«Полит.ру» продолжает цикл интервью с известными карикатуристами. В этот раз мы поговорили с питерским художником, лауреатом многих международных конкурсов Александром Сергеевым.
Александр, расскажите для начала о вашем личном пути карикатуриста…
Карикатура мне нравилась с детства, но определяться для себя я начал годам к 33-35. Кто-то приходит раньше, как Слава Шилов. Он в 17 лет пришел, сейчас ему 43 года. И все эти годы я наблюдаю у него только тенденцию вверх, сейчас наступает золотая пора его творчества.
А я пришел довольно поздно, хотя образование профессиональное было (Московский полиграфический институт) и занимался много лет книгой. Я больше 700 книг оформил.
Многие мои друзья были художниками и работали в газетах, журналах. Они начали приглашать нарисовать то, другое. А сам я собирал смешные картинки с детства. В 1965 году подписался на болгарский журнал «Снимки и карикатуры», там было их невероятное количество со всего мира. Я удивлялся, почему у нас такого нет. Потом подписался еще на другой журнал, потом еще, и вскоре моя мама удивилась, что при заработке в 100 рублей я оказался подписан на 120 рублей в месяц на разные журналы. Приходилось со словарями порой сидеть, переводить, но это было интересно. Были и другие журналы из стран соцлагеря, из Югославии, Венгрии, Польши. А году в 1983 я познакомился с Жорой Светозаровым и Витей Богорадом. Сейчас Светозаров почти отошел от дел, но для нас остается неким гуру. Мы сразу стали близкими друзьями, и Богорад меня уговорил принести какие-то картинки, я принес. У меня практически ничего не было готового, хихикать над картинками одно, и совершенно другое - самому начать придумывать. Я подготовился. Что-то собрал, принес.
Тогда я впервые увидел специфическую реакцию карикатуристов, которую потом наблюдал много раз. Приносишь картинку, они смотрят с каменными лицами, молча, передают друг другу листочки, а потом один из них говорит: «Да, это смешно». Как Аркадий Арканов. Богорад мне объяснил: все нормально, просто мы привычны к этому, приноси еще.
В Ленинградском дворце молодежи уже была штаб-квартира, где собирались карикатуристы города. Их было человек пятнадцать. Я стал приходить туда, приносить свои картинки. На меня нахлынул невероятный вал информации. У Миши Кузьмина была своя подборка картинок и журналов. Я увидел английские, французские, немецкие, американские. Я их не мог увидеть негде до этого. Это был удар по голове. Началось бешеное увлечение и учеба, тренинг. Я знакомился с художниками мирового уровня. Перед этим в 1972 году в Петербурге была выставка немецкой книги и я, попав на нее, несколько дней провел в разделе «Искусство» и познакомился с сюрреалистами: Ив Танги, Макс Эрнст, Сальвадор Дали и т.д. И еще с югославскими примитивистами. Это был первый в моей жизни удар по голове, а карикатуристы – второй, третьего я бы не пережил.
Мы сейчас говорим о 80-х годах. Насколько к тому моменту вообще было развито искусство карикатуры, можно ли было прожить на нем, как дело обстояло с возможностью публиковаться?
К этому времени начались мои публикации в журналах. Например, в московской «Смене». Там уже печатались для меня легендарные Сергей Тюнин, Юра Кособокин, Миша Златковский. Все эти художники, которых можно сейчас назвать ветеранами, тогда только начинали. Я знаю очень многих, люблю их, десятками могу перечислять.
Тогда в Питере стало посвободней, обком комсомола был какой-то доброжелательный, помогал с выставками, помещениями. Потом, правда, обком партии пронюхал, что мы мыслим не так, как им хотелось бы. Пошли закрытия. Но мы это пережили и продолжали работать. Начались международные выставки и премии. Это тоже здорово помогало.
 |  |  |
Но жить на этом искусстве было невозможно. Я об этом+6
и не думал, хотя в то время пошла полоса неплохих премий. Моя первая покойная жена тоже была карикатуристкой. Она говорила: «Сашка, может займешься серьезно этим?». Мы получали на этих премиях тогда тысячу долларов за одну картинку при зарплате 100-200 рублей. Но я прекрасно понимал, что это скользко и ненадолго.
То есть?
Это же лотерея. В один месяц получишь две премии, а потом два года ничего. Я, конечно, активно работал, полоса шла. В одном году я отправил карикатуры на 50 конкурсов и получил несколько премий, а потом с годами я начал посылать только на два-три конкурса в год. Не потому что лень… Я просто немножко на другое переключился. Занимаюсь станковой графикой, на конкурсы не хочется это посылать.
А как было в советское время с проблемой цензуры?
