В интервью “Ведомостям” руководитель Росфинмониторинга согласился приоткрыть завесу тайны над работой службы. // Ольга Проскурнина. "Ведомости" 12.09.2006, №170 (1697)
Виктор Зубков, главный борец с отмыванием денег в России, не любит афишировать свою деятельность — он называет ее разведывательной. Разработанную в прошлом году под руководством помощника президента Виктора Иванова концепцию национальной стратегии противодействия легализации преступных доходов Зубков считает закрытым документом: “Те, кому она нужна, ее имеют”. Но в интервью “Ведомостям” руководитель Росфинмониторинга согласился приоткрыть завесу тайны над работой службы.
— Начиная с 2004 г. Центробанк отозвал лицензии у нескольких десятков банков за отмывание нелегальных денег. Какую роль в этом процессе сыграл Росфинмониторинг?
— Мы ежедневно даем материалы в Центральный банк о том, как каждый из 1200 российских банков выполняет закон о противодействии легализации грязных денег. Мы сообщаем ЦБ, что в таком-то банке, на наш взгляд, есть сомнительные операции — серые схемы, или “грязные деньги”, как мы говорим. Если банк не сотрудничает с нами, не дает нам сведений об операциях на сумму свыше 600 000 руб., как положено по закону, мы тоже даем эту информацию в Центробанк. Росфинмониторинг должен получать информацию от банков не позднее 18.00 следующего дня. Если банки предоставляют такую информацию с задержкой на 2-3 месяца, это кое о чем говорит. На основании наших сигналов Центральный банк принимает меры. Часто речь идет о штрафах, смене руководства. Отзыв лицензий — крайняя мера, а не прихоть ЦБ.
— Преступники могут обналичить деньги, не задействуя банковские каналы.
— Такие случаи мы отслеживаем в ходе наших проверок некредитных организаций, в том числе казино и ломбардов. Материалы передаем в правоохранительные органы.
— Почему же про отзыв лицензий банков слышно, а про закрытие казино за отмывание денег — нет?
— Закон не обязывает нас об этом сообщать публично. Три года назад по обращениям Росфинмониторинга было возбуждено два десятка уголовных дел, а за восемь месяцев 2006 г. — 1050 дел, часть которых перешла с прошлого года.
— Сколько дел дошло до суда?
— В прошлом году 108 дел по нашим материалам было передано в суды. Вынесено несколько десятков решений. Конкретнее сказать не могу — чтобы получить такую информацию, надо запрашивать суды через правоохранительные органы. Итоги нашей работы анализируют администрация президента и правительство. Мы не имеем права давать наши материалы в прессу. Иногда в прессе встречаются укоры: мол, нет ни одного громкого дела, которое расследовал Росфинмониторинг. И хорошо, что не слышно о таких громких делах. Если я где-то объявлю, что мы обнаружили в конкретном банке схемы, связанные с отмыванием преступных доходов, и назову этот банк и его клиентов, тем самым я открою банковскую тайну. А это карается законом. Мы даже не рекомендуем использовать в материалах суда или следствия наши документы, потому что они чисто разведывательные.
— А сколько из 108 дел можно отнести к крупным?
— Думаю, таких дел 1,5-2 десятка. В основном они связаны с банками — крупные денежные операции проходят через банки. Это преимущественно преступления экономической направленности с применением серых схем: фиктивный импорт, перевод денег в офшоры, довольно много дел, связанных с контрабандой. Называть фигурантов я не вправе до вынесения судебных решений.
— Получается, что ваше ведомство специально отгорожено от всех остальных, чтобы вы могли концентрироваться на аналитической работе?
