Вся неделя - сплошные сенсации. Очевидные и не очень.
Сразу после объявления о том, что международная финансовая помощь России будет иметь место, - причем, в объемах, не оставляющих сомнений в том, что Россия уже интегрирована в мировой финансовый механизм, - начались, как мы и предположили в прошлом комментарии, активные маневры на внутреннем политическом поле.
Борис Ельцин внезапно пригласил к себе лидеров думских фракций. Лидеры были польщены. Ельцин дал им чая - и совершенно растрогал. Непосредственной задачей Ельцина было уговорить думцев принять правительственные антикризисные предложения. И вообще снизить накал думской боевитости. В ситуации, когда стало ясно, что исполнительная власть так или иначе, но выберется из финансового кризиса и на ближайшее время застрахована от серьезных экономических потрясений, думцам нужен лишь более-менее достойный повод, чтобы отступить на несколько шагов назад. Однако некоторые детали кремлевского чаепития имели гораздо более масштабный смысл и перспективу. Ельцин выразился в том смысле, что в 2000 году у России должен быть новый президент, и желающие могли понять его слова как отказ от идеи вновь попробовать себя на этой ответственной работе. Ельцин и раньше практиковал произнесение продуманных двусмысленностей на сей счет. Как правило, он говорил о перспективе своего участия в выборах, что не намерен нарушать конституцию, и таким образом оставлял за собой право согласиться баллотироваться, если Конституционный суд вынесет решение в его пользу (а это скорее всего так и будет: при нынешней конституции Ельцин избирался один раз, а закон обратной силы, как известно, не имеет). Надеяться на то что Ельцин внесет в этот вопрос окончательную ясность не следует, и какие бы заявления Ельцин не делал на сей счет, они затем будут непременно дезавуированы его следующими заявлениями или комментариями его окружения. И дело здесь не в злокозненности и властолюбивости дедушки всех россиян, а в том, что определенное и однозначное отречение от третьего срока приведет к немедленному самовозрастающему политическому хаосу и полномасштабному началу президентской кампании. Историческая эфемерность государственных демократических институций, почти полное отсутствие партийно-политической структуры и демократических гражданских традиций приведут, в случае такового ельцинского объявления, к немедленному параличу исполнительной власти и началу большой драки. Как говорил один симпатичный школьный хулиган на доверительные увещевания своего классного руководителя: - А кого побаиваться?
На сей раз Ельцин сказал о н о в о м президенте, выразившись, как бы, более определенно. Однако, на наш взгляд, параллельно, им была сделана первая довольно серьезная заявка на действительное участие в новой президентской кампании. Особенно трогательно, что озвучил ее не кто иной, как думский спикер Селезнев, едва ли являющийся сторонником такого развития событий. Лакейски польщенный доверительным и острым словом президента, обращенным к нему, оный спикер, сияя самодовольством, воспроизвел на пресс-конференции слова Ельцина, что он-де не уйдет раньше 2000 г., потому что «вы все тогда первые передеретесь».
И спикер, и журналисты, и россияне, несомненно, почувствовали правоту ельцинских слов, что и обеспечило формуле немедленную популярность. И, кажется, не заметили, что она-то и заключает в себе концепцию новой ельцинской избирательной кампании. Ибо совершенно непонятно, что такое в политической жизни России должно произойти, чтобы эти слова в 2000 г. утратили свою актуальность. - Дело даже не в том, собирается ли на самом деле Ельцин участвовать в выборах, и не в том, хорошо это или плохо. Дело в том, что выборы это прежде всего борьба идей, а не лиц, как это кажется обывателю. И Ельцин объявил о своем участии в этой борьбе и обозначил совершенно иные идеологические параметры предстоящей коллизии, оставив Е.Киселеву играть в бирюльки его еженедельных столбиков популярности, которые «опять не претерпели заметных изменений». - А то что он заставил оповестить об этом своем решении оппозиционного спикера Селезнева, а саму встречу, на которой оно было заявлено, представил как символическое чайное перемирие, объявленное по его инициативе, лишь подчеркивает разность политических потенциалов всероссийского дедушки и его собеседников.
