29 марта 2024, пятница, 00:07
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

17 декабря 2007, 15:50

Исход русских из Чечни

Полит.ру" продолжает публикацию статей из сборника "Жизнь на войне", готовящегося к выходу в центре "Демос". В предлагаемой ниже статье Тимура Алиева речь идет о причинах, механизмах и истории исхода рсскоязчного населения из Чечни.

См. также:

Разговоры о том, что в Чечне в начале 90-х годов имел место то ли геноцид в отношении русскоязычных граждан республики, то ли этнические чистки, появились или, вернее, получили широкое распространение за последние пять-семь лет.

Этому в большой степени поспособствовал текст одного из бывших русских грозненцов, некоего Кондратьева. В статье Кондратьева приводились данные об убийствах, изнасилованиях, ограблениях главным образом в отношении русскоязычного населения Чечни. Документальными подтверждениями перечисляемых «фактов» Кондратьев не озаботился, но этого, похоже, и не потребовалось — доверие к ним было полным. Объяснение этому простое: материал появился в очень «удачную» пору (разгар второй чеченской кампании, когда информационная война шла полным ходом), и потому оказался широко востребован и читаем в российском обществе.

Вначале статья появилась на сайте Кондратьева в Интернете, затем ее перепечатала газета «Завтра». Впоследствии текст распространялся по многочисленным сайтам и интернет-форумам — как полностью, так и частично. Отдельные его фрагменты цитировались и в нескольких книгах о войне в Чечне.

И в настоящее время многие «чеченологи» (эксперты по Чечне), когда говорят о «геноциде русского населения в Чечне» в начале 90-х годов, чаще всего ссылаются либо на текст Кондратьева, либо на его клоны.

Разные трактовки событий в Чечне в то время (геноцид или этнические чистки) зависят от конечной цели, которую преследуют эксперты. Если задача «чеченолога» состоит в том, чтобы доказать преступность режима Джохара Дудаева (тогдашнего президента независимой Чечни), то происходившее именуется геноцидом и, соответственно, виновником называется якобы антирусская государственная политика Ичкерии. Если эксперт стоит на в принципе античеченских позициях, он говорит, что в Чечне происходили массовые убийства русскоязычного населения, и объясняет их криминальным менталитетом чеченцев.

Но и из того, и из другого, как правило, вытекает, что война между Москвой и Грозным была неизбежна и необходима. Жесткость федеральных войск в Чечне если не оправдывается, то имеет логическое объяснение: якобы это кара за антигуманизм чеченских властей и общества.

Интересно, что недавнего времени в качестве причины начала войны в Чечне в 1994 году назывались: борьба за чеченскую нефть, необходимость восстановления конституционного порядка (обтекаемая формулировка, включающая в себя как подавление сепаратизма, так и борьбу с бандитизмом). Конечно, в СМИ мелькали сообщения о торговле заложниками, о рабах в зинданах, но не более того. Версия «геноцида» стала удобной ширмой, чтобы общество в России перестало спрашивать и себя, и власти, для чего же была нужна война в Чечне.

Но что же на самом деле происходило в республике в те годы?

Национальное непонимание

Безусловно, отрицать определенную межнациональную напряженность или ксенофобские настроения и в постсоветской Чечне, и в Чечено-Ингушской автономной советской социалистической республике (ЧИАССР) было бы нелепо.

Первый знаковый конфликт, например, имел место еще в 1957 году. Произошел он через некоторое время после начала возвращения чеченцев и ингушей на родные земли из Казахстана и Средней Азии, куда эти народы были сосланы в 1944 году. В Грозном был убит рабочий (этнический русский), в его гибели тут же обвинили чеченца, а в городе – в очень большой степени населенном русскими – начались антивайнахские выступления. Выступавшие призывали к погромам и требовали от властей выселения чеченцев в места депортации.

Власти, надо отдать им должное, не допустили распространения этого конфликта. За всю дальнейшую советскую историю Чечни подобных жестких противостояний больше не было.

