Накануне годовщины атаки террористов на Америку и сразу после кошмарных терактов в России очевидно пошла новая серия спекуляций на тему «мир после 11 сентября» и по аналогии — «Россия после Беслана». Больше всего после вполне ожидаемых чиновничьих реакций по типу «Москва для москвичей» или «нанесем превентивные удары по всему миру» в этой связи следует опасаться интеллигентских недоразумений. Хотя бы потому, что «идеологическому отделу» и в наше время неоткуда больше брать идеи для обоснования своего действия и бездействия.
К концу 70-х годов в СССР в среде слушающего «голоса», читающего и рассуждающего сословия тотально распространилось представление о том, что было бы в принципе неплохо, если бы «империалистический блок НАТО» во главе с США вошли бы в Москву и принесли народам Советского Союза освобождение от бестолкового, унылого и злобного режима коммунистов. Поэтому и пели в день смерти Леонида Брежнева на мотив траурного марша нечто жизнеутверждающее: «Ту-104 -самый лучший самолет».
Такие настроения, кажется, фиксирует анекдот того времени: «Исключили Рабиновича из партии. И ему от расстройства снится такой сон. Входит в Москву американская армия во главе с президентом Картером. Картер взбирается на трибуну мавзолея и говорит: «Советский народ! Я пришел к вам как освободитель. Просите, чего хотите». И толпа на Красной площади скандирует: «Восстановить Рабиновича в партии! Восстановить Рабиновича в партии!»
На волне этих настроений и ровно в логике «восстановления Рабиновича в партии» появился Михаил Горбачев, потом Борис Ельцин и искреннее желание быть поскорее принятыми в семью «нормальных», «цивилизованных», как тогда говорили, стран. Отсюда — тотальная сдача национальных интересов по всем фронтам как следствие искренности, широты русской души и более всего — интеллигентского недоразумения.
С 1999 года, от абсурдности и усталости от ельцинского безвластия и безволия, после событий в Югославии, взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске, вторжения боевиков в Дагестан началась интеллигентская рефлексия «поражения» 90-х. И эта «рефлексия» увы, в большом количестве случаев привела к обратному, то есть по сути ровно к такому же интеллигентскому недоразумению, как и «восстановить Рабиновича в партии». Мол, весь мир и, в первую очередь, мировая империя США — наши смертные враги. То же парадоксальное следствие широкой русской души, которая на материале интеллигенции бросается на любую интеллектуальную амбразуру всем телом своим, вместо того, чтобы десять раз отмерить и один раз сказать, как отрезать.
Это именно интеллигентское недоразумение, потому что население России в большинстве своем без экзальтации, на основании живой исторической памяти всегда с определенным недоверием относилось намерениям западных стран в отношении СССР и России, но и без исключительной злобности к «цивилизованным» иностранцам. То есть конец холодной войны — хорошо, а сдача своей страны — плохо.
11 сентября не стало историческим событием по той же высокой планке, в какой бесспорным историческим событием было крушение СССР. США на волне терактов лишь более определенно и консолидировано встали на путь реализации политики мировой державы. Агитационный американский фильм «Фаренгейт 9/11» фиксирует произвольность и как бы случайность выбора Ирака в качестве почти первой антитеррористической цели (фильм утверждает, что Буша-младшего пришлось убеждать в том, что сначала нужно идти в Афганистан, чтобы не выглядеть совсем уж циниками). Но это новость только для тех, кто не различает идеологию и практическую политику, в которой Ирак был целью задолго до падения небоскребов в Нью-Йорке, а именно с первой войны в Заливе.
Поэтому для России идеология «борьбы с мировым терроризмом» имеет ограниченное применение по крайней мере до тех пор, пока мы не определились с целями своей практической политики. Тем более бессмысленно калькировать с США риторику превентивных ударов по всему миру. Не по Катару же их наносить, где американская база, и не по Грузии же, где наши базы и наши же братья, советские, по большому историческому счету, люди. А если не назвать цели — то это всеми и будет понято, как очередной цирк.
Трагедия в Беслане, к сожалению, тоже вряд ли станет точкой отсчета новой эпохи после которой мы перестанем заниматься ерундой и очковтирательством и начнем строить свою страну, а не просто удваивать ВВП и бороться с бедностью.
Попечитель Британской Хельсинкской правозащитной группы Джон Лафлэнд выступил в «The Guardian» с неожиданной для российского интеллигентского недоразумения критикой Запада, который по его мнению сам поощряет подозрения в России о том, что за терактами каким-то образом стоят США. «Получить доказательства подобной причастности Запада будет трудно, но разве это удивительно, что россияне задают себе такие вопросы, когда те самые люди в Вашингтоне, которые требуют применить превосходящую военную силу против тех, кого Америка именует «террористическими врагами», в то же время настаивают, чтобы Россия капитулировала перед своими террористами?»
С другой стороны, если вы спросите, скажем, немцев, которые работают в России, то они объяснят неподдельный и не инспирированный властью и Realpolitik интерес в их стране к Чечне и правам человека в регионе. Европа после подчас кровавого процесса послевоенной деколонизации с болью и на свой счет воспринимает ситуацию при которой «белые», «цивилизованные», европейские народы осуществляют причастны к преступлениям над «малыми» народами. То есть общественная критика Чечни на Западе основана на том, что нас тоже принимают за своих, европейцев и поэтому и спрашивают по большому счету. Пристрастнее, чем по поводу «чужих» преступлений в Африке или Азии.
С третьей стороны, в политическом классе на Западе есть «мощное» представление (см. например, книгу Киссинджера «Нужна ли Америке внешняя политика») о том, что Россия — это недоевропейская страна с византийскими корнями и особым «незападным», «нецивилизованным», некатолическим и непротестантским мировоззрением, которое делает нас, грубо говоря, злобными мистиками и сатанистами.
Владимир Путин, решительно пойдя на «антитеррористический» союз с Америкой вопреки антиамериканскому интеллигентскому недоразумению и чиновничьему тупоумию поступил достаточно мудро и реалистично. И в идеологической плоскости — «мы на передовой борьбы с главным мировым злом» и в практическом — можно было начать торговаться с США по поводу СНГ. Другое дело, что целей этих мы достичь не смогли.
В практической политике мы должны понимать, что находимся в поле жесткой и подчас жестокой мировой конкуренции, и что война в Чечне многим удобна, потому что позволяет нами управлять. Но нужно и знать, что в зависимости от наших целей и нашей политики Запад в разных ситуациях может быть противником или союзником, конкурентом или партнером. А если мы решаем строить сильную страну, то, безусловно конкурентное давление будет нарастать.
С интеллигентским недоразумением надо кончать. Мировоззрение, политическая философия для России должна не только уметь поднимать на последний и смертный бой или, наоборот, жертвовать своим народом «по дружбе», но и давать инструменты для тонкой изощренной и конкурентоспособной внутренней и внешней политики. Для строительства сильной России, а не для «удвоения» существующих безобразий. Этим, наверное, и должен заниматься класс интеллектуалов, а не по-простому науськивать Путина за или против Америки. Если сам этот класс — не недоразумение.
