Указ Политбюро о расстреле польских офицеров, подписанный по приказу Сталина 65 лет назад, превратился в символ преступлений советского режима против народов Центральной и Восточной Европы. И, все-таки, взаимная нелюбовь двух славянских стран имела давние традиции, считают эксперты "Полит.Ру" Лев Петухов и Александра Егорова.
"Первое, что счел нужным уточнить в 1864 году Александр II у автора неудачного покушения на него Дмитрия Каракозова, было – не поляк ли он. Ответ был отрицательным, но российские императоры привыкли ждать беды от Царства Польского. Начиная с измены Андрея Курбского, перешедшего в Ливонскую войну на сторону поляков и безнаказанного славшего потом Ивану Грозному неполиткорректные письма, польский вопрос не доставлял русским монархам ничего, кроме неприятностей.
С другой стороны, активное участие России в трех разделах Речи Посполитой, жесткое подавление восстаний в 30-е и 60-е гг XIX века и последующая политика унификации не могли расположить польское население в пользу Петербурга. Столкновения в Гражданской войне и уничтожение в польском плену советских военных (по разным оценкам от 20 до 80 тысяч человек) тоже не добавили доброжелательности в отношения двух государств. Далее последовало вступление советских войск в Польшу, массовые переселения поляков в Сибирь и, наконец, Катынь. Установление СССР "народных демократий" в странах Центральной и Восточной Европы лишило Польшу права выбирать собственный путь и на полвека отсрочило её воссоединение с "демократическим и процветающим" Западом.
С таким историческим багажом нет ничего удивительного, что российско-польские отношения остаются прохладными и периодически переходят в стадию открытого конфликта. В.Путин столкнулся с этим в первый же месяц после прихода к власти: в январе 2000 г. из Польши были высланы российские дипломаты. Однако по сравнению с активным участием Польши в оранжевой революции на Украине подобные дипломатические демарши показались Москве разве что не приятными разногласиями. Развитие российско-польских отношений в последние месяцы показало, что пока ни совместные проекты в области энергетики и газа, ни инвестиции, ни необходимость уточнения статуса Калининградской области не сделали два государства ближе.
В столкновении польских и российских интересов на Украине наследие стереотипов проявилось особенно остро. Польша отныне полноправный член ЕС, а Россия занята внутренними проблемами. Но Украина, следуя логике времен Российской и Советской империй, продолжает восприниматься в общественном мнении как буферная зона, обеспечивающая влияние Москвы на постсоветском пространстве. Энтузиазм поляков в поддержке Ющенко говорит о том, что Россия по-прежнему мыслится источником опасности, хотя для этого больше нет реальных оснований.
В этих обстоятельствах именно нежелание политиков двух стран оставить историкам прошлые проблемы и не поминать старое служит поводом к обострению конфликтов. В последнее время таким поводом часто выступает Катынь.
Ответственность советских властей за расстрел поляков сотрудниками НКВД признал в 1989 г. М. Горбачев. Позже это подтвердил Б. Ельцин, возложив на памятник жертвам Катыни венок с надписью «простите». О вине Советского Союза и необходимости компенсаций семьям погибших в ходе своего визита в 2002 году говорил и В. Путин. Однако поставить в этом вопросе точку так и не удалось. Вопрос о компенсациях был снят, а осенью прошлого года Военная прокуратура России прекратила рассмотрение дела о виновных в катынском деле, за отсутствием последних и давностью преступления. Материалы дела Россия обязалась передать Польше, однако проволочки с передачей так затянулись, что поляки засомневались, увидят ли они их вовсе. Отказом вынесения вердикта по делу в силу его давности Россия фактически не признала Катынь геноцидом в отношении поляков. В результате Институт Национальной Памяти инициировал собственное расследование Катынской трагедии, а Александру Квасьневскому представители разных общественных сил периодически настоятельно не рекомендуют появляться в Москве на праздновании 60-летия победы. Ни примирения с историческим прошлым, ни прагматизма в российско-польские отношения всё это не добавило. Сколько ещё Катынь будет оставаться поводом для сведения политических счетов остается только гадать".