Но на бытовом уровне некоторое неприятие оставалось — скорее в виде общего фона, иногда служащего мотивом для тех или иных действий властей или поступков жителей республики. Иногда оно проявлялось, например, в виде мальчишеских стычек в школе и на улице, или в разговорах на кухнях между «своими».

В существовании этого фонового неприятия, надо полагать, были виновны обе стороны (особенно если рассматривать только историю республики после второй мировой войны). Первопричиной взаимного отторжения были обычная и часто встречающаяся в мире неприязнь к пришлым. Чеченцы полагали таковыми русских, поскольку после депортации 1944 года те заняли дома выселенных вайнахов. Русские же, напротив, числили пришельцами именно чеченцев, которые в середине 50-х годов, получив долгожданное разрешение, возвращались на историческую родину, уже обжитую за последние десять лет новыми хозяевами.

В дальнейшем эта неприязнь усугублялась тем, что чеченцев почти не допускали к работе в нефтеперерабатывающем комплексе республики — на этот счет существовало специальное правило. Дискриминация по национальному признаку встречалась и при приеме на иную работу. Схема назначения на руководящие посты обычно была такой: первый человек — обязательно русский, второй — чеченец, третий — ингуш. Ну и конечно, в качестве кадровых сотрудников КГБ также набирались этнические русские.

Еще одним фактором, способствовавшим развитию неприязни между чеченцами и русскими, было отсутствие межкультурного диалога. Как правило, русские жители, жившие в городах республики, не знали чеченского языка, в обычаях чеченцев не разбирались вовсе или разбирались слабо, не проявляя желания узнать о них больше. Чеченский язык не преподавался в городских школах, его изучали только в сельских районах, где проживали преимущественно чеченцы. Правда, русские, обосновавшиеся в селах с преимущественно чеченским населением, зачастую знали язык и лучше разбирались в обычаях вайнахов, но их было немного.

Более того, власти и управление КГБ республики старались спрятать и задавить любое проявление национальных чувств. Искажались история и этнография чеченцев. Национальные чеченские герои именовались бандитами, покорение Чечни — добровольным вхождением в Россию. Выпускали соответствующие книги и учебники, публиковали статьи. Такая государственная политика не могла не вызывать чувства протеста у чеченской интеллигенции. А случае открытого его проявления тут же следовали репрессии, что вызывало еще большее отторжение в вайнахском обществе.

Интересно, что еще одна, в общем, обычная линия раскола в обществе — на городское и сельское население — в Чечне во многом совпадала с этнической дифференциацией жителей республики. Так, горожане были преимущественно русскоязычными (русские, армяне, греки, евреи), жители сел — чеченцами и лишь в небольшой степени русскими. Это обстоятельство еще больше углубляло ситуацию и увеличивало социальную дистанцию.

Вот с такой степенью даже не национальной неприязни, но скорее нежелания чеченцев и русских понимать и узнавать друг друга республика пришла к началу 90-х годов.

Новое независимое государство

Ко времени окончательного распада СССР и объявления Чечни независимым государством миграционные процессы шли уже почти 10–15 лет, причем не только на Кавказе, но и в прочих национальных образованиях на территориях Советского Союза. Миграции были скорее односторонние — из национальных республик в среднюю полосу России.

Не была исключением из этого правила и Чечня. Однако в начале 90-х годов этот процесс в ЧИАССР ускорился в разы. Причиной ускорения стали протестные настроения, возникшие на территории республики в конце 80-х. «Национальный фронт», выступавший против строительства экологически вредного биохимзавода на территории Гудермесского района, устраивал митинги и шествия, сразу напугавшие русскоязычных жителей республики своей массовостью и преобладанием среди протестующих чеченцев и ингушей.

«Демократическая революция», произошедшая в ЧИАССР в 1991 году после неудачного переворота ГКЧП и по сути аналогичная происходившему в то время во многих городах СССР, приняла национальный характер. Объясняется это, в частности, и тем, что в организациях, совершивших ее, почти не было русских. В итоге русских не оказалось и в «новой власти». Кроме того, активное участие в событиях 1991 года приняли люди, лишившиеся своих домов в горных районах в результате схода грязевого потока и устроившие митинг в центре Грозного, требуя от властей решения их жилищных проблем. Это тоже были чеченцы.

