Вернулись домой мои сын и дочь. Ненадолго. Сын – между практикой и дачей, дочь – между практикой и практикой. Сегодня уезжают – для красоты следовало бы добавить «в разные стороны» - нет, примерно в одну. Жена на даче. Стало быть, я снова остаюсь один.
Что я делаю один в квартире и в Москве? Ну, работаю в какой-то степени. Поливаю цветы, кормлю рыбку в аквариуме. Отдыхаю – а что?..
Есть огромное отличие в принципе одинокого, любящего одиночество или хотя бы свыкшегося с ним человека от семьи, редуцированной до 1. Организм порывается сделать закупку. Каждый раз темные окна квартиры слегка огорчают – хотя, рассуждая логически, тусклый свет и невнятное шевеление внутри напрягли бы по полной. И в голове сама собой всплывает фраза, из числа безличных, автономных:
Помню, за стол садилось до пятнадцати человек.
Кто-нибудь припишет ее своему деду, кто-то припомнит фильм или роман; фокус в том, что и там она уже была как бы цитатой из ниоткуда.
Близкий аналог:
Я в твои годы командовал полком.
Хотя… постойте. Полком я не командовал, но в числе 15 человек вполне садился за стол. В деревне у тестя. Дайте прикинуть… Да, бывало и до 16. В летние, разумеется, сезоны.
Тогда, на рубеже 80-х и 90-х, сошлось несколько обстоятельств. Положительных – потрясающий характер моего тестя, его – не знаю даже, как назвать, - активная щедрость, и душевная, и материальная, бытовая. Сдерживающих – общая фоновая нищета, отсутствие выбора. Если быть до конца честным, я тогда не мог обеспечить своей семье не только пять звезд в Турции, но даже элементарно лето в собственной квартире в Москве. Преподавательская халтура затухала – и мы только и спасались, что огородным подножным кормом.
Как там у Булгакова – квартирный вопрос очень их испортил? С одной стороны… С другой – сколько семей преодолели период полураспада только оттого, что некуда было уйти? Сколько повзрослевших детей, ворча, вынуждены были остаться со своими родителями и в их дома привели невест (женихов)? Скептик сопоставит такие невольные семьи с коммунальной эпохой. Скептик прав. Выбор всегда лучше отсутствия выбора. И всё же…
Где-то лет 20 назад мой товарищ с женой начали жить в двух квартирах. Объяснение было элементарным на грани гениальности: есть две квартиры, почему не пожить. Все-таки эта семья распалась. Сейчас мой товарищ может себе позволить и три квартиры в Москве, но с новой женой живет в одной.
Другой мой товарищ, в одиночку вырастив и воспитав сына и дочь, в какой-то момент попал в такую конфигурацию: он в Москве, дочь во Франции, сын – в Новой Зеландии.
Что-то в этом есть глубоко современное. Отследить на глобусе Google, где сейчас находятся члены твоей семьи. Связаться с ними по Skype. Организовать конференцию в формате ужина. Чокнуться с монитором. Что может помешать этому естественному ходу событий? Падение цен на нефть. Дефолт. Ну, личные неудачи. Но есть что-то глубоко и системно неправильное в том, чтобы надеяться на сбои и провалы. Победа будущего над прошлым предрешена.
Как описать ее черты? Человечество постепенно отказывается от скученности? Нет, пожалуй. Несмотря на все прелести удаленного доступа и освобождение рабочего места из крепостной зависимости, мегаполисы не пустеют. Но не случайно и не напрасно в рекламных роликах все чаще мелькают люди внутри прозрачных шаров-оболочек. Помню, еще в молодости, когда я хотел остаться один, я шел на Пушкинскую, где постоянно сновала туда-сюда масса народа, но до конкретного отдельного человека никому не было дела. В этом отношении и пляж с тысячей людей менее навязчив и утомителен, чем какой-нибудь «укромный уголок», до которого добрались 10 человек. В таком укромном уголке как раз каждый на виду.
Кто хочет найти именно тебя, мгновенно находит – в любой толпе, в любом миллионе. (Кстати, пришло в голову – раньше, до эпохи мобильников, мы думали, что звоним человеку, а звонили-то в дом). Добровольное, нестрашное, по-своему привлекательное одиночество soft. Вы все еще болезненно цепляетесь друг за дружку? Тогда мы летим к вам.
За отчетный период посетила меня молодежь (ну, относительно меня молодежь; так – нормальные тридцатилетние люди, не подростки), и мы поговорили об общих проблемах.
О зазоре между жизнью и судьбой, как его лечить и надо ли; о том, может ли один и тот же рисунок жизни одному быть поставлен в заслугу, а другому – в вину; о посредственности как обратной стороне нормы и о многом другом в том же духе. Я сейчас не хочу с вами об этом говорить, поэтому бегло очерчиваю круг тем, не более того.
Когда я был сильно моложе, мы с товарищами обильно и горячо обсуждали вопросы, подобные этим. Потом жизнь взяла свое – эту фразу можно произнести с одобрением или с сожалением; я выберу одобрение. То есть выстроилась иерархия: хорошо бы сделать что-то серьезное – но далеко не каждый день удается. Тогда хотя бы заработай деньги. Отдал кесарево кесарю? Ну, тогда почисть картошку. Хорошо – этот фронт никогда полностью не уделать; понятно, иной раз можно и отдохнуть, и поговорить. Тем более, если гости пришли. Таким образом,
Но и тут с годами меняются приоритеты. Из памяти всплывают фрагменты опыта – своего и чужого. Истории, примеры из жизни. Оставаться в области абстрактных категорий кажется непродуктивным. И получается странная штука.
Ничего точнее метафоры разрубленного узла в голову не приходит. Или нет – никто не рубит узел и не развязывает специально; его вынимают из шкафа спустя четверть века – а он развязан. Как – неясно, просто расшатались, разболтались волокна.
Говорят, отечественная интеллигенция (не) выполнила свою историческую функцию и тихо отмирает. С ней, вероятно, отомрут и разговоры этого рода. Жаль. При этом я не клинический патриот и в принципе знаю, что мыслящие люди есть и за пределами России. Но – насколько я понимаю из литературы, кино, да и куцеватого личного опыта – там все-таки дело происходит иначе: частный и конкретный разговор вдруг дорастает до метафизики. Как сталактиты и сталагмиты в пещерах – одни растут с пола, другие – с потолка. По-моему, только у нас росло с потолка.
Выскакиваю в магазин за сметаной. Вот и она. Для очистки совести спрашиваю продавщицу:
- Сметана свежая?
- Нет.
Страсть не хочется куда-то еще бежать, да и времени нет. Понижаю планку.
- Ну, не помру? Есть-то можно?
- Нет. Я вам не советую.
Ухожу без сметаны, но с сознанием: моя жизнь и здоровье важны еще кому-то, помимо меня и членов моей семьи. Может, это и есть росток того самого светлого будущего? Почему бы нет…
