его пресветлейшество указал выговорить им их прежней неправды. А неприятель против тех слов паданием на землю отповедь чинил.
После этого унизительного для побежденных обряда его пресветлейшество изволил идти из неприятельского обоза в свой обоз. Раздалось три залпа: первый, когда генералиссимус вышел из шатра, второй – когда он сел на лошадь, третий – когда тронулся в путь. Впереди шла конница, за нею его пресветлейшество, а перед ним волокли по земле взятые у неприятеля знамена и клейноты. За Ромодановским ехал на лошади побежденный неприятельский генералиссимус без ружья и без шпаги; за ним вели пешком остальных неприятельских командиров. Шествие замыкала пехота. Придя в свой лагерь, генералиссимус Фридрих приказал всех начальных людей кормить, "при котором столе и
сам его пресветлейшество изволил кушать". Пир сопровождался обычными тостами и громом залпов. "И по совершении того стола, – кончает реляция, – вышед из шатра, изволил сам его пресветлейшество все свое войско милостиво похвалить; а за раны и за службы придачи и жалованья обещал впредь. А потом все войско указал роспустить в домы своя, и сам изволил итти того ж числа в стольный свой город Прешпур (Пресбург)".
Что можно добавить? Во-первых, стоит отметить, что Франц Лефорт даже в таких вот, шуточных баталиях оказался не особо на высоте: П. Гордону пришлось его выручать – что потом повторится не раз, в частности при осадах и штурмах Азова в 1695-1696 гг. В общем, кем-кем, а талантливым военачальником лучший друг юного Петра не являлся.
Теперь, скажем несколько слов об участниках – точнее, о силах "генералиссимуса Фридриха". Вопреки напрашивающемуся предположению, основной боевой силой здесь были вовсе не полки будущей петровской гвардии – Преображенский и Семеновский. Несмотря даже на то, что дело происходило вроде как рядом с их "квартирами": селами Преображенским и Семеновским, разделенными узким Хапиловским ручьем. Эти воинские части тогда еще только формировались и довольно сильно отличались и по размеру, и по составу, и по воинскому умению от того, чем они станут уже через несколько лет. Наиболее же боеспособными и привилегированными частями русской армии в 1691 г. были как раз Бутырский и бывший Шепелев полк. Именно Бутырский полк незадолго до этого сменил Стремянной стрелецкий в дворцовых церемониалах – лишь изредка в те годы к участию в них привлекались солдаты Шепелева (Лефортова) полка и почти никогда – преображенцы. Все это изменится – но это будет потом.
Да и само слово "полк" не должно тут вводить в заблуждение: по количеству военнослужащих Бутырский и Лефортов полки соответствовали сегодняшним дивизиям, а стало быть, не диво, что их командиры имели генеральские звания.
И последнее – вся эта огненная потеха, как водится, обошлась в известное количество человеческих жизней. И не только простых солдат – так, через несколько дней после маневров умер от полученных ран ближний стольник царя кн. И. Д. Долгорукий. На войне как на войне.
Другие статьи о ранних годах петровского царствования и их героях: «Первая Турецкая», «Необычайные приключения сухопутного генерала Патрика Гордона на морских просторах», «Азовская потеха», «Вторая попытка».