Конечно, она тогда была. В 1984 году представители обкома партии посетили нашу выставку во Дворце молодежи . Они ее закрыли через два часа после начала. Витя Богорад при этом присутствовал. Он рассказал, что один из сотрудников обкома партии сказал: «Глядя на ваши картинки, я онасекомляюсь». Эту фразу я запомнил на всю жизнь. Но выставки и дальше открывались. В 1989 году роскошная выставка была. Первая и последняя крупная международная выставка прошла тогда в Санкт-Петербурге. «Очень-89»!
А потом наступили 90-е… Это было золотым временем для карикатуристов?
Да, тогда в Питере появился еженедельник «Час пик». Туда пришли лучшие журналисты Питера и Москвы. Я сам пригласил Мишу Златковского , Леню Тишкова, Костю Валова, это замечательный шаржист, рисовал шаржи на всех членов правительства. Художникам отдавали целые полосы. До сих пор вспоминаю это издание с восторгом. «Час пик» продержался довольно долго…
Тогда к карикатурам было особенное внимание. Как вы сами говорите, художникам отдавали целые полосы. Сейчас карикатура – это чаще иллюстрация к статье… Почему произошли такие изменения?
Тогда это было что-то новое, постепенно развивающееся. Как художники мы видели и знали гораздо больше, чем обыватели. Вообще у многих наше творчество вызывало большое удивление. В 80-х годах меня спрашивали: а у тебя есть от КГБ разрешение рисовать Ельцина, Ленина, Сталина?
То есть страх в сознании все равно был?
Был. Но карикатура постепенно распространялась по стране. Провинциальные газеты, видя, что нам можно, начали делать то же самое. В то время было огромное количество предложений, можно было рисовать на любые темы, в общем, можно было все. Мы работали запоем. При Собчаке тоже все можно было. Был еще в Питере такой аналитический еженедельник «Дело». Я там проработал до закрытия, до последнего номера.
На примере этой газеты можно было наблюдать, как ужесточалась цензура. При Собчаке можно было все, при Яковлеве я был вообще его любимым художником. Больше 200 карикатур и шаржей нарисовал тогда на него. У меня дома есть шарж на Владимира Анатольевича с его автографом. Он приглашал меня на все тусовки, мероприятия, в том числе закрытые. Автографы раздавал. Мой шарж был подарен Путину в 1999 году Алексеем Кудриным на день рождения. Сейчас рисунок находится в Константиновском дворце под Петербургом в Стрельне, в коллекции личных подарков В.В. Путину.
При Валентине Ивановне (Матвиенко - Полит.ру) резко все изменилось. Я нарисовал один шарж, после этого мне не позволили ничего рисовать на нее. Только в период избирательной кампании поработал на команду молодых ребят, сделал пару довольно злых картинок. А потом оказалось, что всем газетам, журналам, это вдруг оказалось не надо. Официально ничего такого, конечно не говорилось, но это был точно приказ Валентины Ивановны. Сильное влияние шло и от Аллы Маниловой. Сейчас она заместитель министра культуры РФ, а при Матвиенко была вице-губернатором Санкт-Петербурга. Она учредитель и хозяйка газеты «Невское время», газета жива, все еще издается. Остальным не так повезло. На нашу газету «Дело» началась травля, гонения. Одним из учредителей был Алексей Кудрин, тогда министр финансов, но через несколько лет он и другие учредители под деликатными предлогами со временем из нее вышли. Если на сотый номер нам лично присылал поздравление Владимир Путин, а на двухсотый и трехсотый номера шли поздравлениями от высших чиновников, то затем все постепенно сошло на нет, нас окончательно лишили финансирования, расторгли договор на аренду и все.
Вы связываете подобные действия с региональным аспектом или это общефедеральная тенденция?
Общефедеральная. Валентина Ивановна четко выполняла заказ высшей власти. Для «Дела» я делал иллюстрации к аналитическим статьям, а они подразумевают, что надо рисовать и человека, о котором пишешь. Поэтому Путин был моим любимым героем. Наравне с Ельциным, Примаковым и другими министрами.
Но на ваш подаренный ему шарж он не обиделся?
Нет, конечно, это такой дружеский вариант был, он хорошо к нему отнесся. Обижались на другое. Валентину Иванову больше ни разу не рисовал, хотя потом перешел в «АиФ», 9 лет был там художником еще. Вообще переходил из газеты в газету, не расставаясь с книжками, журналами. Матвиенко приходила в «Дело». Есть фотография, где мы с ней рядом, и она подписывает мой шарж. Все мило на первый взгляд. Но потихонечку кольцо сжималось. Я вылетел и из «АиФ». Попросили, чтобы художников там больше не было.