Большинство русскоговорящих жителей республики не приняло эту «революцию» и не поддержало ее. Возможно, их отторжение вызвал переход процесса из демократической фазы в национальную. Более того, многие сразу не захотели жить в независимом государстве Чечня и «голосовали за независимость ногами». Они не хотели быть нетитульной нацией в новом государстве. Ведь рушился привычный уклад власти, строившейся по уже упомянутой схеме: первое лицо — русский, второе — чеченец, третий — ингуш.

Кроме того, у новой республики были неясные политические перспективы. Одностороннее объявление Чечней о своем выходе из РСФСР и независимости не было подтверждено документально. У нового государства не было признанного всеми статуса. Подписание Договора о разграничении полномочий между официальными Грозным и Москвой постоянно откладывалось. Эта политическая неопределенность не могло не внушать подозрений в плане в будущей экономической стабильности.

Сейчас трудно судить, но, скорее всего, первыми начали уезжать те нечеченцы, что работали на руководящих должностях. Руководство республики поддержало ГКЧП, и после его неудачи было просто разогнано — с молчаливого согласия Бориса Ельцина. А в пришедших к власти группировках русских не было.

Разруха и безработица

Миграции способствовали и неблагоприятные факторы в экономике. Из-за развала Союза и отделения Чечни от России закрывались предприятия, институты, чьи головные офисы располагались в Москве или в других городах за пределами ЧИАССР, рушились старые, давно налаженные производственные связи и по линии бывших союзных республик, и по линии РСФСР. У организаций, которые продолжали работать, зачастую не было заказов — по той же причине.

На предприятиях, в том числе и связанных с «нефтянкой», начались массовые сокращения сотрудников, производство сворачивалось. Например, в НИИ геофизических исследований, где работало почти 800 сотрудников, вначале сократили число работников чуть не вполовину, а потом часть производства была переведена в Краснодарский край. От института оставалась пара отделов, да один производственный цех, где работали 100–150 человек.

Как правило, эти сокращения ударяли по русским, которые и работали на нефтеперерабатывающих предприятиях. В то же время новых рабочих мест не появлялось, и в поисках работы люди начали покидать республику.

Все это совпало с резким скачком инфляции и общим экономическим спадом, обрушившимся и на все постсоветское пространство. Безработица, резкое обнищание насеения, невыплаты зарплат — любого из этих факторов достаточно, чтобы в обществе началась миграция в регионы, где условия более благоприятны для жизни. Для Чечни все эти проблемы были крайне актуальны.

Уезжали из Чечни не только русские, но и чеченцы. Вторые — меньше, поскольку продолжали питать надежды, что в национальном государстве их жизнь рано или поздно наладится. Кроме того, распад СССР не способствовал расцвету интернационализма, так пропагандировавшегося советской властью. Межнациональные стычки в те годы не были редкостью. Несколько тысяч чеченцев были вынуждены бежать из Казахстана в Чечню после массовых конфликтов в городе Шевченко (ныне Актау).

Если первые русские семьи, покидавшие Чечню, могли еще ставить условия, например, давали объявления: «Меняю 3-комнатную квартиру в Грозном на 2-комнатную в Москве», то чем дальше, тем больше предложение опережало спрос. Процесс шел лавинообразно: если сегодня ты не продал квартиру, завтра она упадет в цене. Значит, нужно успеть сегодня, рассуждали люди. И чем больше продавалось жилья, тем больше на него падали цены. Иногда люди были вынуждены отдавать квартиры практически за бесценок.

Но нужно подчеркнуть: никто не уезжал, просто бросая свои квартиры и имущество, как это иногда утверждают сторонники версии геноцида в Чечне.

Разгул криминала

В то время как одна часть населения нищала, другая, малая, стала стремительно обогащаться. Кто-то богател за пределами республики (и жителей Чечни смущали огромные дома «воздушников», зарабатывавших миллионы на фальшивых авизо). В самой республике возможностей сделать деньги было немного — в основном у тех, кто был близок к властям.

