Выговор сотруднице Следственного комитета, сообщившей о вызове на допрос сына генпрокурора, - история симптоматичная. Поскольку показывает, что антикоррупционная и прочая либеральная риторика властей не ведет к изменению политики. Конфликты кланов решаются по-старому.
4 апреля Следственный комитет объявил выговор сотруднице пресс-службы, которая без разрешения руководства сообщила журналистам о планах допросить сына генпрокурора Артема Чайку в рамках дела о незаконном игорном бизнесе в Подмосковье. «Старший помощник руководителя Главного следственного управления СК по Московской области Ирина Гуменная, не согласовав со своим руководством, ответила журналистам на вопрос о ходе расследования названного уголовного дела», — говорится в сообщении СК.
Выговор сотруднице подмосковного Следственного комитета, которая подтвердила информацию о вызове на допрос сына генпрокурора Юрия Чайки по делу о нелегальных казино, - история симптоматичная сразу по нескольким причинам.
Первая и наиболее очевидная: это прямое следствие примирительной встречи генпрокурора и главы СКР у президента Медведева (см. Закрыть казино войны). При том, что никаких подробностей встречи не сообщалось, а были лишь домыслы отдельных сотрудников ведомств, очевидно, что формула примирения была. Публичный спор было приказано прекратить и более наружу не выплескивать. Дабы не ронять честь мундира и опасным образом не накалять противостояния. С этой целью и была принесена ритуальная жертва — крайней решено было назначить старшего помощника руководителя Главного следственного управления Следственного комитета по Московской области Ирину Гуменную.
Получалось, что следователи не услышали предыдущий приказ Дмитрия Медведева относительно того, что до суда никаких подробностей разглашать нельзя. Теперь попытались реабилитироваться. Это в целом обычная практика «наказания невиновных» и поиска крайних в громких скандалах.
Ведь с высоких трибун произносятся слова о необходимости карать коррупционеров, не взирая на чины и звания. Дмитрий Медведев без устали повторяет мысль о том, что любые злоупотребления, описанные в СМИ или даже блогах, должны становиться предметом проверки прокуратуры. А на деле получается, что серьезный конфликт, чреватый изменением раскладов сил в элитах, не является уже делом коррупционным и появление в таком деле сына высокопоставленного чиновника есть факт, который знать широкой публике не следует.
В этом смысле под сомнение ставится и желание власти вырабатывать некие единые стандарты отчетности перед народонаселением, и сам принцип усиления прозрачности.
Рассуждения, будто привыкать к прозрачности надо постепенно и любые меры должны проводиться последовательно, чтобы не допустить окончательного и бесповоротного раскручивания гаек вертикали власти, в данном случае никакой вкус не удовлетворяют. Поскольку доказана явная избирательность процесса, именуемая в иных случаях «двойными стандартами». Принцип же, по которому никто — ни власть, ни бизнес, ни граждане — не живет, вряд ли может считаться реально существующим.
Как политтехнологический обман возможно, медведевская риторика сработает: кто помнит позавчерашние новости и читает газеты? Однако в реформаторский потенциал что антикоррупционных, что иных либеральных речений поверить сложнее.
Фиксируемый социологами рост недовольства широких народных масс (см. Путинский минимум), разумеется, вряд ли связан с неоправданными ожиданиями от широко анонсировавшейся медведевской оттепели и каких-либо прокурорских разборок. И вряд ли приведет к провалу проправительственных партий на выборах или отказу рычагов системы ручного управления в обозримой перспективе. Однако демонстративное нежелание власти (в широком смысле слова) следовать собственной же риторике уж точно не прибавляет ей авторитета.
В смысле актуально политическом все происходящее вполне описывается как победа президента Медведева, которому удалось примирить силовиков и не потерять управляемость силовых ведомств. Теперь «бульдоги» вновь вернулись под ковер. В пространстве более долгосрочном таких побед следовало бы избегать.
