Министр образования и науки Андрей Фурсенко в конце прошедшей недели заявил, что существенную часть вузов необходимо закрыть. С другой стороны, замечательный историк и вузовский преподаватель Андрей Зорин (в рамках, правда, семинарско-дискуссионного ужесточения тезисов) заявил о желательности закрыть само министерство. Поскольку и тот, и другой тезис не лишен логики, остро встает вопрос о смысле и содержании разных российских нагромождений вроде 3000 вузов и 48 органов исполнительной власти.
Наша культурно-политическая атмосфера прибита бюрократическо-административной инерцией. Культ «управляемости», которая на самом деле понимается как углубление административного контроля – тяжелейший недуг, готовый сожрать все живое (а, значит, способное к воспроизводству и развитию) в образовании, бизнесе, да и везде.
Выражается это в том числе и в том, что политические заявления (про приватизацию, историю и справедливость) у нас делают силовые администраторы типа Устинова, Степашина или Зубкова. В той же, в принципе, логике уничтожения и закрытия – банков-де слишком много или олигархов развелось.
Разруха, она, как известно, в головах. Когда прокурор занимается всем бизнесом и вообще «счастьем людей» - это чудовищная головная боль всей страны. Не в административной, а в управленческой логике репрессивные органы нужны, как санитары леса. Их не должно быть много, и уничтожать они должны лишь то, что мешает развитию. А если их направить на банки в целом – будет банковский кризис, если на бизнес – будет кризис экономики. Мы пока наблюдаем лишь цветочки этого дела.
Так что это тот случай, когда оружие следовало бы направить против эксплуататоров. В нашем случае - против самой административной системы, в тех ее частях, которые мешают жить всем остальным. И в рамках такого политического окультуривания лучше было бы и вправду закрыть побольше министерств, ведомств и разных вредных контор.
Дальше следовало бы понять, что и как живет и воспроизводится в бизнесе, медицине, образовании и т.п. В некоторых сферах обнаружится, что ничего не живет и нужны саженцы - во всех смыслах. Есть подозрение, например, что милиция – это как раз такая сфера. А в образовании и медицине, скажем, жизнь теплится. Кого-то все-таки учат и лечат, а местами даже хорошо.
Так, в ряде российских вузов есть факультеты, которые имеют мощную традицию и, соответственно, способность воспроизводиться даже в чудовищных условиях. И если эти традиции выживут, факультеты эти продолжат развиваться в своей внутренней логике - что бы там ни придумывало правительство по части стандартов, проверок, единых экзаменов и схемы финансирования.
Тут, конечно, государство могло бы быть полезно, например, если бы сподобилось сформулировать заказ на производство элиты страны, с одной стороны, и полезных кадров, – с другой. А пока ситуация с политикой и политическим классом не такова, достаточно было бы требовать от него хотя бы финансово поддерживать качественные школы, а про остальное, грубо говоря, - забыть.
Министр образования и науки (хотя содержательно его функции не очень ясны), конечно, прав относительно низкого качества большинства российских вузов. Но самая минимальная мыслительная работа, которую нужно сделать перед тем, как что-либо уничтожать в сфере, где теплится хоть что-то живое, поможет увидеть, что тотального решения здесь просто нет.
Вузы только обзываются одинаково, а на самом деле – это множество различных социальных сущностей. Есть научные и образовательные школы мирового уровня. Здесь - дайте денег и оставьте в покое. Есть вузы, которые готовят специализированные кадры для госуправления. Тоже понятно. Есть часть вузов, которые могли бы полностью коммерциализироваться и быть полезными бизнесу. Здесь – хотя бы не надо сажать бизнесменов, которые инвестируют в образование, и прекратить навязывать стандарты и правила – заказчик сам навяжет. Есть огромная часть вузов, которая выполняет функцию откоса от армии. Ладно, как вузы они могут и не работать, но социальная функция-то востребована. И с этой востребованностью надо что-то делать.
И, наконец – большинство вузов в провинции выполняют другую важнейшую социальную функцию – последней надежды на человеческую жизнь. Не свою - так, хотя бы у детей. И за эту функцию, как и за откос от армии, народ на самом деле и так платит сам.
А надежду так просто не монетизируешь.