Расслоение общества, отсутствие работы приводило к росту преступности: участились случаи воровства, бандитизма, грабежа. Но не самая лучшая экономическая ситуация в Чечне привела к тому, что деньги в республике водились не у всех. Зачастую ограблениям подвергались те люди, что продали свои квартиры: у них на руках были живые деньги.

Чистки в аппарате МВД Чечни (за два года начала 90-х их было не меньше пяти) привели к вымыванию профессиональных кадров из рядов милиции. Из-за страха перед люстрацией сотрудники милиции нередко больше думали о том, как удержаться на работе, чем об исполнении служебных обязанностей.

Потому население Чечни оказалось мало защищенным перед криминалом. Однако в целом чеченцы чувствовали себя в безопасности: высокая степень сплоченности среди родственников позволяла в случае необходимости защитить не только близких, но и двоюродных или троюродных (впрочем, те, кто не имел многочисленной родни, также оказывались в зоне риска). Русским же приходилось рассчитывать только на свои силы.

Трудно сказать однозначно, почему в то время было так мало обращений в милицию, и так невысок был уровень раскрываемости преступлений. Скорее всего, сказывались слабая профессиональная пригодность милиционеров и недоверие к правоохранительным органам.

Важно отметить, что грабили не по этническому признаку: в группе риска прежде всего были слабые люди — одинокие старики, алкоголики, семьи без мужчин. То же самое происходило по всей России — хотя и не в таких масштабах. Также грабили старушек, отбирали квартиры у одиноких пенсионеров. Но такого разгула преступности не было, потому что правоохранительные органы лучше исполняли свои обязанности.

Криминалитет в Чечне порой прикрывался идеологией. Так же, как во время гражданской войны в России многочисленные погромщики демонстрировали фальшивые мандаты как бы от новых властей, заявляя при этом, что они не мародерствуют, а проводят национализацию, грабители в Чечне часто оправдывали свои преступления, апеллируя к национальному самосознанию: дескать, таким образом они выступают против оккупантов.

Ограблений и убийств в Чечне в то время было немало. Если по статистическим данным в предшествующие годы в ЧИАССР в среднем совершалось около 20 убийств в год, то в 90-е их было на порядок больше. Происходившее не было массовым избиением и уничтожением десятков или сотен тысяч русскоязычных жителей республики. Но иногда одного такого случая было достаточно, чтобы еще 5–10 семей принимали решение уехать.

Война

Тем не менее, после первой войны (1994–1996 годы) Чечня стала превращаться в моноэтническую республику. Чеченское население Грозного имело возможность бежать из город в близлежащие села, к родным. У русскоязычных такой возможности, как правило, просто не было. Уезжать же из республики и бросать дома и имущество решались не все (в результате многие оставались в своих домах и погибали).

Кстати, то обстоятельство, что во время первой военной кампании от бомбежек и артобстрелов в Грозном погибло почти полторы тысячи этнических русских, косвенно свидетельствует, что перед началом войны русскоязычное население чеченской столицы было еще достаточно многочисленным.

Но война окончательно изменила ситуацию. Те русскоязычные жители Чечни, что не погибли в 1994–1995 годах, а уехали, и чьи жилища оказались полностью разрушенными, как правило, уже не возвращались. Чеченцев же возвращалось массово. Прежде всего, Чечня для них была родиной, где похоронены многочисленные предки. Кроме того, чеченцу в то время было нелегко устроиться на работу в Москве или в другом российском городе.

Еще два аналогичных исхода из Грозного (в августе 96-го года, когда в город вошли боевики, и осенью 99-го — в начале второй войны в Чечне) привели к тому, что в настоящее время в республике осталось всего несколько тысяч русскоязычных жителей. Это обстоятельство иногда служит аргументом в пользу сторонников версии геноцида русскоязычного населения Грозного. Однако они обычно игнорируют все вышеприведенные факторы сокращения численности русских жителей Чечни (политические, экономические, военные).

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.