"Прагматика культуры" на Полит.ру, продолжая серию публикаций на тему экспертных институтов, публикует интервью с крупнейшим российским коллекционером, искусствоведом и арт-экспертом, сотрудничающим с аукционным домом Sotheby's Валерием Дудаковым:
Вы сказали о большом количестве подделок, которые появляются на рынке. Откуда они берутся, и почему эксперты часто дают неправильную оценку?
Ваш вопрос касается системы экспертизы в России как таковой. Наша беда – в отсутствии материальной ответственности за экспертизу как у государственных органов, так и у частных лиц. Никто не страдает в том случае, если дает фальшивое заключение. Если 3-4 раза крупный европейский эксперт ошибается, то к нему больше никто не пойдет. Вы можете привлечь эксперта к суду, получить компенсацию, можете «зарыть» его разоблачительными публикациями. У нас все иначе. Законодательно никто не отвечает за фальшивую экспертизу – нет ни экспертных советов, ни комиссий при Министерстве культуры.
Вторая проблема – в настоящий момент разрешается пользоваться частным лицам государственной печатью. И в Третьяковской галерее, и в Центре им. Грабаря, и в НИИ Реставрации штатным музейным сотрудникам разрешено на государственной бумаге за государственной печатью давать заключения, и их личное мнение, иногда добросовестное, а иногда сознательно фальсифицированное, проходит от лица конкретного государственного учреждения. Но это нонсенс! Вы как частный эксперт, хотя и являетесь сотрудником музея, не можете иметь права ставить печать государственного музея на своих заключениях. Многим западным сотрудникам музеев вообще запрещено проводить экспертизу для антикварного рынка под страхом увольнения.
Что здесь говорить, если любое произведение искусства, находящееся в частной собственности, законодательно за вами не закреплено. Вы юридически не можете иметь произведение искусства в собственности – просто не существует этого закона, его забыли прописать.
Подождите, как это возможно? Чье же оно в этом случае?
Ничье. В 70-е годы вышла рекомендация министерства культуры, которая запрещала передачу любых произведений искусства – продажу, дарение, обмен – без фиксации министерства. Бумагу-то издали, но забыли создать отдел, который вел учет. Так что все вещи, которые в 70-е годы переходили из рук в руки, оказывались незаконными с точки зрения этой инструкции. И это продолжается до сих пор.
Интервью целиком читайте здесь