До последнего времени у нас не было повода высказываться по поводу партий и парламентской демократии в России. Как писал Владимир Набоков, разговор прекращен по причине отсутствия собеседника. В данном случае – еще и по причине отсутcтвия предмета для разговора.
Тема как-то оживилась сразу по трем линиям. Намеки на политику появились внутри «Единой России»: группа вполне себе здравых членов обратилось к сотоварищам с письмом о необходимости усиления «правой», «либеральной», демократической активности внутри партии власти. В конце прошлой недели муторно обсуждалось возможность выделения из «Единой России» двух крыльев – правого и левого, естественно. Даже назывался автор проекта – замглавы кремлевской администрации, глава неформального «министерства внутренней политики» Владислав Сурков, а глава президентской администрации Дмитрий Медведев заявил о необходимости создания «правой» партии, лояльной власти. Но в выходные Борис Грызлов неожиданно заявил, что крыльев не будет, а будет лишь внутрипартийная дискуссия на общей платформе загадочного «социального консерватизма». В общем, "ЕдРо" - не ангел, что мы и раньше знали.
Одновременно прекращением раскола партии власти произошло очередное разъединение в ряду оппозиционных «демократов». От партийного проекта «Комитета-2008», похоже, отдаляются Владимир Рыжков и ряд других политиков, вроде бы несогласных с формулой объединения вокруг денег Леонида Невзлина (ЮКОС-«Менатеп»). Мучительно ищет лидера СПС, по-прежнему непримиримо «Яблоко»…
Над всем этим безобразием в качестве новых жестких правил игры повисло новое избирательное законодательство, согласно которому вводится «чистая» партийная система (взамен смешанной, с половиной мажоритарных мандатов), причем с высоким барьером прохождения в Думу – в 7%. Формально законодательство стимулирует процессы партийного объединения и укрупнения.
Со стороны некоторых «демократических» и общественных организаций уже прозвучала очевидная и очевидно неконструктивная критика законодательных нововведений: мол, они недемократичны и антиконституционны. Я этого всего не понимаю: почему, например, 5% избирательного барьера – демократичны, а 7% - нет. И вообще нет в природе никакого общепринятого и безусловно правильного «стандарта» парламентской демократии. Разные демократические процедуры имеют свои достоинства и недостатки, подробно описанные в западной политологии. (И даже в «Занимательной математике» у Гарднера, где иллюстрируются карточные фокусы и т.н. нетранзитивные парадоксы, показано, как прямое голосование может привести к победе кандидата имеющего наименьшее доверие избирателей)
В представительной демократии всегда есть пространство игры, в результате которых можно лишить представительства определенные группы общества за счет нюансов процедуры избрания. Так, например, в пропорциональной системе выборов, очевидно не учитываются интересы тех избирателей, которые голосуют за партии, не прошедшие в парламент. Но если сделать самый маленький порог, то может начаться игра, которая вообще не имеет никакого отношения к избирателю. Например, большинство может получить не та партия, которая имеет наибольшую поддержку избирателя, а та, которая сумела вокруг себя собрать всякую «мелочь». А в условиях слабой парламентской демократии, партийная многоголосица приводит к неорганизованности коммуникации, хаосу, что в свою очередь лишает представительства вообще всех избирателей.
Но самая «продвинутая» игра по лишению населения представительства изобретена самыми мощными демократиями мира. Речь идет о системе, когда про самые крупные партии в стране известно, что победит одна из них, но при этом большинству избирателей непонятно, чем они отличаются. Высший пилотаж – это т.н. «имиджевые предвыборные кампании», когда Дж. Буша выбирают не потому, что у него есть какой-то план действий, а потому что он – «рубаха-парень», «он похож на среднего человека». То же самое – Путин. Классический пример, как нам рассказал на лекции в прошедший четверг итальянский философ Ремо Бодеи, - это партия Сильвио Берлускони «Forza Italia» («вперед, Италия!» или «Италия, шайбу-шайбу!»). Это тип партий без конкретного смысла, пришедших на смену «идейным» социал-демократам, христианским партиям, либеральным партиям, то есть организациями, имевшим идеологию и принципы.
К этому же новомодному анклаву мировой партийной бессмыслицы относится и все наши партии, кроме коммунистов и, может быть, «демократов» в их лучшие времена. Имиджевое, бессодержательное устройство партий, вообще-то, лишает смысла представительство населения вообще, правящему классу только нужно научиться нравиться народу и умело создавать иллюзию выбора. Для чего умные и умелые правящие классы используют честное голосование при заранее известном удовлетворительном результате (кто бы не победил, все равно политика круто не изменится, никого не повесят и не посадят), а глупые и неумелые правители – подтасовки при голосовании.