Как карикатуристам удавалось выжить при второй заморозке?
Приходится заниматься немножко другой работой, дизайном обложек, версткой книг, иллюстрированием.
Видите ли вы сейчас какие-нибудь позитивные тенденции и перспективы для вашей специальности?
Для меня нет. Мои друзья организовали «Картунбанк». Я туда отдаю картинки, некоторые потом где-нибудь публикуются. Но это все маленькие гонорары. Я не рассматриваю это занятие как заработок. Я больше уже занимаюсь книгой, которая еще жива, хотя тенденция видна, что издательства живут все хуже. Но это общемировая тенденция, везде идет исчезновение журналов на бумаге. Но детская книга будет жить еще долго. В ней работаю. Еще занимаюсь классиками: Салтыковым-Щедрином, Гоголем. Но это уже не карикатура. Карикатуры делаю для себя изредка, иногда что-то делаю для выставок и международных конкурсов.
Расскажите еще про клубы карикатуристов. Их было довольно много, почему они пропали?
Наверное, это связано с запросом на них. Мы - генерация карикатуристов, образовавшихся в 70-80-е годы. Мы так и дружим уже 30 с лишним лет. Мы близки и с московскими группами. С нежностью другу к другу относимся. Но мы все в возрасте 60-70 лет. Новая генерация есть, но она не идет на контакт с нами. В наш клуб за эти годы пришло два человека, которые стали нашими друзьями, это Андрей Попов, невероятно талантливый парень, и Виталик Подвицкий, тоже молодец. А в «Картунбанке» нас 62 человека, и они образовались как-то сами. Хотя многие и поддерживают связи с клубами. Казанский клуб «Сабантуй» еще держится, там 15-20 человек талантливых. Москва почему-то разобщена, но все друг друга знают, работают, к нам приезжают, а остальные – нет. Союз развалился и прервалась связь с Прибалтикой. В Украине и Белоруссии один-два человека еще рисуют. В Украине умер Юра Кособокин, он гениальный человек был. Несколько человек работают, но Юра – это потеря. Это был объединяющий человек номер один в мире.
На тему всего мира. Есть ли у вас связь с карикатуристами из других стран?
Да, переписываюсь со многими. У меня в друзьях около 500 человек. Общаемся, отмечаем талантливые работы, радуемся победителям конкурсов.
А «Картунбанк» также имеет некоторую коммуникативную функцию?
Да, безусловно это возрождение коммуникации и заработка. Мы там друг друга проверяем. Если повторы, то там есть группа модераторов, человек 6-8, которые все картинки отслеживают. Мы установили там хорошую творческую планку, которая не позволяет публиковать в интернете пошлости или явно слабые работы. Ввели самоцензуру, не допускаем картинки, смысл которых ниже плинтуса или страдает качество рисования. Нас же и дети могут смотреть. Новых людей принимаем очень аккуратно. Проверяем на творческую дееспособность. У нас больше 20 тысяч картинок сейчас. Если появляются повторы, то сразу видишь, что человек где-то подсмотрел и пытается выдать за свое. Мы стали альтернативой сайту caricatura.ru. Там хозяева принимают абсолютно все, но у них, увы, уровень художественный слабый, и их позиция отлична от нас, мы не общаемся. И еще, работа в карикатуре это всегда – школа. Я с удовольствием смотрю, пересматриваю чужие работы. Приятно видеть отличную работу высокого качества.
А насколько молодежь сейчас идет в ваше искусство?
Художники рождаются. Вон, посмотрите на знаменитого Бэнкси. У него совершенно картунистический подход. Добавляет свою идею к тому, что видит. И при этом сочетанием несопоставимого достигается взрывной эффект.
Расскажите немного о разнице между сатирой, юмором и карикатурой.
Мы предпочитаем рисовать без слов. Для меня это высший пилотаж, и я стараюсь этому следовать много лет. Хотя, когда работаешь в прессе, со словами необходимо иногда работать и получается очень хорошо. Бывает, что ценность карикатуры достигается именно благодаря словам. А по сатире... В советском варианте («Крокодил», Борис Ефимов) она была однобока и беззуба. Она не действовала на тот объект, против которого направлялась. В «Крокодиле» можно было посмеяться только над последней страницей, где изображались смешные американские генералы. А сейчас сатира как таковая существует и в анекдотах, и в каких-то еще вещах больше литературных и концертных.
 |  |  |
Вот «Камеди клаб», «Уральские пельмени», это все сатира. Юмора там меньше, но хорошая, злая сатира есть. Но в прессе такой сатиры очень мало. Можно взять издание «Журналист», там Олег Лукьяненко делает картинки. Там отличная графика, иногда сатира, но этого мало, мы практически не влияем никак на широкий круг читателей. Созданы такие условия, что мы отсечены от читателя. В интернете мы есть, но подписчиков даже у самых популярных карикатуристов немного. Те, которые есть, они наши друзья и поклонники, пишут нам, заказывают картинки, но это частный случай. А как раньше, чтобы мы владели умами и каждую картинку принимали как нечто фантастическое, этого ощущения уже нет.
