Расследование ДТП на Ленинском проспекте с участием топ-менеджера «Лукойла», вероятно, будет продолжено. Тем самым власть среагировала на настойчивые требования общества по равноправию на дорогах. Плохо лишь то, что системной реакции на общественный запрос сегодня не существует.
Конституционный суд России признал за родственниками Ольги Александриной, погибшей в ДТП с участием автомобиля вице-президента «Лукойла» Анатолия Баркова, право добиваться продолжения расследования аварии, говорится в сообщении пресс-службы КС. Прошлогодняя авария на Ленинском проспекте в Москве вызвала нешуточный ажиотаж у самой разной публики. И в основном люди были склонны винить в ДТП видного менеджера, а не двух погибших женщин. Следствие с общественностью не соглашалось.
Родственники погибшей в ДТП Александриной считают, что прекращение дела противоречит презумпции невиновности. «Презумпция невиновности, безусловно, является одним из основополагающих принципов, который использован в этом постановлении, — цитируют РИА «Новости» судью-докладчика Николая Мельникова. — Вопрос заключается в том, что если прекращается уголовное дело по нереабилитирующим основаниям, по существу резюмируется, что человек совершил преступление».
Пересмотр дела по ДТП на Ленинском проспекте, разумеется, чисто процессуальный вопрос. На запрос в КС последовало резонное решение об уточнении условий для отказа в законодательстве. Однако выглядит все политическим процессом.
Резонанс ДТП на Ленинском был слишком велик для того, чтобы власти просто отмахнулись от жалоб граждан, считающих свои интересы ущемленными. Общее недовольство в широком смысле можно описать как тихий бунт нарождающегося «среднего класса» против несправедливости и неравенства. Неравенства в самых разных сферах (от очередей в различных присутственных местах до прямого произвола и неподчинения закону многочисленных випов) приобрело форму протеста против езды с мигалками и борьбы за дорожное равноправие.
Протест получился довольно мирным, но власти испугались даже его. Едва не прошел через Думу законопроект, де-факто запрещающий проведение акций автомобилистов. Однако раздражать граждан еще и этим решили не пробовать. Движение «синих ведерок» меж тем стало ответом, в числе прочего, и на аварию на Ленинском.
Нет особых сомнений в том, что к ответственности не будет привлечен вип-пассажир. Однако отношение к ДТП с участием автомобилей випов сильно изменилось — защищаться до упора теперь уже далеко не всегда получается. В случае с автомобилем постпреда президента в Госдуме Гарри Минха виновным уже был признан водитель чиновника. Он, правда, погиб в аварии и потому ответственность тоже не падет ни на кого из живых. Да и установить виноват ли пассажир в аварии (оказывал ли он давление на водителя) почти невозможно.
В этом смысле решение КС по ДТП на Ленинском можно рассматривать как победу общественности, а сам скандал и его последствия — свидетельством появления нового субъекта. Называть его «средним классом» или как-то иначе — не суть важно. Субъектность условного среднего класса пока не выражается в политических требованиях радикального плана и даже просто политических запросах в узком понимании этого слова. Однако требования единого закона для всех и равенства элиты с прочими гражданами — это серьезный политический запрос.
Посему ответ власти — нерешительная, половинчатая, но сдача позиций — представляется реакцией недостаточной, но в целом адекватной. Поскольку даже слабо сформулированный общественный запрос может превратиться в реальную проблему для власть предержащих. Власть испытывает дефицит легитимности у граждан, поэтому буквально любое структурированное протестное движение кажется ей опасным. Вероятно с этим связана жесткая реакция на полумаргинальные акции несистемной оппозиции.
Однако само по себе появление запроса на равенство в публичном поле мало что меняет с точки зрения успеха в поиске компромисса между обществом и властью и повышения легитимности российских элит. Поскольку методы взаимодействия не закреплены институционально, взаимодействие остается ситуативным и в основном односторонним. Либо власть давит общество и демонстративно игнорирует его требования, либо идет на уступки. Общество же не обладает каналом для влияния на власть, кроме прямого недовольства.
