Несколько дней назад на севере Германии закончился подготовительный лагерь по организации протестов, намеченных на июнь следующего года в связи со встречей "Большой восьмёрки"-2007.
Помню, год назад, летом 2005-го, я застал в Берлине в левацких кругах лёгкую панику с примерно таким лейтмотивом: "Встреча "Большой восьмёрки" в Хайлигендамме (север Восточной Германии) будет уже через два года, а мы ещё только начинаем готовиться к протестам. Это дико поздно!"
Действительно, год назад эта подготовка только начиналась, но она уже шла. Я видел её следы: плакаты на улицах, сотни листовок и флаеров, объявления о собраниях... Тогда этим занимались десятки людей. В августе 2006-го в десятидневный подготовительный лагерь приехали более 600 человек. Масштаб, поражающий российских леваков и анархистов. О таком у нас можно только мечтать – за год до протестов собрать 600 одних только делегатов (а ведь каждый из них представляет какую-то группу)! У нас первая подобная встреча прошла всего-то за пять месяцев до июльских событий в Питере, и было на ней активистов ровно в десять раз меньше. У нас и на протесты-то собралось, стыдно сказать... КПРФ вывела 15-го июля на улицы не более 250 человек (и это – вместе с АКМ, СКМ и другими примкнувшими), НБП – человек 15-20, а мы, анархисты, около 200 – в наш день действий 16 июля.
Стоп-стоп! Вот тут я себя, пожалуй, перебью. Стыдно, на самом-то деле, должно быть именно КПРФ – большой централизованной структуре с большими финансовыми и организационными возможностями. А анархисты, которые и на съезды свои собираются неохотно, и денег не имеют, и единого организационного центра лишены по определению – отмобилизовались в тех же, фактически, масштабах, а главное – с куда большей осмысленностью.
С этого места хочется поподробнее. Но сначала – о наших соседях слева и справа. Да нет, по отношению к нам, анархистам, не совсем слева и не совсем справа, с нами эта старая партийная логика уже почти не работает. Просто – о соседях, о Втором российском социальном форуме.
Анархисты, если кому-то и известны (даже на уровне батьки Махно и не более), то именно своей децентрализованной, минимизирующей власть структурой. На практике это не означает "тиранию бесструктурности", это означает сеть, к которой не применимы правила эффективности "обычных" политструктур.
Что-то подобное – ярко выраженную сетевую структуру – вроде бы выстраивали и организаторы Российского социального форума, прошедшего в Санкт-Петербурге на стадионе имени Кирова 14-15 июля 2006 года. Говорю это с некоторой неуверенностью, несмотря на то что я сам являлся участником Оргкомитета форума. Ибо в Оргкомитет (по необходимости коалиционный) набежали и де-факто возглавили его работу не столько представители социальных движений, экологических, профсоюзных организаций, гражданских инициатив и групп действия, сколько вполне вертикально выстроенных партийных и протопартийных структур. Которые преследовали свои, частные, подчинённые партийной иерархии и партийной логике, откровенно "вертикальные" цели (типа вертикальной мобильности: "засветиться" на фоне событий, подняться к вершинам региональной или всероссийской политики благодаря Соцфоруму), при том что сама идея Форума восходит к принципам, далёким и от "вертикальности", и от собственно партийности.
Понятно, что почти любая политическая идея, импортируемая в нашу страну из-за границы, искажается у нас достаточно значительно. Но чтобы вот до такой степени – когда идею форума социальных движений перехватывают партии и организации партийного типа, которые на соцфорумы в Европе, Азии и Америке даже на порог не допускаются, – в этом, действительно, специфика бьёт ключом – и, как в том старом анекдоте, прямо по голове.
