20 сентября 1245 г. в ставке ордынского хана был казнен МихаилВсеволодович Черниговский, русский князь, один из наиболее значительныхполитических деятелей периода Батыева нашествия. Согласно созданному вскорепосле гибели князя «Сказанию о убиении в Орде князя Михаила Черниговского и егобоярина Феодора», Михаил поплатился жизнью за нежелание совершать языческиеобряды перед аудиенцией у хана – выполнять ритуал очищения, проходя меж двухкостров и т.п. Князь будто бы высказался в том смысле, что-де полностью лояленхану, готов поклониться ему и его слугам, но вот духам поклоняться не будет –ибо христианская вера дороже жизни. Таким образом, Михаил умер за веру, наосновании чего и был позднее (в 1547 г.) причислен к лику святых – стал Святым БлаговернымКнязем Михаилом Черниговским. (Тот же сакральный статус, кстати, и у АлександраНевского, каковой также езживал в Орду, получал аудиенции у ханов, но никакихнеприятностей при этом не поимел.) Культ Михаила Черниговского, чьи останки вшестнадцатом веке были торжественно перенесены из Чернигова в кремлевскийАрхангельский собор (став в итоге там самыми старыми по дате смерти), былвесьма важен на Руси, ибо напрямую касался его многочисленного мужскогопотомства, подвизавшегося позднее на службе у московских монархов – князейОболенских, Долгоруковых, Воротынских, Волконских, Репниных, Щербатовых,Новосильских, Горчаковых, Одоевских и пр. А также многочисленных князейРостовских, восходящих к Михаилу через его дочь Марию (Катыревы, Буйносовы,Лобановы-Ростовские и т.д.). Именно круг ростовских князей, кстати, и сталинициатором написания "Сказания о убиении…".
Трудно судить, однако, сколь точно передает это сказаниедействительную подоплеку сентябрьских событий 1245 г. С одной стороны –князь Михаил был весьма резок и особой дипломатичностью не страдал. (Чего стоитодна лишь казнь им в марте 1240 г. присланных в Киев послов хана Менгу). Так что вполнемог Михаил Всеволодович и оскорбить религиозные чувства монголов – даже самтого не желая. С другой же стороны – всем известна религиозная индифферентностькочевников, отсутствие в их захватнических действиях мотива религиозногопротивостояния. Против православия они ничего не имели – скорее, даже испытывалик нему довольно ощутимую симпатию. Но их интересовали вопросы власти – и тольковласти, все прочее играло роль постольку, поскольку не влияло на этот главныйвопрос. В данном, политическом, смысле, монгольские правители в то время велисебя очень по-взрослому, гораздо взрослее большинства русских князей. В целом,известно немало случаев казни русских князей в Орде – однако, почти всегдатакие расправы имели политические мотивы.
Как бы то ни было, на поклон к хану к 1245 году уже успешносъездил владимирский князь Ярослав Всеволодович – сильнейший из русских князейи важный соперник Михаила. А в конце того же 1245 г. в том же направленииотправится и главный противник черниговского князя – Даниил Галицкий,находившийся в союзных отношениях с Ярославом. В общем, создается впечатление,что неуемный Михаил просто не вписывался в выработанную Ярославом и Даниилом ипринятую монголами картину власти в покоренных русских землях – вот его фигуруи решили убрать с шахматной доски. Ну, а за предлогом дело не стало…
Вообще же, богатая событиями судьба Михаила Черниговского,родившегося в 1179 г.,является сущим телесериалом – точнее, частью гиперсериала, называемого"политической жизнью русских земель в начале тринадцатого века". Этотчеловек успел побывать Новгородским князем и князем Переяславля-Южного, княземГалицким и, разумеется, князем Черниговским. Проведя всю жизнь в борьбе за главныйкозырь русского политического преферанса – Киевское Великое княжение, – Михаилдобивался и его, причем, дважды: в 1238-1239 г.г., когда монголы стояли у порога, и в1241-1243 г.г.,когда огромный город уже был превращен в деревню на окраине пожарища,насчитывающую лишь пару сотен обитаемых дворов.
