"Полит.ру" публикует ответ декана факультета социологии и политологии МВШСЭН, к.соц.н., н.с. Института социологии РАН Виктора Вахштайна на письмо декана факультета социологии ГУГН, д.философ.н., г.н.с. ИС РАН Владимира Ядова.
Напомним, что 20 января 2010 г. в ИС РАН состоялась защита кандидатской диссертации социолога, преподавателя факультета философии ГУ-ВШЭ Дмитрия Куракина по теме "Сакральное как понятие и проблема социологической теории: на примере Американской "Сильной программы" культурсоциологии". Как следует из стенограммы заседания Диссертационного совета, в результате тайного голосования 19 членов совета за присуждение степени было подано 11 "белых" шаров и 8 "черных". В итоге Д. Куракин не набрал нужного для успешной защиты числа голосов.
По итогам этой защиты "Полит.ру" опубликовало статьи коллеги Д. Куракина В. Вахштайна "Басманный Совет" и отклик его научного руководителя – статью профессора ГУ-ВШЭ А. Филиппова. Их общий смысл состоял в том, что такой неудачный для соискателя исход голосования стал отражением не научного уровня диссертации, а неких субъективных причин. Кроме того, в статьях было высказано мнение, что во время защиты были нарушены формальные правила ВАК.
На эти материалы председатель Диссертационного совета, в котором проходила защита Д. Куракина, В. Ядов откликнулся письмом "Недопустимо навязывать Ученому совету свои правила игры". Публикуемое письмо В. Вахштайна продолжает эту дискуссию.
* * *
Господа, «уважайте советскую конституцию»!
Глубокоуважаемый Владимир Александрович,
Искренне признателен Вам за письмо! В данный момент мы с Д.Ю. Куракиным находимся в «поле», в Ярославской области (где пытаемся рассмотреть реалии российского образования через призму наших «герметичных и замкнутых теоретических построений»), а потому прошу заранее извинить меня за несколько сумбурный ответ.
Прежде всего, спасибо за поддержку диссертанта и признание его заслуг в качестве ученого (если, конечно, указание на «профессионализм и широкую эрудицию» является таковым). Отрадно знать, что Вы – персонально, как замечательный социолог и бесспорный авторитет в нашей дисциплине – отдали бы свой голос «за». Жаль, что в тот день Вас не было в зале заседаний, но принципиально позитивное суждение о диссертации, как видно, можно высказать, основываясь на прочтении автореферата, стенограммы и отзывов оппонентов.
В то же время, в своем комментарии Вы смешиваете два принципиально различных регистра толкования процедур науки: регистра институционального и содержательного. Наука – это, разумеется, социальный институт. Но его смысл и содержание – поиск и обретение научной истины. В институциональном регистре «этос ученого, которому следовал М. Вебер» действительно не имеет значения. Потому что институциональный регистр науки – это логика рутинного функционирования ее социального тела. В нем нет никакой «научной ценности» или «истины», а есть, кворумы, советы, голосования, санкции, писаные нормы и неписаные правила игры. В ценностном же регистре этику Макса Вебера никто не отменял – ни Дэвид Лодж, ни, тем более, Роберт Мертон.
Собственно, науку как институт придумали для того, чтобы гарантировать наилучшее достижение истины, наилучшие возможности для реализации этоса ученого. Но этос и институт имеют разную логику, вот почему приходится рассматривать их по отдельности. Впрочем, дело не сводится к этому простому противопоставлению. Чем дальше реальная жизнь института уходит от его первоначального образца, тем менее он пригоден для выполнения своей задачи. И, напротив, чем более формально правильной становится его работа, тем больше шансов реализоваться основной ценностной максиме той деятельности, для которой он был создан.
