Для демонстрации «всенародной поддержки Путина» чиновники сгоняют на митинги бюджетников. Однако добровольно-принудительная поддержка играет лишь против самой власти. Ей бы надо вернуть своих сторонников в реальную политику, но не получается — «заморозка 2000-х» все еще действует на них.
Спикеры из штаба Путина и от «Общероссийского народного фронта» все еще не понимают, в какой реальности им пришлось оказаться. Пообещав, что к митингам в поддержку их кандидата (их обещают провести несколько раз по всей стране в феврале) не будут причастны ни местные власти, ни партийные функционеры, штабисты должны были понимать, что элементарно наврали. Хотя бы потому, что никакой внятной субъектностью ОНФ не обладает и никаких своих «сторонников» на улицы вывести не сможет, по причине отсутствия таковых в природе.
Поскольку митинги заявлены и выводить на них кого-то надо, вполне конкретные координаторы путинской предвыборной кампании поступили привычным образом: разослали в бюджетные учреждения и на предприятия бумаги с требованием прийти на митинг.
Прокол случился там же, где прокололись заказчики аномального результата единороссов на декабрьских выборах — в эпоху соцсетей и смартфонов найдется много желающих если и не подгадить начальственному стремлению выслужиться, то уж точно над начальством поиздеваться из самых благородных побуждений. В конце концов обидно, когда тебя как скот выгоняют на мороз, дабы отстоять в законный выходной несколько часов ради чьих-то личных профитов.
И в соцсети, а затем и в СМИ начали сыпаться сообщения о том, что на московский митинг в поддержку Путина сгоняют школьных учителей, а еще и некоторых работников иных бюджетных предприятий.
Обычная чиновная практика в данном случае выглядит особенно жалко, ибо митинги призваны продемонстрировать всенародную поддержку Путина и истинно народный характер его властвования, не в пример претензиям к власти «сытым клеркам с проспекта Сахарова». А выходит обычная чиновная показуха и вызванные ею падение авторитета власти у непосредственных участников митингов и волнение в соцсетях.
Разруливать тему власти придумали тоже не очень удачно (хорошо хоть вообще на скандал внимание обратили). Общественная палата открыла «прямую линию», куда учителя могут звонить и жаловаться на начальство, которое пытается загнать их на митинг. «Я практикующий учитель и могу сказать, что в моей школе никто из преподавателей никаких указаний не получал. Однако то, о чем пишут СМИ и что обсуждают социальные сети, нуждается в проверке», - объяснил инициативу член ОП и координатор «телефона доверия» Сергей Волков.
Бессмысленность «телефона доверия» напоминает и иные инициативы властей, стремящихся продемонстрировать транспарентность процесса выборов, вроде установки веб-камер, которые будут что-то там транслировать с избирательных участков. Если по административной линии ставится конкретная задача (обеспечить явку на митинг или результат определенного кандидата в первом туре), а в публичном пространстве говорится о необходимости поддержки всяческих свобод, то какой из сигналов чиновничество воспримет как руководство к действию?
Что до самой поддержки власти и ее публичного выражения, то здесь никто, кроме самой власти и Путина лично не виноват. Социологи вроде бы фиксируют электоральный рейтинг нынешнего премьера на уровне почти 40 процентов, но на улицу самостоятельно за него никто выйти не спешит. «Подморозив» политическую систему в 2000-е, власти сами погрузили в криостаз своих сторонников. И когда иная публика, уставшая от непрофессионализма и взяточничества чиновничества и неспособности властей вообще решить некоторые проблемы граждан, начала процесс самоорганизации, «верные путинцы» вполне комфортно чувствовали себя в замороженном состоянии, полагая, что «наверху» и без них все решат.
Однако власть статистически оценивала происходящее, видя, что «замороженных сторонников», выходящих на специально подготовленные мероприятия у нее много и существенно больше, чем «триумфальных несогласных».
А теперь картинка получается больно неприглядная. Оказывается, что кроме «триумфальных несогласных» в крупных городах водились еще и «болотные клерки» и даже «болотные бизнесмены». И их уже больше, чем специально собранных по разнарядке «бюджетных полуфабрикатов» из специального чиновного морозильника.
Да еще эти самые «рассерженные с Болотной» засели спящими агентами в тех самых местах, откуда ранее спокойно сгонялись массовые митинги — в бюджетных учреждениях, администрациях, даже силовых органах и судах. И оттуда активничают — рассказывают друзьям, фотографируют на телефоны и всячески мешают чиновному благолепию.
И не замечают публично того, что ситуация постепенно (и даже быстрее, чем ожидали все наблюдатели) меняется. Отсюда и уверенность Владимира Путина, что участникам столичных митингов платили «небольшую денюжку». У организаторов столичных акций ведь нет возможности согнать учителей — значит митинги проплачивались налом сомнительного происхождения. А власть, по ее представлению, все еще любят, хотя продемонстрировать народную любовь без разнарядки народ и не решается.
В этом имеется сверхзадача для власти: если у нее и впрямь немало сторонников, то надо быстро их вернуть в политическое пространство. Следом за майскими волнениями во Франции в 1968 году на улицы вышли сотни тысяч обеспокоенных студенческими погромами буржуа — выразить поддержку президенту де Голлю. Интересно, сможет ли кого-то условный Путин убедить выйти поддержать «стабильность»?