— Где-то вы недалеки от истины. Наша служба действительно несколько обособленно стоит в иерархии всех ведомств, потому что только Росфинмониторингу законом доверено ежедневно получать и накапливать информацию, содержащую банковскую тайну. Даже Центробанк может подобную информацию получать только в рамках проверок. Но мы не имеем права заводить уголовные дела, привлекать организаторов к суду. Мы можем только оштрафовать организации, деятельность которых, кроме нас, никто не контролирует, — лизинговые компании, ломбарды, казино, риэлторов. У банков ведь в роли основного регулятора выступает ЦБ, у страховщиков — Росстрахнадзор, у участников рынка ценных бумаг — ФСФР, а эти организации работают по закону без лицензий. Мы можем наказать их административными штрафами за то, что они не дают информацию, не встали у нас на учет.
— Часто приходится штрафовать своих подопечных?
— Часто. 1300 проверок было проведено только в прошлом году в некредитных организациях, и почти все они заканчивались тем, что на виновников налагался штраф.
— По вашим данным, насколько вовлечены в отмывание денег риэлторы?
— Пока рано говорить о том, что мы видим там какие-то схемы. Совсем недавно приняты поправки в закон [о противодействии отмыванию денег], по которым риэлторы должны направлять нам сообщения о сделках на сумму свыше 3 млн руб. Росфинмониторинг должен накопить базу данных, проанализировать статистику, сверить с базой данных правоохранительных органов и только после этого делать выводы.
— Какие схемы отмывания денег наиболее распространены в России?
— Эти схемы распространены не только в России, в других странах они такие же. Результатом всех схем, как правило, является присвоение преступниками денежных средств или какой-то собственности. Мы готовим так называемые альбомы с типологией этих схем и направляем их в правоохранительные органы. Широкой публике эта информация не нужна, иначе многие будут знать, как такие правонарушения совершаются, и еще разовьют свой успех на этом поприще. А специалистам типологии финансовых схем позволяют более эффективно проводить расследования и наказывать преступников. Например, схемы, которыми пользовался Содбизнесбанк, были приняты на вооружение многими банками, в числе которых и банк “Нефтяной”, и еще 40 банков, у которых тоже отозваны лицензии. К счастью, ЦБ проявляет настойчивость и довольно эффективно наводит порядок в банковской сфере.
— Сейчас вы вправе арестовать счета лиц, подозреваемых в финансировании терроризма. Планируете ли вы расширять полномочия РФМ?
— Организация крупного теракта в последние годы обходится в $7000-8000, максимум в $10 000. Самые крупные суммы денег можно обнаружить, конечно, в экономических преступлениях, таких как мошенничество, хищение бюджетных денег, незаконная банковская деятельность. Само по себе обналичивание — не преступление. Профессиональный интерес у нас вызывает большой поток безналичных денег, которые вдруг почему-то превращаются в наличные. Когда в одном банке собираются безналичные деньги от 1000-2000 каких-нибудь фирм, потом пропускаются через другой банк, через десяток подставных фирм-однодневок попадают в третий банк и только тогда обналичиваются, возникает вопрос: зачем все это делается? Скорее всего кто-то хочет запутать следы. Операции с многоступенчатыми прокрутками денег не считаются противозаконными. Данные однодневок просто фиксируются в базах данных МВД и ФНС без ущерба для организаторов схем. Мы считаем, что надо принимать закон, который позволил бы нам блокировать эти деньги.
— Какое же у вас будет основание для блокировки счета?
— Основанием будет наше подозрение в отмывании доходов, полученных преступным путем. Срок ареста мы предлагаем в 30-45 дней, чтобы правоохранительные органы могли разобраться в происхождении денег. Например, [в банк] поступают средства от бюджетного учреждения на закупку какого-то оборудования, их прокручивают несколько раз через фирмы-однодневки, после чего снимают наличными. Если подтвердится, что на эти наличные деньги было приобретено то самое оборудование, вопросов нет. А если никакого оборудования куплено не было, это называется криминал, мошенничество, преступление, и деньги должны быть возвращены в бюджет.
— Когда может быть принят закон, позволяющий РФМ арестовать счета по подозрению в отмывании?
