«Многострадальная» - хочется так сказать — военная полиция все-таки появится в России и, если у Минобороны все получится, то уже до конца года, как и обещал в 2011 году глава военного ведомства Анатолий Сердюков. По крайней мере, по данным «Коммерсанта», разработанный Минобороны законопроект уже направлен в иные силовые структуры, от которых требуется согласование. Законопроектом де-юре закрепляется концепция Минобороны о создании для военнослужащих и территории военных объектов особую полицию, подведомственную Минобороны.
Военные полицейские смогут производить следственные действия, запрашивать персональные и иные данные, вести розыск и задержание осужденных и разыскиваемых военнослужащих, объявлять в розыск ушедших в самоволку, искать пропавшее оружие и так далее, вплоть до организации движения транспорта на территории объектов Минобороны (военная автоинспекция просто вольется в новый орган). И комендатура, и прокуратура, и орган следствия, и полиция, и ГИБДД и разве только не заградотряды — все это новая структура. Надзор за военной полицией будут осуществлять генпрокурор и военные прокуроры.
Разговоры о необходимости создания военной полиции ведутся в России минимум с начала 2000-х (первые предложения по созданию были еще в 90-е, но до серьезного разговора так и недошло. Хотя в Думе даже была пара соответствующих законопроектов). Орган предполагался в качестве ответа на дедовщину в армии. В середине 2000-х его вернул в публичную повестку официальный российский омбудсмен Владимир Лукин, а после серии резонансных происшествий в вооруженных силах (самым громким из них стала трагедия рядового Андрея Сычева) идею создания военной полиции публично поддержал и Владимир Путин. Военные предложение Лукина встретили в штыки, но Путин ведь согласился. Тогдашний вице-премьер по оборонке Сергей Иванов распорядился всесторонне проработать идею и она вновь встала в повестке дня только в 2009 году.
Тогда же, в середине 2000-х, возникла основная дилемма. Правозащитники полагали, что военная полиция должна быть независимой от Минобороны структурой, внешней по отношению к военному ведомству с его жесткой иерархией. Военные настаивали на подведомственности нового органа министерству. Логика военных была в том, что военная полиция в иных странах (а их порядка пяти десятков) подчиняется министру обороны. Логика правозащитников в том, что внутриведомственная полиция вряд ли сильно поможет делу. «Принципиально важно при этом, чтобы органы военной полиции не находились в подчинении у военного командования и финансировались по отдельной статье бюджета», - говорилось в докладе Лукина.
Ведомственные лоббисты тогда тоже сильно разошлись во мнениях. Сергей Иванов принял логику военных и настаивал на подчиненности полиции Минобороны, поскольку только так полицейские смогут оперативно отслеживать и реагировать на ситуациии непосредственно в армейских казармах. Иные позиции заключались в замыкании военных полицейских на генпрокурора, МВД, Минюст или даже на президента. Однако Минобороны продолжает настаивать на своем варианте и, похоже, именно он будет принят.
Кейс с военной полицией — образец ведомственной логики. Если уж общественность чего-то сильно требует и принято соответствующее политическое решение, то можно создать отдельную структуру. Только подчиняться и финансироваться она будет через наше ведомство, иначе никак.
Фактически на как бы едином в юридическом и управленческом плане пространстве под названием «Российская федерация» существует набор ведомственных, корпоративных и иных анклавов, где действуют если не совсем иные, то особые правила игры. Конкретные игроки при этом весьма болезненно реагируют на попытки вмешаться в функционирование этих анклавов и/или установить для всех некие общие правила игры.
ФСКН и МВД не согласны с созданием единого Следственного комитета, как и прокуратура, но СКР усиленно идею продвигает. Минобороны создает собственную полицию. Крупные корпорации некоторое время назад хотели себе то, что пресса окрестила «корпоративными армиями» (было все не так драматично, но идея дать охранникам из «Транснефти» реальное оружие от «корпоративных армий» отличалась не так чтобы сильно).
Кстати, логика Минобороны в чем-то изящна и даже безупречна в бюрократическом плане. Если у МВД есть внутренние войска, то с какой стати у Минобороны нет собственной военной полиции?
Любое ведомство или некая крупная структура стремится огородить собственное пространство (или то, что представляется собственным) и поставить барьеры для почти всякого вмешательства извне. Сами себя контролируем, сами себя судим, сами себе говорим, что правильно, а что нет. Аппаратные войны с отбиранием полномочий просто вмонтированы в эту схему.
Силовики тут не одиноки, хотя у них контроль за «аппаратной территорией» куда жестче гражданских ведомств. Вообще интересно, а будь гражданские ведомства повлиятельнее и поборзее, появились бы у нас «образовательная полиция» и «здравоохранительная» полиция?
И совсем уж интересно, когда же наконец в России появится православная полиция или, назовем ее так, "полиция нравов". Тогда-то чувства верующих не посмеют оскорбить никакие Pussy Riot.