Уже весной, судя по раскладам в Оргкомитете, было понятно, что из мероприятия ничего путного не выйдет. Но была хотя бы небольшая надежда, что делегаты "с мест" всё же потеснят эквилибристику московских и питрских (около)партийных "вождей". Увы, власти играли за команду разнопартийцев, приложив руку к недопуску на форум сотен делегатов из провинции – доброй половины потенциальных участников Соцфорума. Остальные же – те, кто смог пробиться сквозь ментовские и гэбэшные рогатки, расставлявшиеся в отделах кадров по месту работы неугодных активистов, в деканатах по месту их учёбы, в семьях по месту их жительства (к моей матери тоже приходили, будто я тинэйджер какой), да и просто на вокзалах, в поездах и на автодорогах, – потерялись на огромном, пустом, раскалённом стадионе, оплетённом по периметру не только милицейскими кордонами, но и партийными интригами и карьерными амбициями.
Чего стоили две пресс-конференции, устроенные двумя частями питерского оргкомитета с разницей в полчаса для двух почти не пересекавшихся групп журналистов?! Или регистрация прибывающих делегатов строго по паспортам в присутствии тётеньки из администрации города утром и днём 13 июля? И это несмотря на твёрдую, не раз подтверждённую договорённость на оргкомитетах и в Москве, и в Питере – ни в коем случае этого не делать. Добравшись до стола регистрации далеко за полдень 13 июля, анархисты-участники оргкомитета положили конец этой стукаческой практике, но осадок остался.
В итоге форум, который должен был стать трибуной социальных движений, местом обмена позитивным опытом борьбы за права граждан, превратился в банальную ловушку для активистов – за забором, в кольце ОМОНа и обычной милиции, на отшибе, далеко от метро, далеко от центра города...
Как член Оргкомитета Соцфорума я ставлю себе двойку за то, что позволил втянуть себя и других в эту ловушку. Да, лично я вовремя ускользнул из неё; да, многие – по моему ли совету, по собственному ли разумению – сделали то же самое. Но всё же...
Как анархист и политический журналист ставлю пятёрку своим товарищам-участникам анархического движения из разных городов и стран, не поддавшимся лоялистским иллюзиям и перенёсшим свою активность за пределы этого "загона для оппозиционеров" – в другие, спонтанно найденные места и местечки на территории Петербурга.
Когда этой весной я узнал, что сотрудники 18 отдела питерского УБОПа интересовались мною на предмет саммита "Большой восьмёрки" в Петербурге, я очень развеселился. Развеселила меня стереотипная реакция: люди обычно думают, что если человеку 40 лет и он всё ещё анархист, а остальным анархистам 18, 20, 22, 25, то это значит, что 40-летний – и есть "главный анархист". Ну, откуда "ментам" понять, что главных анархистов не бывает?
А ещё веселился я, потому что понял: УБОПовцы напали не на тот след. Я не собирался быть главным организатором уличных анархических акций против саммита "Большой восьмёрки" и не был им. Более того – сейчас я раскрою страшную тайну – у успешных и, не побоюсь этого слова, блестящих анархических акций, проведённых в Питере в дни саммита, главных организаторов не было вообще.
Но акции состоялись, да ещё как. Мы, анархисты, были, похоже, единственными из всех протестующих, кто успевал опередить милицию и спецслужбы, особенно если учесть нашу массовость. Это были не 5-6 проверенных бойцов НБП на каждой из трёх акций лимоновской партии, а 20, 50, 100 человек, которые выступили в разных концах Питера в течение одного дня 16 июля.
Почему это нам удалось? Может быть, нас не снимали с поездов? Не задерживали превентивно? Снимали. Задерживали. Собственно, первыми, кто перед саммитом был арестован и посажен на несколько суток по надуманным обвинениям, были питерские анархисты. Но мы всё равно "сделали это". Потому что мы – сеть.
Все, кто хотел испортить питерский праздник "группе восьми" (либо кому-то одному из этой группы – хотя у нас, анархистов, среди всех этих господ нет национальных и гендерных предпочтений), понимали заранее: все легальные попытки демонстраций, акций протеста и других форм свободного волеизъявления будут властью запрещены или сведены к постыдной клоунаде. На пресс-конференции в Питере я слышал из уст представительницы питерского "Мемориала" цифру: 25 запрещённых акций протеста в дни вокруг саммита. От друзей из "Команды правовой безопасности активистов Legal Team" я знаю о 577 случаях нарушений прав человека в те же дни. На общественных активистов была развёрнута настоящая охота.