Насколько я понимаю, есть карикатуры, написанные на повестку дня, а есть более обширные, философские?
Это как пойдет. Бывает, что делаешь довольно дежурную картинку на потребу дня, а выходит именно философская работа, которую можно переводить в графику, в цвет. У меня бывало, когда что-то придумывал для заметки, а потом получал премии за это в Аргентине, Турции, Москве.
А насколько возможен переход карикатуры в новый вид искусства? Есть ли корреляция с другими жанрами?
Это возможно, но зависит от человека, его творческих возможностей, уровня технической и творческой подготовки. Я говорил, что занимаюсь еще дизайном обложек и книг. Но не все это делают. Кто-то разделяет: на работе занимаются одним, вечером – карикатурой.
Какие творческие темы наиболее важны для вас?
Самое интересное, что если нет востребованности, то я и не рисую на потребу дня. Витя Богорад, Слава Шилов, они в теме, рисуют что-то каждый день для изданий, реагируют на политические события. Я – нет. У меня есть свои долгоиграющие проекты, рассчитанные года на два, и вот над этими темами я и работаю.
То есть вы рисуете долгое время на одну тему, чтобы потом сделать нечто цельное?
Да, у меня есть две таких темы. На их раскрытие потребуется примерно два года, если рисовать одну картинку раз в три дня. Я надеюсь, что картинок триста я сделаю. Они выльются в книгу, или мультфильм, или в комикс.
То есть вы свободно перемещаетесь между жанрами?
Да, вот сейчас хочу записаться на курсы мультипликаторов как раз.
Какие темы в вашем творчестве вы считаете наиболее важными?
Я с удовольствием делал и продолжал бы делать шаржи… Политиков прошлых лет, нынешних, но заказов нет. Для себя иногда делаю какие-то наброски.
Вы упоминали, что они использовались в политических кампаниях. А были у вас какие-то этические ограничения здесь?
Я считаю, что все можно. Все зависит от того, как сделать. Я еще привожу в пример Костю Валова. Я для себя женщин щадил. Он говорил: «у тебя они такие добренькие (рисунки)». А он рисует так, что многие обижались.
А заказ готовы брать от всех, и от «Единой России», и от оппозиции?
Да. Единственное исключение – коммунисты. Они дураки и отмороженные какие-то. Я с ними разговаривал, контакт не получился.
А какие-то запретные темы у вас есть? Вы где-то упоминали, что не рисуете на темы религий?
Рисую. Деликатно, но рисую. Вернее, деликатно публикуюсь, а рисую иногда очень злые вещи.
Как считаете, развитие и востребованность карикатуры связана с настроениями в обществе?
Вот Миша Златковский надеется на это, а я пока не вижу перспектив. Вон Сережа Елкин, его работы как-то вошли в протест. Но таких, как он, один-два на всю Москву. Он делает погоду, но он один. Вот если под знамена встанет человек 10 таких бойцов… Лично я готов работать. Но общество должно дать нам сигнал, проснуться.
Скажите, а не влияет ли на низкую популярность карикатуры развитие таких форм интернет-творчества, как демотиваторы?
Демотиваторы займут свою нишу, но они не мешают карикатуре. Ведь в них вставляются наши же картинки. А по придумке это вполне наши люди. Там много невероятно смешных придумок. Я их собираю для себя. Я просматриваю их и скидываю к себе в архив.
Какие у вас ближайшие творческие планы?
Хочу освоить архитектурные программы и 3D-моделирование. Это прямой путь к мультипликации.
Кого вы отметите из своих коллег?
Среди карикатуристов – Мишу Златковского. Но ему сейчас трудно. Почти не у дел, хотя невероятно талантливый художник. Елкин активно публикуется. Игорь Смирнов вроде человек с именем, академик, а трудно ему. Володя Мочалов. Он шаржист номер один в России, но работает не в России. Валя Дружинин, мой близкий друг. А Тюнин! Его работы я начал собирать еще в 1968 году. Дай бог, чтобы всем нам иметь такую свежую голову! А питерские наши молодцы! Коля Воронцов, правда, целиком переключился на книгу. Но зато за детскую книжку он получил очередной диплом первой степени.