— Сначала Россия должна присоединиться к Варшавской конвенции Совета Европы о противодействии отмыванию преступных доходов. Конвенция принята в мае прошлого года и предусматривает как раз такие меры, о которых я говорил. Мы ничего не изобретаем — международное сообщество переходит на новые правила, а мы, как всегда, немножко запаздываем. РФМ блокировал уже более сотни счетов лиц, подозреваемых в финансировании терроризма, этот механизм эффективно работает. Почему бы не замораживать счета, связанные и с финансовыми преступлениями? Сегодня мы видим эти схемы, передаем материал в правоохранительные органы, а назавтра деньги перебрасываются в 12 разных офшоров, и попробуй их потом оттуда получить. Страны, ратифицировавшие Варшавскую конвенцию, уже приняли законы об аресте счетов по подозрению в отмывании. В их числе, например, Словения и Латвия.
— А кто финансирует террористов в России?
— Могу привести пример преступной деятельности Benevolence International Foundation. Это зарегистрированный в США исламский фонд с 18 филиалами в разных странах мира, в том числе в России. Он был создан в целях оказания материальной помощи жертвам этнических и религиозных конфликтов. Сведения, полученные в результате совместных действий финансовых разведок России и США, легли в основу неопровержимых доказательств участия фонда в финансировании и экипировке террористических боевых групп на Северном Кавказе. Руководитель фонда — гражданин США сирийского происхождения Эрнам Арнаут приговорен к тюремному заключению на 11 лет. Следствие установило, что Арнаут передал чеченским экстремистам $685 000 и партию специальной амуниции. Можно упомянуть московское отделение кувейтской благотворительной организации “Общество социальных реформ”. Фактически оно являлось филиалом организации “Братья-мусульмане”, деятельность которой запрещена на территории большинства государств. По решению Верховного суда от 14 февраля 2003 г. деятельность этого общества была прекращена.
Мы ничем в этом плане не отличаемся от других стран. У меня был в прошлом году коллега из американской финансовой разведки. Когда он посмотрел на работу Росфинмониторинга, то сказал: “Мы можем об этом только мечтать”. Наша служба создана в ноябре 2001 г., и мы взяли самое лучшее, что у них было. А там с 1990 г. мало что изменилось. Например, РФМ получает 100% информации в электронном виде, а наши коллеги из США — половину, но это не главное. Главное — что мы не только получаем информацию, но и проводим финансовые расследования, доводя их материалы до правоохранительных органов, а при особо крупных объемах отмываемых денег сопровождаем эти дела.
БИОГРАФИЯ
Виктор Алексеевич Зубков родился 15 сентября 1941 г. в пос. Арбат Кушвинского района Свердловской области. В 1965 г. окончил экономический факультет Ленинградского сельскохозяйственного института. В 1958-1960 гг. работал слесарем Мончегорского ремонтно-технического завода. В 1966-1967 гг. служил в армии. С 1967 г. — управляющий отделением, затем замдиректора, директор совхоза “Красная славянка” Гатчинского района Ленинградской области. С 1970 г. — директор племенного совхоза “Раздолье”. С 1982 г. — гендиректор объединения совхозов “Первомайское” Приозерского района Ленинградской области. В 1985 г. избран председателем Приозерского горисполкома, в 1986 г. — первым секретарем Приозерского горкома КПСС, затем работал в Ленинградском обкоме КПСС завотделом сельского хозяйства и пищевой промышленности, заведующим аграрным отделом. В 1989-1991 гг. — первый зампредседателя Леноблисполкома. В 1992-1993 гг. — первый зампредседателя комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга. С 1993 г. — замруководителя Федеральной налоговой службы, начальник ГНИ по СПб, с 1999 г. — замминистра по налогам и сборам, руководитель управления по СПб и Ленобласти. В 1999 г. баллотировался на пост главы администрации Ленобласти. В 2000 г. — председатель политсовета петербургского отделения “Единства”. В 2001 г. назначен первым замминистра финансов, глава комитета по финансовому мониторингу. С марта 2004 г. — руководитель Федеральной службы по финансовому мониторингу (Росфинмониторинг).