В институциональном регистре все предельно ясно. Словами «Дубинушки» Вы предлагаете нам исправить «плохие» инструкции. Но мы вовсе не жаждем исправления инструкций! Никто из нас, читавших «Улитку на склоне», не верит в замену «плохих» инструкций «хорошими». Мы лишь требуем соблюдения тех норм, которые уже существуют и формально закреплены в положениях ВАК. А именно: мы настаиваем на том, чтобы не фальсифицировались явочные листы, не создавались искусственные кворумы, не нарушалось многострадальное положение за номером 3.8.2. («…Члены диссертационного совета, опоздавшие к началу защиты диссертации, ушедшие до ее окончания или временно отсутствовавшие на заседании совета, в определении кворума не учитываются и в тайном голосовании не участвуют»).
Еще мы хотим, чтобы «мертвые души» не бросали «черных шаров» (и белых, по возможности, тоже), а писаные нормы не подменялись «негласными правилами» (особенно это касается соответствия стенограммы реальному ходу защиты).
По Вашему, мы стремимся «навязать Ученому совету свои правила игры, в то время как эти правила институционально закреплены инструкциями ВАК». Однако в институциональном регистре, ничего кроме соблюдения этих инструкций нам и не нужно! Соблюдение инструкций не сделает процедуру защиты более научной, но оно сделает ее более прозрачной – снизит вероятность манипуляций итоговым решением.
Не могу не поделиться наблюдением. Слово «институциональный» в Вашем коротком письме использовано дважды: в процитированном фрагменте об институционально закрепленных инструкциях ВАК и там, где Вы называете нас «группой коллег, полагающих себя несправедливо обделенными в нынешнем институциональном статусе».
Это два разных значения слова «институциональный». В первом случае речь идет о формальных нормах (которые грубо нарушаются в Ваше отсутствие в Вашем Совете). Во втором – о высоком статусе в Институте социологии (которого никто из нас не жаждет); «институциональный» здесь – это синоним «институтского». Однако так же, как институциональный регистр науки не сводится к Институту социологии РАН, наука – не сводится к своему институциональному регистру.
В содержательном отношении науку не составляют кворумы, листы, голосования и стенограммы, как церковь не составляют кирпичи и доски, а академический институт (в норме) – ставки и статусы. Есть еще некая культура рациональности, уходящая вглубь столетий, ценность познания и эпистемические императивы sub specie aeternitatis.
Вы можете искренне полагать, что эта максима составляет «идеальную формулу», не соответствующую «академическим реалиям» в «нынешнем мире безудержной рыночной конкуренции». Но тогда имеет ли смысл вообще говорить о научной ценности защищаемых в ИС РАНе работ? (Хотя, конечно, их институциональная польза для воспроизводства советской академической структуры бесспорна.)
А теперь вернемся к конкретному случаю. Защита Д.Ю. Куракина выглядела дико не потому что в ней были нарушены все мыслимые формальные нормы. (Это институциональный аспект и им пусть занимается предназначенная для этого институция – ВАК.) А потому что бросившие черные шары пренебрегли базовой ценностью научной культуры – содержательной аргументацией. Хуже того – они либо вообще не пришли на защиту, либо бросили черный шар и ушли досрочно.
Ни один член Совета открыто не заявил о своем намерении голосовать «против», не сформулировал последовательного опровержения тезиса диссертанта. И уж тем более ни один не рискнул сказать, что работа, написанная по фундаментальной теоретической проблематике, «не соответствует заявленной специальности» 22.00.01 – «Теория, методология и история социологии».
Уверен, что если бы Вы в тот день были в Совете, обсуждение сложилось бы иначе. «Мертвым душам» было бы гораздо сложнее голосовать, избегая аргументации. Увы. Вас в тот день в Совете не было.
Я рад, что Вы предложили «членам Совета зайти на сайт «Полит.ру» и высказать свои мнения». Впрочем, так же как наука не исчерпывается своими институтами, социологическое сообщество не исчерпывается Советом Института социологии. А потому я полагаю, все исследователи и академические ученые – все те, кому не чужд этос науки – имеют право голоса в этой дискуссии.
Надеюсь, их голоса также будут услышаны.
Искренне Ваш,
В. Вахштайн.
* * *
"Полит.ру" готово опубликовать комментарии тех социологов, которые захотят высказать свою точку зрения на ситуацию вокруг защиты диссертации Д.Ю. Куракина.
