Начались выборы президента Российской академии наук. У пятерых кандидатов на этот пост оценки ситуации и соображения о том, что именно нужно менять, примерно одинаковы, как показали их выступления перед членами Академии.
Как пишет газета «Коммерсантъ», кандидатами на пост президента стали: генеральный директор Всероссийского научно-исследовательского института авиационных материалов Евгений Каблов, директор АО «НИИ молекулярной электроники» Геннадий Красников, научный руководитель Института океанологии им. Ширшова Роберт Нигматулин, председатель совета Российского фонда фундаментальных исследований Владислав Панченко и директор нижегородского Института прикладной физики Александр Сергеев.
Все кандидаты отметили, что РАН и российская наука в целом находятся в серьезном кризисе. Для улучшения же ситуации все они предлагали ограничить полномочия Федерального агентства научных организаций (ФАНО), увеличить госфинансирование и объединить научное сообщество.
Побеседовать с «Полит.ру» о выборах президента РАН согласился Павел Салин, директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ. Он согласился с мнением, что кандидаты на пост президента выдвигают более или менее одинаковые программы и высказал предположение, что победа кандидата будет зависеть во многом от того, какие элитные группы его поддерживают.
«Во-первых, я бы при оценке потенциальных действий того или иного кандидата в случае его избрания не танцевал бы от его предвыборного выступления, потому что, как вы правильно заметили, они более или менее одинаковые. Я бы шел от того, какие элитные группы этих кандидатов поддерживают. У тех элитных групп, которые пролоббировали выдвижение своих кандидатов и их последующее утверждение правительством, есть свое видение дальнейшей судьбы РАН, и «их» кандидаты в случае избрания будут это видение воплощать.
Понятно, что все кандидаты – фигуры несамостоятельные: у кого-то самостоятельности больше, у кого-то меньше, но все они так или иначе будут опираться на поддержку тех групп, которые из выдвинули. Поэтому я думаю, что поскольку у нас РАН, да и вообще сфера науки и образования, относится к неформальной сфере влияния и сфере компетенции Ковальчуков, то, так или иначе, победит их кандидат. Вопрос в том, какой именно кандидат и каким образом он победит.
Принято считать, что кандидатом Ковальчуков является господин Панченко (и это так). Но у него за время участия в предвыборной кампании (а он выдвигался и в марте 2017 года) успел накопиться определенный антирейтинг. Все-таки академическое сообщество прекрасно понимает, что он является креатурой Ковальчуков, а Ковальчуков в академической среде не любят. Если бы любили, еще десять лет назад избрали бы Михаила Ковальчука вице-президентом РАН, и не было бы всей этой катавасии, ситуации реформы, с созданием ФАНО и так далее.
Поэтому у Панченко в связи с этим не очень высокие шансы на избрание. Но есть кандидат, который позиционируется в качестве компромиссного – господин Сергеев. Но опять же, если смотреть не на его выступление, а на его внутриэлитные связи, то оказывается, что это тоже кандидатура Ковальчуков. Поэтому я думаю, что наибольшие шансы на избрание именно у него: с одной стороны, он воплощает некоторую компромиссную линию, с другой – близок к этой элитной группе и еще якобы близок к Кириенко. Это тоже дополнительная поддержка.
Как именно будет избран кандидат? Ему нужно простое большинство голосов? Академическое сообщество очень недовольно ситуацией вокруг РАН вообще в последние пять лет – и, в частности, ситуацией вокруг избрания ее президента. Недовольно и мартовскими выборами, и летним изменением законодательства в этой области, и прочим. Так что не исключено, что даже господин Сергеев не наберет необходимого числа голосов – и тогда, скорее всего, он же будет как компромиссный кандидат назначен руководителем РАН в качестве временно исполняющего обязанности президента РАН.
Словом, я уверен, что так или иначе победит кандидатура от Ковальчуков. А в дальнейшем… Ну, РАН действительно находится в глубоком системном кризисе – руководство Академии наук, ели брать рядовой уровень, уровень среднего менеджмента, научных сотрудников, руководителей отделов (а это – десятки тысяч человек), то они являются достаточно работоспособными. А если брать академическую верхушку, то она, на мой взгляд, не может избавиться от советского ментального наследия, которое заключается в том, что РАН является единственной экспертной институцией в стране, и если власть хочет какую-то экспертизу, она должна обращаться в РАН.
Так было в советское время: когда политической власти, Политбюро либо ведомствам, было что-то нужно, они сразу обращались в РАН или отраслевые институты. Но сейчас ситуация изменилась по многим параметрам, и прежде всего необходимо избавиться от старой ментальности, от представления, что РАН является уникальным институтом. Необходимо понять, что на рынке экспертизы существует конкуренция и что Академии наук необходимо в это поле встраиваться. Если этот ментальный барьер будет сломан и Академия поймет, что она – одна из структур и должна бороться за клиента (в первую очередь – в лице государства, хотя есть и другие заказчики), то думаю, что ситуация постепенно выправится.
Каковы шансы на то, что это произойдет? Думаю, 50/50, потому что инерционность мышления весьма велика.
Нужны ли РАН некие дополнительные структуры для взаимодействия с властями? Ну, не знаю, Президиум РАН уже есть, то есть такие структуры уже существуют. Зачем плодить новые? В свое время создали ФАНО – структуру, которая занимается управлением имущества Академии. Но там сразу было ясно, что это было сделано, так как академики не пустили в РАН человека, который руководил бы имущественными вопросами. Мол, не хотите так, тогда мы выведем имущественно-финансовые вопросы из ведения Академии и будем руководить этой сферой из другой структуры.
Что же касается чисто научных вещей и взаимодействия с властью, то, по-моему, структур для этого достаточно, даже избыточно. Необходимо менять просто ментальность, избавляться от мышления, грубо говоря, в той парадигме, которая была распространена в позднесоветские годы – то есть о представления, что наука – это удовлетворение собственного любопытства за государственный счет. По большому счету, такой подход – достаточно снобистский – до сих пор присутствует в научной среде. Когда ученые поймут, что танцевать нужно от интересов клиентов, заказчиков, которые платят деньги, тогда ситуация сдвинется с мертвой точки принципиально.
В сущности, Академия неоднородна, в ней есть различные отрасли знаний, и по каким-то направлениям российская наука конкурентоспособна и на международном рынке. Прежде всего речь идет о технических направлениях. Поэтому если остальные направления будут подстраиваться под эту новую парадигму мышления, когда наука работает на заказчика (как, например, многие технические направления работают на оборонку), то ситуация будет налаживаться. Ведь уже внутри самой Академии есть успешные примеры нового мышления. То есть речь не идет о том, что все нужно ломать.
Ну, а что касается гуманитарного блока, там все гораздо хуже, конечно», – сказал Павел Салин.