Вообще, вторник оказался для Ельцина большим гастрономическим днем. Вечером он к тому же призвал на ужин в свою загородную резиденцию бывшего премьера и известного ямало-ненца Виктора Черномырдина с женой. Возбужденные журналисты заговорили даже о том, что, мол, Ельцин одумался и решил позвать Степаныча обратно премьерствовать. Собственно, эта неяркая пиарная придумка развивает любимую схему НТВ о политической изоляции Ельцина после отставки Черномырдина и параллельного «задвигания» олигархической тусовки. - Однако предположение, что премьерский пост предлагается за семейным ужином, выглядит все-таки слишком экстравагантным даже для нелюбителя галстуков Ельцина. Надо понимать, что, доедая пельмени, которые Наина Иосифовна готовит замечательно, потому что добавляет в тесто стакан сметаны, так вот -доедая первую тарелку, надо понимать, Ельцин напряженно смотрит на В.С., как бы что-то припоминая: - А ты раньше-то кем работал? - Я вообще прошел большой путь... последнее место - премьером был. - А че ушел? (удивляется Ельцин) - не справился, или по состоянию?
На самом деле, речь, несомненно, шла о том же антикризисном пакете законов, ибо фракция НДР довольно активно топила наиболее принципиальные для правительства решения. Заодно - и о другом всяком. При этом домашний формат встречи не оставляет сомнений в том, что принципиальные и сколько-нибудь важные политические вопросы на ней не обсуждались. Ельцин даже не намекнул Черномырдину о своем намерении ехать в Питер на похороны, и на вчерашней пресс-конференции Черномырдин громко сел в лужу, всего за полчаса до объявления ельцинского решения презрительно назвав эти похороны «свалкой». С другой стороны, семейственный ужин продемонстрировал цену черномырдинских усилий стать самостоятельным и независимым игроком политической сцены. - И вообще, в совокупности с чаепитием, продемонстрировал, кто тут сочиняет истории, а кто пляшет на арене.
Кульминацией ельцинского блицкрига стали, конечно, вчерашнее решение ехать в Петербург и сегодняшняя речь в Петропавловском соборе. Президентским стратегам удалось сделать почти невероятное, ибо все, что ни происходило вокруг царских останков в последние полгода, не оставляло, кажется, надежды на то, что русским удастся достойно и без «свалки», по острому слову ямало-ненца, эту церемонию провести. И только ельцинский маневр позволил «сбросить балласт», а сегодняшнее принципиальное пребывание Ельцина на известном расстоянии от политической тусовки, все время вместе с академиком Лихачевым, окончательно вернуло церемонии тот сдержанно-покаянный и исторический смысл, которого она достойна. Фигура академика Лихачева, сыгравшего, как бы, ключевую роль в изменении решения Ельцина (вопреки уговорам патриарха) и постоянно находившегося рядом с ним в Соборе, символизирует традиционный для России статус культуры как светской церкви, противостоящей безнравственности и несамостоятельности бюрократической церковной иерархии. Ельцин потому и был постоянно рядом с Лихачевым, что тот на самом деле заменил на церемонии патриарха.
Наибольший политический урон, кроме патриархии, несет, конечно, московский мэр. Дело даже не только в том, что он не присутствует на похоронах, но в том что она совершенно меняет смысл и информационный эффект его детских спортивных состязаний. Истративший на них безумные деньги Лужков надеялся выглядеть деятелем планетарного масштаба, устроившим первую в истории человечества детскую олимпиаду. Но присутствие Ельцина в Питере, вернувшее церемонии захоронения статус исторического и общенационального события, на фоне лужковского приглядывания за организацией детской спартакиады лишь наглядно демонстрирует, кто тут кто. Кто - фигура, а кто - так, умелый завхоз со склонностью к культмассовой работе.
Ельцину осталось, по сути, только одно дело - закопать мумию. Причем, я бы лично посоветовал всяким думцам и прочим оппозиционерам сделать это самим и как можно быстрее, ибо иначе ему, действительно, придется остаться ради сего на третий срок. А то, что он выборы может, если захочет, выиграть, он показал конкретно и натурально всем за одну неделю.
