26 апреля 2016 г. состоялась очередная встреча-диалог в рамках совместного цикла Университета КГИ и «Полит.ру» – «КГИ: идеи и лица». Гость встречи - научный руководитель Департамента политической науки НИУ ВШЭ, член Комитета гражданских инициатив Марк Урнов. Тема встречи: «Россия между желаниями и возможностями». Мы побеседовали с Марком Юрьевичем после встречи.
Вы сказали, что у нас некачественная элита. Что это значит и как сделать ее качественной?
Элита, в научном смысле, - это меньшинство, которое занимает в обществе «командные» (обладает большей властью и влиянием, чем остальные) посты, располагает большими ресурсами, чем остальное общество (ресурсами интеллектуальными, культурными, экономическими – любыми) и является для остального общества источником позитивных ценностей и образцов поведения, то есть играет для остальных роль референтной группы. Но чтобы играть эту роль, элита должна заметно отличаться от остального общества ценностными ориентациями, уровнем культуры, профессионализмом, стилем поведения, нравственностью и пр.
С этой точки зрения, в современной России полноценной элиты нет. В смысле ценностных ориентаций, образованности, профессионализма и нравственности, разрыв между «верхами» и «низами» минимален, а то и вообще не существует. Мои коллеги пару лет назад по единому сценарию провели интервью с депутатами государственной Думы и с московскими бомжами. Когда получили скрипты, выяснилось, что тексты депутатом и бомжей неотличимы не только по идеям, но и по словарю. То же самое можно продемонстрировать и с помощью более сложных методик. В нашем обществе нет существенной разницы между средним классом и рабочим классом; между политической и экономической «элитой» и неэлитой. А кроме того, в обществе нет доверия к представителям тех групп, которые в политике и экономике занимают элитное положение, и более того, нет желания, чтобы они сильно отличались от остальных. Чтобы нормальная элита появилась, нужно, чтобы как минимум два поколения прожили в условиях спокойного развития. Тогда, от третьего поколения можно ожидать появление элитных признаков. Но это будет молодая, далеко не зрелая элита. Чтобы стать зрелой, ей еще понадобится продолжительной время для отработки механизмов принятия в свою среду достойных представителей из «неэлиты» и очищения себя от людей недостойных. А без нормальной элиты, то есть без референтных групп, существенно отличающихся от большинства, в обществе не будет внутреннего потенциала развития – не на кого ориентироваться внутри страны. И такое общество будет либо топтаться на месте, либо – к досаде «патриотов» – заимствовать чужие образы для подражания.
Как так получилось в стране с такой долгой историей?
Это последствия коммунистического переворота, когда старая элита была истреблена, выслана, либо затравлена. Нескольких десятилетий образование (гуманитарное, по крайней мере) было предельно плохим, господствовала ложь, двоемыслие, низкое происхождение считалось достоинством. Проповедовалось равенство: ты должен быть похож на других, должен быть похож на среднего человека, на человека из низов. Сейчас мы пожинаем посеянное, и жатва эта неизбежно будет долгой. Как всякий поколенный процесс.
То есть формирование качественной элиты – это продукт принципиального неравенства?
Видите ли, неравенство естественно в любом обществе, оно свойственно homo sapiens просто потому, что у людей разные таланты и разные склонности. Наш вид очень разнообразен, склонен к иерархичности, он не может существовать без элиты, ему нужны образцы. Но в обществе, которое хочет развиваться, хочет реализовывать свой потенциал, элита должна быть открытой, забирающей из неэлиты лучших людей и выкидывающей из себя всякую шваль.
Проблема не в том, чтобы не было неравенства, а в том, чтобы обеспечить равенство стартовых возможностей и на этой основе дать возможность человеку, которому больше дано Богом, брать на себя большую ответственность. Больше дано – больше спросится. Элита жизнеспособного общества осознает свою ответственность перед остальными и потому не кичится своим положением. У представителей такой элиты сформировано то, что Пастернак в «Докторе Живаго» назвал «дворянским чувством равенства со всеми». Нет, я не утопист и понимаю, что в любой реальной элите, как и в остальном обществе, всегда найдется некоторое количество человеческой дряни. Но это проблема меры. Просто, если дряни слишком много - столько же или больше, чем за пределами элиты - общество гибнет. Гибель советского общества была обусловлена не только бредовой утопичностью коммунистического проекта, но и тем, что в этом обществе воцарилось ленинско-сталинское хамьё, безграмотное, злобное, самоуверенное и «охочее до сладкого». Это была не элита, а шпана, пробившаяся «из грязи в князи». Так что неравенство неравенству рознь. Неравенство и господство хама – вещи разные.
А вообще быть великой державой – это хорошо? Или это просто поза и риторика? Нужно ли к этому стремиться?
Что значит нужно стремиться? Цели должны быть высокими, но реальными. Фантазмы оборачиваются трагедиями. Стремиться стать великой державой для России просто невозможно, потому что у нас нет на это ресурсов, и, с моей точки зрения, уже не будет никогда. Понятно, что эта ситуация переживается очень болезненно. Так же болезненно Великобритания переживала утрату статуса империи. На то, чтобы смириться с новым положением, у британцев ушло примерно 40 лет. А Франция до сих пор временами переживает потерю былого величия.
Но что делать? Надо приспосабливаться, надо понять, что мы можем. А можем мы довольно много. Например, можем создать страну, где людям будет комфортно жить и где они смогут с удовольствием раскрывать свой потенциал. Такая страна вполне могла бы быть процветающей. Но чтобы процветать, совершенно не обязательно быть супердержавой. Совершенно необязательно накачивать мускулы и всех пугать. Когда Японию лишили возможности тратить деньги на оборону после Второй мировой войны, она эти средства израсходовала на то, чтобы сделать себя одной из самых передовых технологических стран. Когда Дания, когда-то огромная держава, стала маленькой, она переориентировалась на качество и стала страной с одним из самых высоких уровней жизни в мире. Но для такой перестройки сознания требуется гибкость, и она в любом случае будет болезненной.
с другой стороны, мы привыкли; Но времена меняются. Задача в том, чтобы быть адекватным обстоятельствам, если вести себя странным образом, несоответственно тому, что ты можешь сделать. Требуется гибкость. Я понимаю, что утрата такой могущественной роли может быть болезненной.
Откуда проистекает эта болезненность?
Болезненность порождается привычкой. Начиная где-то с Ивана III в головах россиян культивировалось представление о том, что мы очень большие, сильные и все с нами считаются. Насупим брови – мир начинает трепетать. Но этот период прошел навсегда. И что теперь? Надо приспосабливаться к новым реалиям. Достойная жизнь совсем необязательно связана с военной мощью. Чтобы на тебя не нападали, нужно очень немного. На Северную Корею, и то, не нападают. А на нас и подавно не нападут. Но если хочется всем демонстрировать, что нам до всего есть дело, то надо строить разного рода авианосцы, подводные лодки и пр. Но тогда выбирайте, что лучше: авианосцы или больница? Авианосцы или школа? Авианосцы или дороги?
