«Зачистка» мэров в Подмосковье показательна не только в плане брутальности нового губернатора, но и в смысле того, что никакая децентрализация в системе «путинской вертикали» невозможна. Кремль управляет губернаторами, губернаторы стараются управлять мэрами. И граждан это, кажется, устраивает.
Проблема муниципальной и региональной власти в России в том, что все разговоры о реальном разграничении полномочий различных уровней власти на практике упираются в вертикальную структуру управления, которая просто автоматически тяготеет к централизации и никак не наоборот. Не работает система власти по-другому, что бы ни произносили правители с самых высоких трибун.
В этой системе реальные деньги и реальные полномочия находятся у федеральных чиновников, существенно меньше денег и полномочий у регионов, совсем крохи — у муниципалитетов. В таких условиях можно выбирать руководителей всех уровней, но такая выборность ничего не даст, пока в стране де-факто не избирается федеральная власть. Потому что вертикаль власти будет самовоспроизводиться, а деньги регионам и муниципалитетам никто не отдаст — не будет стимула.
Вот и новый губернатор Подмосковья Сергей Шойгу явил граду и миру новые управленческие решения, проходящие как раз по разряду «децентрализации по-русски». Нагрянув в конце прошлой недели с визитом в Сергиев Посад, подмосковный глава сходу убрал со своих постов и мэра, и сити-менеджера города. То есть формально они сами сложили с себя полномочия, но после настоятельного требования губернатора, который, в свою очередь, поблагодарил их «за понимание». Одновременно последовала и «демократизация районного масштаба» - Шойгу рекомендовал (уйти в отставку местному руководству он, по выражению «Российской газеты», тоже «рекомендовал») вернуть городу прямые выборы мэра, отмененные лишь год назад.
Теперь в Подмосковье ждут иных смелых управленческих решений, вплоть до массовых отставок мэров. С особым наслаждением «Известия» «проводили» главу подмосковных Химок Владимира Стрельченко, чей скорый уход изданию подтвердили в обладминистрации. Поводом для отставки может стать проблема «обманутых дольщиков». Другие города «на карандаше» у губернатора — по данным издания - Сергиев Посад, Королев, Пушкино, в общей сложности «7-8 городов».
Проблему «обманутых дольщиков» (в кавычках, ибо в каждом конкретном случае она предстает в самых разных ипостасях, вплоть до случаев элементарного корпоративного шантажа) в Подмосковье могут решить уже не один год. На совещании по этому поводу в 2010 году бывший губернатор Борис Громов отмечал, что «в ряде муниципальных образований есть главы, которые не прониклись ответственностью по выполнению плана». «Проблемной» тогда называлась ситуация в Каширском, Рузовском, Пушкинском, Ступинском и Ногинском районах, в городах Балашиха, Химки, Серпухов. «Сейчас в Московской области насчитывается 136 многоквартирных домов, по которым были нарушены сроки строительства. Самыми «неблагополучными» в этом вопросе являются Королёв, Балашиха, Ивантеевка, Ногинский, Люберецкий и Одинцовский районы», - а это уже из пресс-релиза областной администрации по итогам совещания в Химках недельной давности.
Время прошло, а география «проблемных» городов и районов не то чтобы сильно изменилась. Логично, наверно, что созревает управленческое решение — менять власть, раз старая с обязательствами не справляется.
Будь Стрельченко хоть трижды коррумпированным и пятнадцать раз выруби он самолично Химкинский лес, но он не возник из безвоздушного пространства, за него избиратели голосовали. Казалось бы: не Шойгу назначал, не Шойгу снимать, но решение о отставке мэра почему-то генерируется не в головах граждан, а в областной администрации. То же и с грядущими выборами губернаторов, которых сможет увольнять президент.
И добро бы тут была только политическая составляющая. Но ведь и в плане чисто денежном никакой самостоятельности ни регионам, ни муниципалитетам никто предоставлять особенно не хочет. Всякие разговоры о перераспределении средств в пользу региональных и местных бюджетов наталкиваются на ожесточенное сопротивление вышестоящих уровней власти. Те, кто выше, готовы делегировать вниз избыточные и чреватые рисками (в том числе политического свойства) полномочия, но зачастую неготовы даже ненужные самим полномочия обеспечить деньгами.
Во-первых, из-за отчасти справедливых опасений «дадим больше — больше разворуют». Во-вторых, из-за панической боязни второй губернаторской фронды, какую хорошо должен помнить Владимир Путин и работавшая на него администрация Александра Волошина, в упорной борьбе одолевшие губернаторский блок «Отечество-Вся Россия» на парламентских выборах 1999-го года. Тут речь не столько о «развале страны» и «параде суверенитетов», сколько о настоящем страхе за собственную власть.
Если дать регионам или даже муниципалитетам возможность распоряжаться деньгами в большом объеме, то сложно будет «рекомендовать» кому-то уйти в отставку или построить крайне необходимый объект социального значения. Опять-таки и крупный бизнес потянется к региональному начальству по месту дислокации и меньше будет обращать внимание на окрики из ослабленного в этом смысле Кремля.
Если региональный начальник отвечает перед Кремлем и с него спросят за дольщиков, пенсионеров, больницы и так далее, то, соответственно, и он требует ответственности муниципалов. Чтобы держать руку на пульсе. Потому и введена во многих регионах система, по которой губернатор может отправлять мэров в отставку, если те чем-то проштрафились. Ну или, как в случае с бывшим главным спасателем, «рекомендовать» уйти в отставку.
В целом вертикальная система управления является вполне рабочей, хоть и не гарантированно эффективной. Однако она соответствует патерналистскому представлению о государстве. Государство в лице центральной власти распределяет все блага своим агентам, его наместники, получая свою долю, осуществляют распределение на локальном уровне. Плоха такая система издержками: чиновники на местах склонны вступать в сговор, после чего распределение получается, мягко говоря, неравномерным. И требуется либо постоянная ротация кадров, либо постоянный пристальный контроль сверху, что осуществить довольно непросто.
Единственный понятный вызов, который мог бы подтолкнуть бюрократию к настоящей децентрализации (перераспределению доходов федерального центра в пользу регионов и муниципалитетов и, как следствие, обострение политической конкуренции) — внешние по отношению к вертикали процессы. Скажем, массовый запрос граждан на участие в управлении и расходовании налогов на общественные нужды.
Пока внятный запрос снизу — за исключением инициатив отдельных энтузиастов — на изменение ситуации отсутствует. Власти такая система устраивает, поскольку как-то работает, а идти на реформы им представляется рискованным, в том числе по описанным выше причинам. Вроде бы проявился в столице массовый гражданский протест, но повестка его по преимуществу была федеральной. Это при том, что в Москве де-факто отсутствует местное самоуправление. То есть: проблема децентрализации управления мало или никак не волнует граждан. Как и какая-нибудь судебная реформа, без которой лозунг «Путин уходи!» становится крайне сомнительным с содержательной точки зрения. Парадокс: граждан не устраивает патернализм, а патерналистская система госустройства и патерналистские управленческие практики рядом с ними им не мешают.
