Анализ итогов всей череды прошедших выборов (президентских, парламентских, губернаторских) еще не проделан, потому что не задан важнейший вопрос: Кому в результате принадлежит все "политическое имущество" в России? Нас при этом интересуют не избирательные кампании сами по себе, а политическая история России, начиная с момента ее появления в 1991 году.
Борис Ельцин, запустив парад суверенитетов и приватизацию всего (не только хозяйственного имущества, но и социальных институтов) как базовый процесс в стране, сместил акцент с власти на владение. На сегодняшний день в стране есть ряд политических инструментов, которые пока нельзя назвать властью. Есть пост президента и есть конституционное большинство. И все это единодушие кому-то принадлежит. Кому?
Над этим вопросом должен задуматься при подведении итогов прошедших выборов не только эксперт-политолог, но и каждый гражданин, поскольку за мифической фигурой маркиза Карабаса всегда скрывается организованная группа.
Надо отдать должное Владимиру Путину, ему никогда и не приходило в голову объявить «политическое имущество» своим. Даже в «деле ЮКОСа» он свое авторство отрицал. Единственное, что он обозначил как свое – это федеральные округа, которые были предназначены для борьбы с губернаторами. Но эта борьба тихо сошла на нет.
Наша общественная мысль сама себе создала глуповатую картину мира: российское «политическое имущество», якобы, либо ничье, либо принадлежит одному человеку – хозяину. Но в российской социальной традиции организованная группа выдвигает лидера условно, скорее для собственного обслуживания, чем в качестве действительного руководителя, в руках которого находится жизнь и судьба членов группы, как это имеет место в другой социальной традиции - итальянской "мафии".
Идея ельцинской политики - создать политический класс из финансовых олигархов - была нетривиальной и рискованной. «Экстерриториалы», они должны были противостоять региональной самоорганизации производственных отраслей («красных директоров»), территориальных ханств и баронств, взять на себя политическую задачу формулирования и решения общих проблем страны. Однако этого не случилось.
Олигархов как класс отодвинули. А Муртаза Рахимов и Ментимир Шаймиев и их товарищи по политическому классу - на своих местах и сильно укрепили свои позиции.
Эти олигархические конструкции гораздо мощнее, чем ЮКОС. Потому что нефтяная компания прозрачна или полупрозрачна. Хочешь ренту – бери ренту. Хочешь реорганизовывать – реорганизуй. Лицензии – хочешь давай, хочешь забирай. Лоббизм не может противостоять в этих вопросах государственным инструментам влияния.
Концерт с «борьбой против ЮКОСа» должен был показать, что Владимир Путин кого-то поборол. А кого он поборол? Человека, который владеет (уже и не владеет) всего лишь акциями. Не армией, милицией и территорией и даже не террористической организацией – акциями.
По экспертным оценкам, в определенного типа регионах все доходы хозяйствующих субъектов, превышающие 150–200 тыс. долларов, должны не просто облагаться данью, а непосредственно принадлежать местной властно-олигархической семье. И такого четыре года назад не было. По всей видимости, именно такие территории обеспечили победу на выборах президента с результатом под 100%.
Самоопределение властно-олигархических семей в этих регионах базируется на том, что записано в их конституциях. А там в большинстве случаев – «Суверенитет».
Каждый член регионального клуба обладает на правах властителей территориями и населением, сравнимыми с крупными европейскими странами. Им в реальности подчинены местные милиция, ФСБ и прокуратура. И они лучше всего впишутся в сценарий распада России.
Чем хуже главы территориальных кланов, чем лидеры стран СНГ? В глазах самих глав «семей» они – лучше.
Те губернаторы, которые были все-таки смещены со своих постов, ушли, полностью израсходовав свой капитал влияния в регионе, а не в результате применения к ним правовой процедуры. При этом они получили неплохие места в центральном аппарате государственного управления. Характера региональной «политэкономии» это никак не поменяло. Таковы случаи Наздратенко в Приморье, Яковлева в Санкт-Петербурге, Кондратенко в Краснодарском крае, Николаева в Якутии.
Российский обыватель, голосовавший на всех прошедших выборах, вполне может прийти в к выводу, что «политическое имущество» в России, включая парламент и президента, долевым образом распределено между членами территориального клуба и вполне их устраивает. Что наша публичная политика, включая президента, может противопоставить такому мнению?
Получилось, что демонстративная «борьба с ЮКОСом» оказалась единственным публичным событием всех предвыборных кампаний последнего времени. Без отношения к вопросу о том, кто позарился на финансовый капитал или источник прибыли, понятно, что это - фальшпанель, маскирующая проблемы действительной политической борьбы, если она вообще ведется.
Установка на стабилизацию вполне устраивает членов территориального клуба, которые за следующие четыре года должны дооформить структуры своей политической и хозяйственной автономии. В этом свете назначение нового правительства до выборов – скорее выдача гарантий своим политическим союзникам, нежели ход в избирательной кампании.
По всей видимости, итогом четырехлетней политической борьбы президента Путина стал этапный проигрыш территориальному клубу, а итогом 13-летней политической жизни новой России - отсутствие механизма воспроизводства целостности страны.