Со своими наиболее влиятельными коллегами, такими, какВладимиро-Суздальские князья Юрий и – затем – Ярослав или тот же ДаниилРоманович Галицкий, Михаил то отчаянно враждовал, то заключал союзы. Так, сДаниилом он сражался бок-о-бок в печально известной битве при Калке 1223 г., что никак непомешало позже, в середине тридцатых годов, отнять у последнего Галич. Вообщеже, ирония рока князя Михаила как раз и состояла в том, что максимальногоформального могущества он достиг именно тогда, когда это могущество уженемногого стоило. Ведь именно к 1238 году под контролем князя оказаласьпрактически вся Южная Русь – по крайней мере, ее наиболее богатая и значимаячасть. Помимо собственно Чернигова, Михаил Всеволодович, наконец, овладелКиевом, куда переместился сам, а в Галич посадил своего сына Ростислава.
Это, однако, было именно что пирровой победой. В октябре 1239 г. , сровняв перед этимс землей Переяславль-Южный, монголы подступили к Чернигову. Михаил,укрепившийся в Киеве, предоставил свои родовые владения их собственной судьбе,никак не пытаясь им помочь, – жители Чернигова защищали себя сами, и лишь небольшойотряд под руководством малозначительного удельного князя Мстислава Глебовичапришел к ним на выручку. Как бы то ни было, 18 октября город был взят и сожжен– прежнего своего значения он уже не обретет никогда, а сравнимое почисленности с домонгольскими временами население появится в нем лишь к началудевятнадцатого века.
Затем был уже упомянутый эпизод с посольством хана Менгу. Вобщем, сказать, что в киевском воздухе запахло тогда жареным, – значит, ничегоне сказать. Следующий удар, однако, нанесли по Михаилу не монголы. ДаниилГалицкий совместно с оправившимся после погрома 1237-1238 г.г. Владимирскимкнязем Ярославом и дружественными обоим литовскими силами соорудили дляЧерниговского князя двухходовку, завершившуюся форменным матом. Сперва литовцы,а также агенты Даниила в среде влиятельных галичан выманили РостиславаМихайловича в поход на Литву. Получив об этом сведения, Даниил со своейдружиной совершил за три дня беспрецедентный отнюдь не только для тех временмарш-бросок на 250 кмиз Холма в Галич, в результате которого без заметного сопротивления занял своюпрежнюю столицу. В это же время Ярослав Всеволодович со своими войсками занялгород Кременец, захватив в нем жену Михаила (бывшую одновременно сестройДаниила Галицкого) и, главное, лишив Михаила возможности оказать военнуюподдержку своему сыну. Оказавшееся в фактическом окружении войско Ростиславапросто разбежалось само собой, а сам Ростислав, оставшийся в чистом поле,вынужден был искать убежище в Польше и Венгрии. Чуть позднее в Венгрию бежал иМихаил Всеволодович, оставивший Киев. Формально "матерью городоврусских" завладел Даниил, но и он не стал задерживаться в стольном граде:перспективы были теперь слишком прозрачны.
И лишь перед самым началом киевского похода Батыя Михаил иДаниил заключили некоторое подобие антимонгольского союза – оставшегося,однако, нереализованным: вторжение оба встретили западнее западных границрусских земель, даже не пытаясь организовать сопротивление захватчикам.
По возвращении на пепелище, Михаил практическибеспрепятственно занял не нужный теперь никому Киев, где пребывал до 1243 г., когда, отправившисьв Венгрию на свадьбу Ростислава с дочерью венгерского короля, попал в ситуацию,похожую на расклад 1240 года: в Венгрии его "плохо приняли", абезначальный Киев перешел под руку Ярослава Всеволодовича, успевшего получитьна него ханский ярлык. Михаил вернулся в Чернигов, где и пребывал вплоть довызова в Орду, ставшего для него роковым.
