При фактической нереализуемости опциона пут для «Сбербанка» с одной стороны, обязанность по выплате в рамках сделки при наступлении барьерного условия возникала только у «Транснефти» по опциону колл, причем убытки для компании не были никак ограничены.
Не затихшая после решения апелляционного суда дискуссия о споре «Транснефти» со «Сбербанком» говорит об ожидании финансовым сообществом подачи трубопроводной монополией кассационного иска. Эксперты-юристы, кажется, досконально разобрали судебные решения и нашли новые дыры в аргументации сторон. При этом ЦБ занял явно противоречивую позицию. С одной стороны ЦБ умышленно затягивает принятие нормативных актов по регулированию сделок с производными финансовыми инструментами (ПФИ) под предлогом якобы боязни повлиять на решение суда. С другой - первый зампред Банка России Сергей Швецов, выступая 10 октября на XII международном форуме "Российский рынок производных финансовых инструментов", заявил об обоснованности решения апелляционного суда по спору Сбербанка и «Транснефти», отменившего решение суда первой инстанции. Этим г-н Швецов фактически оказал давление на суд со стороны ЦБ, в то время как тот ранее отказался публиковать положение о квалификациии участников рынка ПФИ, обосновывая свой отказ именно нежеланием давить на суд.
«…подлежат наказанию действия, заведомо ведущие к убытку клиента…»
Эксперты в своих комментариях указывают, что действия Сбербанка при подготовке и заключении сделки с «Транснефтью» противоречат международной практике регулирования деятельности профессиональных участников финансового рынка, в которой запрещены и подлежат наказанию действия, заведомо ведущие к убытку клиента.
Вадим Воронин экс-глава казначейства московских подразделений JPMorgan и Credit Suisse обращает, в частности, внимание на то, что Сбербанк за несколько месяцев представил своему клиенту две презентации с ошибкой и настаивал на подписании сделки 27 декабря 2013 года, существенно изменив её условия по сравнению с первоначальным вариантом. При этом банк не объяснил клиенту, чем последний вариант отличается от предыдущего.
Среди претензий к Сбербанку Воронин выделил две. Во-первых, стоимость опционов была занижена. В презентации речь шла о курсе 32 рубля за доллар при барьере на 45 рублях. На самом деле, в момент подписания документов курс был 36-37 рублей за доллар – то есть рынок уже закладывался на девальвацию рубля.
Во-вторых, суд первой инстанции указал на переписку между Сбербанком и «Транснефтью», где компания просила объяснить, как отражать сделку с производными финансовыми инструментами (ПФИ) в отчетности. Это, по мнению Воронина, свидетельствует о том, что в «Транснефти» просто не понимали всех деталей, и о том, что параметры соглашения существенно отличались от предыдущих сделок со «Сбербанком».
«…основная часть вины за убытки Транснефти лежит на Сбербанке...»
Юрист Михаил Архипов считает, что в основе позиции «Транснефти» может лежать сам факт того, что компания понесла огромные убытки. Это является доказательством неподходящего ПФИ для декларируемой Сбербанком цели сделки – снижение стоимости обслуживания облигаций компании.
Архипов также обращает внимание, что апелляционным судом было проигнорировано различие информации, приводимой Сбербанком в различных презентациях по сделке, и отличие информации презентаций от информации, изложенной в Подтверждении по сделке.
В Декларации о рисках, говорит Архипов, процентные вероятности реализации сценариев роста курса рубля не были подкреплены какими-либо расчетами. При этом по оценке Сбербанка, реальная вероятность достижения курса рубля 45 рублей за 1 доллар США составляла 9%, а доктор экономических наук Яков Миркин настаивает, что реальная вероятность достижения барьера составляла 30-35%.
Одним из самых весомых аргументов - вопрос о величине рисков для каждой стороны сделки. Судом первой инстанции установлено, напоминает Архипов, что из формулы, указанной в Декларации о рисках, обязанность по выплате по опциону пут могла возникнуть у Сбербанка только при условии, что курс рубля сначала превысил бы установленное позже барьерное значение 50 руб. 35 коп. за 1 доллар США, а затем опустился ниже 32 руб. 5150 коп. за 1 доллар США. Вероятность данного развития событий, по оценке самого Сбербанка, составляла примерно 0,55%. Опцион пут, таким образом, не имел никакого смысла, и ни в переписке между сторонами, ни в доводах Сбербанка в ходе разбирательства в суде первой инстанции не приводится обоснований действительной цели наличия в сделки этого опциона, уточняет Архипов. Учитывая фактическую нереализуемость опциона пут, обязанность по выплате в рамках сделки в случае наступления барьерного условия возникала только у «Транснефти» по опциону колл, причем убытки для компании не были никак ограничены.
«Сбер сконструировал безрисковую для себя сделку. Риски клиента банка при этом не были ограничены никак»
На несоразмерность рисков сторон сделки многократно указывали многие аналитики. Причины, по которым сотрудниками Сбербанка была сконструирована именно такая формула сделки, обеими судами не исследовались.
Михаил Архипов считает, что вся основа сделки и ссылка на Стандартные условия по валютным сделкам были использованы исключительно с целью замаскировать спекулятивную составляющую сделки в интересах Сбербанка.
Большинство аналитиков, соглашаясь с наличием в сделке и других странностей. Директор Банковского института ГУ-ВШЭ Василий Солодков обращает внимание на квалификацию специалистов «Транснефти», отмечая ее, как недостаточную. «Компания заключила изначально «странный» контракт, который не отвечал заявленным интересам и дело не в проценте риска, а в самом его наличие. Очевидно же, что им занимались люди, не имеющие достаточной квалификации в данном вопросе. …Эта сделка изначально была рисованной…Такой контракт просто нельзя было подписывать в сложившихся условиях». При этом апелляционный суд, в отличие от суда первой инстанции, отмел аргументы о недостаточной квалификации специалистов «Транснефти».
Об этом же говорит и Михаил Казаков, директор департамента финансовых рынков Инвестиционной компании «Грандис Капитал»: «Такие сделки безусловно должны заключаться профессиональными инвесторами… Не берусь утверждать навязывал ли Сбербанк рискованную сделку Транснефти, но что последние не обладали достаточной квалификацией и не просчитали риски – очевидно».
Некоторая часть экспертов считает, что Сбербанк не собирался грабить своего клиента. Например, Георгий Ващенко, начальник управления операций на российском фондовом рынке ИК "Фридом Финанс", уверен, что здесь «не стоит искать чей-то злой умысел». Но тот факт, что от сделок с ПФИ со Сбербанком пострадали с десяток крупных компаний на сумму почти 300 млрд рублей, срочно нуждается в правовой оценке и соответствующих выводах. Однако регулятор почему-то занял выжидательную позицию, отстранившись от определений правил игры на специфическом рынке ПФИ, доверив решение всех споров с участием сложным финансовым деривативам арбитражным судьям.
Александр Мостовой
