В пятницу, 14 октября, моему другу Диме Веденяпину исполнилось 52 года. Дима – один из 2-3 самых любимых моих поэтов, если не самый любимый. О поэзии мы с ним говорили, и не раз. Сейчас Дмитрий в Италии, по стипендии Фонда Бродского. Рим (цитирую по письму нашего героя) абсолютно невероятный. Поверим. Помимо поздравлений, хочу вспомнить – пунктиром – несколько эпизодов из нашей совместной истории.
… Конец 90-х. Мы едем в метро после какого-то вечера втроем – с Димой и с какой-то пожилой дамой. Дама рассказывает нам, к каким ухищрениям прибегал КГБ для ее преследований. Детали становятся всё более фантастическими. Нарастает беспокойство. Дело в том, что мы с Димой знаем друг друга совсем недавно, и поверхностно знаем как любителей позубоскалить. Между тем, именно сейчас зубоскалить и подтрунивать не стоит. Постепенно тревога исчезает и возникает взаимная уверенность – мы эту женщину не обидим.
…20 апреля 1999 года, вечер. Идем небольшой компанией от Дома на набережной через Большой Каменный мост. Было заседание Эссе-клуба, посвященное Набокову – его столетие брезжило буквально через день. Поток автомобилей со Знаменки тормозит на светофоре. Вдруг из одной машины вываливается человек, его мягко сшибает соседняя, он падает, вскакивает – в один момент оказывается у забора (который я до тех пор и не замечал) – и сигает туда. Увлекшись этим этюдом, мы потеряли из виду машину, из которой выскочил беглец. Между тем, оттуда выходят люди с пистолетами и даже успевают разок пальнуть в сторону забора.
Менее минуты мы стоим метрах в десяти друг от друга: группа любителей Набокова и группа любителей real life с горячими стволами. Потом загорается зеленый; они уезжают – мы переходим.
- Как-то неуютно себя чувствуешь, - говорит Дима, как если бы в его присутствии кто-то высморкался в кулак.
... В полпервого ночи мы приехали в аэропорт в Кемерово с целью купить билеты и улететь в Москву. По пустой площади мела поземка. Справа стоял сарай, на его двери висел амбарный замок. Мы позволили себе усомниться, аэропорт ли это вообще. Частник, который нас вез, побожился, что в дневное время аэропорт здесь был, но мертвая пустота смутила даже его. Пошарив по площади, он нашел нежилое с виду здание. Мы заколотили в дверь. Минут через семь открыла заспанная леди, как в романах Стивенсона. Мы переночевали в отеле, а с утра аэропорт понемногу ожил.
Такого рода ситуации одновременно забавны, немного тревожны, слегка тоскливы и самую чуточку отвратительны. В компании Димы они только забавны и слегка трогательны.
… Апрель 2010-го года. Мы движемся снизу вверх по Манхеттену, постепенно нагуливая аппетит. Так же постепенно редеют и исчезают Макдональдсы. Есть какой-то другой фастфуд, но сомнительный.
- Может быть, пиццу? – неуверенно спрашивает Дима.
- Но это позор – в Нью-Йорке не найти Макдональдса.
Мы наугад сворачиваем на авеню и стриты – и вот брезжит такая знакомая буква… - ну, вы поняли. Подходим ближе – мертвый Макдоналдс на ремонте. Едим пиццу с недоумением.
Где бы мы с ним ни были, его короткая реплика, жест, могли добавить красок и объема реальности. Мало кто, как Дима, чувствует красоту мира во всем ее диком многообразии. Если описать некоторое ощущение, связанное с ним, это будет праздничность без праздности.
Что можно пожелать гармоничному человеку? Разве что стандартный пакет – здоровья, удачи, денег, и побольше.
14 октября – день Покрова Пресвятой Богородицы. По понятным причинам, важный праздник для Димы Веденяпина:
Сегодня на улице пасмурно и упруго.
Ветер воет, как скрипки в концертах Шнитке.
Наклоняясь друг к другу, дома ненавидят друг друга,
Сыпет мелкий снежок, как в стеклянности той пирамидки
Из Гон-Конга - богатство волшебного детства -
Впрочем, там он, конечно, был добрый, уютный и чинный,
А сегодня - колючий и резкий - смешное наследство
Мне досталось от мальчика-Луковки и Буратино.
Только вдруг оказалось, что в этой секущей завесе
Есть заветная щель, сквозь которую можно обратно
В тот удавшийся мир, в этот поезд с пейзажика Гессе,
Где все так же безоблачно, нежно, легко и понятно.
Но как только открылось, что это и вправду возможно,
В тот же миг это стало беспомощно и безответно -
Пробираться вперед - иногда до отчаянья сложно,
Но стремиться назад - это, кажется, вовсе запретно…
Но так как я живу на Покровке, это и мой праздник. Помимо прочего, день улицы.
Когда я был маленьким и жил примерно здесь же, Маросейка была Богдана Хмельницкого, а Покровка - Чернышевского. Отец сообщал маленькому мне старые названия улиц; они несли неведомые смыслы. Зачем я сообщал своим детям промежуточные имена, Бог весть.
Рядом с дворцом Апраксиных-Трубецких в благородно-дворянской элегически-барской позе сидит Чернышевский. Опознать мятежный дух по памятнику невозможно. Моя дочь Аня в детстве считала, что это Жириновский.
Историческая роль Богдана Хмельницкого для Украины двусмысленна, для России – туманна. Что бы ни выяснилось про Богдана Хмельницкого, я не удивлюсь.
Ближе к Садовому кольцу в период увлечения Брежневым своими военными подвигами на Малой Земле площадь недолго носила имя боевого кореша генсека Цезаря Куникова. В новую эпоху вмиг устаревшие имена еще какое-то время аукались на уровне стеба: магазин «Малая Земля», мебельный салон «Сны Веры Павловны», кафе «Что делать?». Теперь остался понтовый ресторан «Чернышевский». Ходил бы Чернышевский в «Чернышевский» – крупный вопрос.
Что до Маросейки, только благодаря акунинским романам я узнал, что это Малоросейка, то есть, по сути, Украинка. До тех пор я наивно считал, что там моросит. И правда – когда моросит, везде моросит. С другой стороны, есть же Утренняя улица – или Весенняя, например. А утро (или весна) тоже не на одной улице.
Как говорила Верико Анджапаридзе, зачем нужна улица, если она не ведет к храму? Покровка ведет от храма к храму и, безусловно, нужна. А что она помимо этого ведет от суши к суши, ну, спишем на моду, да и в суши самих по себе нет ничего дурного.
Прохожу мимо восточной женщины средних лет.
- Мужчина, не пустишь на одни сутки?
Отвечаю, что никак, да и не живу здесь. Что характерно, женщина обращается не ко всем подряд, а только к некоторым. То ли лоховатым на вид, то ли незлобивым.
Через две минуты прохожу обратно.
- Мужчина, не пустишь на одни сутки?
С одной стороны, логично: как я подходил по ее критериям две минуты назад, так и сейчас подхожу. С другой стороны, можно было бы запомнить лично меня, на две-то минуты…