Я сам столкнулся с этим 12-го вечером, когда вместе с женой – политологом и журналисткой Утэ Вайнманн – садился в Москве в питерский поезд. В том же поезде – я знал это – ехало ещё около 20 активистов. Ко многим из них (и к нам с Утэ тоже) подошли сотрудники в форме и в штатском, проверили документы. "Это они. Они в списке", – кивнули друг другу штатский и форменный, после чего задали вопросы о провозе запрещённых предметов и пропустили в вагон. Мы поняли, что это начало, и в Питере при высадке немножко схитрили. Потому нам и удалось избежать нового свидания с органами. Шестерых из нас всё-таки взяли и отвели в линейный отдел при вокзале. Если бы не адвокат, о котором анархисты позаботились заранее, возможно, список превентивно арестованных на 10 суток пополнился бы. В любом случае, мы чувствовали повышенное внимание. Это были и хвосты за кем-то из нас, это были и дурацкие звонки на мобильники от лица якобы "антиглобалистов" и якобы корреспондентов – с попытками узнать точное время и место проведения акций, да и вообще висевшая над городом атмосфера полицейщины создавала труднопередаваемое ощущение "деловитой встревоженности".
Обнаружив, что питерские организаторы Соцфорума не держат слова и проводят регистрацию участников по паспортам, многие анархисты тут же, не сговариваясь, разворачивались и бывали таковы. Где они потом собирались, как договаривались, как придумывали свои акции, как звали на них журналистов и как смогли оставить всё это в тайне до поры до времени – история умалчивает.
Понятно одно – централизованные структуры различных левых партий смогли вывести на демонстрацию в Питере 15-го июля не более 250 человек. Вполовину меньше участников Соцфорума митинговало взаперти, за блокированными милицией воротами стадиона Кирова в тот же день. 15 или 20 человек приняли участие в акциях НБП 16-го. И примерно 170-200 анархистов и анархисток из разных городов, разных стран, разных идеологических и "профильных" групп (эко-анархистов, панк-анархистов, анархистов-участников антивоенного движения, анархистов-участников движения "FrontAIDS" и разных других) вышли на улицы, ведомые абсолютно децентрализованной, лишённой иерархии и вообще временной по своей природе Сетью против "Большой восьмёрки" (СПБ8).
Перекрытие Невского проспекта у гостиницы "Рэдиссон", антивоенный пикет на Малой Конюшенной, в двух шагах от Дворцовой площади, демонстрация Армии Клоунов Анархо-Бунтарей на Васильевском... Во всех трёх случаях анархисты сначала проводили акцию – и только потом сталкивались с разгоном, насилием, судебными репрессиями (только 16 июля в Питере было задержано около 80 участников анархических акций) – милиции и спецслужбам не удалось предотвратить наших мирных протестных действий.
Во-первых, многие анархисты давно поняли: если власть запрещает все акции подряд всем подряд протестным сообществам, значит, мы просто не будем просить разрешений. Мы в своём праве: Всеобщая Декларация прав человека и Конституция РФ важнее решений Администрации СПб и Ленобласти. Во-вторых, у нас действительно нет главных. Там, где они есть, их можно подкупить, напугать, временно изолировать – и мы знаем, всё это делалось и делается. Но анархисты и анархистки, прошедшие школу неавторитарных отношений, всегда находят творческий и эффективный способ обойти властные рогатки, даже если кто-то из нас лично бывает устранён с поля. Мы – вода, которая обтекает препятствия, мы – сеть, которой можно накрыть вертикаль, а можно – площадь. Сеть, которую можно развернуть в любом месте, в любое время. Мы – способ мышления и способ действия XXI века, который на всех континентах побеждал, побеждает и будет побеждать полицейскую логику века XIX-го.
Власти сами взрастили нас своими запретами. Мы выросли. И теперь мы действуем. В этом году здесь, в следующем – в Хайлигендамме.
Автор – участник Сети против "Большой восьмёрки", анархист