Наша ситуация с представительной демократией осложняется еще и тем, что парламента у нас нет. В 2003 году по просьбе президента население превратило Государственную Думу в часть административной системы, дав большинство номенклатурной партии. Причем, даже по оценкам СПС, подтасовки были, но из объем их был порядка 1%, что значит, что народ на сей раз сам «разогнал» Думу, имя в виду помочь президенту. И не народ виноват, что Путин не ведал, что творит. И что в результате страна осталась без законодательного органа, и что качество законов определяется исключительно добросовестностью правительства и его экспертов, что, конечно, - ужас. Так государственное правление строить нельзя.
Поэтому единственное разумное отношение в возне на партийном фронте и к изменению выборного законодательства подразумевает следующие вопросы. Способствуют ли изменения на законодательном и партийном фронте созданию работающих государственных институтов? Способствуют ли они созданию необходимой политической коммуникации в стране? Что нужно строить - иллюзию участия населения в политике или механизмы содержательного вовлечения населения в политику? Я-то думаю, что необходимо вовлекать общество в политику по-настоящему. И не только потому, что я, так сказать, - демократ, но и потому, что многие эпохальные задачи использования ресурса общества решить нельзя.
Вот отсюда и происходит настоящая убийственная критика происходящего. Я могу предположить ситуацию, при которой законодательство, стимулирующее укрупнение партий имеет смысл для страны. В том случае, когда такие партии есть или создаются, и их качество достаточно для организации политики. То есть нужно не препятствовать, а способствовать разделению партии власти и интеграции остальной мелочи. Тут можно сколько угодно управлять процессом, но необходимо допустить финансирование, доступ в телевизор ровно тех (двух-трех) партий, достаточно независимых и имеющих разное содержание для того, чтобы создать квалифицированное и действительно всесторонне обсуждение любого важного для страны проекта без оглядки "на начальство", а не имитацию и лизоблюдство.
Но в итоге власть сказала «а», не сказав «б» - «Единая Россия» пролоббировала преференции себе лично, продолжаются разделительные проекты справа и слева, что означает, что Думу можно закрыть за бессмысленностью – номенклатуры и так полно. Думаю, что и миллион долларов (минимум) за хорошее место в проходном избирательном списке – это лишняя трата денег: ни на что влиять парламент не будет. Так что в данном случае вред для страны одновременно означает и удар по личным интересам членов номенклатуры.
На самом деле, у России вообще как-то не сложилось с представительной демократией, и ей нужно с нуля создать сразу несколько необходимых государственных институтов (мы это будем обсуждать и в дальнейших публикациях подробнее). Во-первых, «конституционный» - для обсуждения и утверждения консенсуса по фундаментальным вопросам социальной жизни – налоги, приватизация, социальная политика, региональное устройство и т.п. Во-вторых, законодательно-судебный - для квалифицированного обсуждения качества законов, предлагаемых правительством, и контроля за их исполнением. И, в-третьих, «митинговый» - для максимального представительства всего спектра имеющихся в народе мнений, чувств и переживаний по поводу России.
Для чего из этого могут сгодиться уже имеющиеся и возникающие партии? При некотором усилии для третьего. Но для осуществления этой функции надо распустить партию власти, устроить интересные и конкурентные (без административного давления) выборы, дать всем значимым мнениям какое-то место в телевизоре, но… ни в коем случае не подпускать партийцев к реальной законодательной деятельности и непосредственному принятию политических решений. Что снимает камень с сердца – необязательно бороться за исключительную победу только своих, опасаясь неожиданных, опасных и демагогических законов. И для этого как раз и не нужен порог в 7% - в функции «митинга» разноголосица только поможет. От них обществу и власти нужен только громкий крик, «народный вопль» одобрения и протеста, который сам по себе важен, повысит адекватность законодателя и номенклатуры (будет заранее известно отношение общества к нововведениям) и будет косвенно (силой крика) влиять на политику.
А если строить законодательный орган – неплохо бы понять, как в него попадут самые авторитетные и профессиональные критики законов и правоприменительной практики (а не те, кто имеет миллион, протекцию или умение горланить). Посредством одной только процедуры всеобщих выборов здесь не пройти. В этом деле важны персональная известность, квалификация, незавивимость от номенклатурной конъюнктуры, а не партийная принадлежность. Партии типа «Единой России» этого не обеспечат – потому что сделаны из никому не известных людей, прикрытых для красоты знаковыми лидерами, которые даже закон о льготах приняли ровно «как велено». Их не интересует персональный и коллективный авторитет и репутация, что для хорошей законодательной работы является остро необходимым.
