23 ноября 2005 года обнародован доклад: “В атмосфере страха: “Политический процесс” и парламентские выборы в Чеченской Республике”.
Доклад совместно подготовили международные, российские и норвежская правозащитные организации: Правозащитный центр “Мемориал”, Центр “Демос”, Международная Хельсинкская Федерация, Международная Федерация Лиг прав человека, Норвежский Хельсинкский Комитет. Доклад одновременно был представлен в Москве, Вене, Париже и Осло.
Читателям “Полит.ру” предлагается один из разделов доклада “Хроника “политического процесса” в Чеченской Республике”, охватывающий события последних трёх лет.
Краеугольным камнем проводимого федеральным центром «политического процесса» в Чеченской Республике стал референдум по конституции и законам о выборах президента и парламента Чеченской Республики, на котором, по официальной версии, народ Чечни почти единогласно выразил желание остаться в составе Российской Федерации. Свидетельства многочисленных независимых наблюдателей — правозащитников, журналистов и экспертов, российских и иностранных — говорят о несомненной нелегитимности референдума.
В конце 2002 г. в администрации Президента РФ подготовили проекты конституции (автор — А.Р. Парамонов) и законов о выборах президента (Н.Г. Нигородова) и парламента (Н.В. Бондарева) Чеченской Республики. К этой работе не привлекались даже чиновники лояльной Кремлю администрации Чечни — им предъявили готовые тексты и дали задание организовать «широкое обсуждение» в подконтрольных средствах массовой информации.
Не претерпев в ходе «обсуждения» никаких изменений, проект был вынесен на референдум. Большинство чеченских и российских правозащитников указывали на невозможность свободного волеизъявления в условиях боевых действий, «зачисток» населенных пунктов, похищений и убийств жителей республики.
То, что в ходе референдума неизбежны массированные фальсификации, было очевидно заранее. Так, в октябре 2002 г. перепись населения выявила в республике миллион 88 тысяч 816 человек. По данным правозащитных и гуманитарных организаций, эта цифра была завышена как минимум в полтора раза. Таким образом, был сформирован массив «мертвых душ», обеспечивавший «успех» всех последующих голосований на референдуме и выборах.
Чтобы референдум выглядел как «инициатива снизу», 11 декабря 2002 г., в восьмую годовщину начала первой войны, был созван «съезд чеченского народа». Делегаты не избирались — в районных администрациях были составлены списки «лояльных граждан», в основном, сотрудников органов государственной власти, и переданы в республиканскую администрацию. Время, место и повестка дня «съезда», держались в секрете до последнего дня.
Естественно, что на «съезде» идея референдума получила единогласную поддержку. Выступавший Руслан Ямадаев [1], заявил, что общественные организации, не поддержавшие референдум, «надо запретить», а самыми достойными представителями чеченского народа являются Владимир Путин и Ахмат Кадыров.
Среди населения республики был организован сбор подписей в поддержку референдума. При этом широко использовался «административный ресурс». Так, в селах Алпатово и Калиновская Наурского района при выдаче детских пособий и пенсий гражданам без объяснений давали подписать заявления в поддержку плебисцита. В Урус-Мартановском районе вооруженные сотрудники местных правоохранительных органов ходили по домам и настоятельно предлагали жителям расписаться. В Курчалоевском районе руководители предприятий и организаций переписывали в подписные листы паспортные данные работников и, во многих случаях, сами за них расписывались — так получили еще две тысячи подписей.
Примеров подобных махинаций множество, и из них очевидно, что власти далеко не были уверены в поддержке населением референдума. О том же свидетельствует и агитация в подконтрольных средствах массовой информации, нацеленная на запугивание возможных и реальных оппонентов.
«Вопрос о проведении референдума по принятию Конституции ЧР вызывает зубовный скрежет ястребов войны и недобитого отребья, для которых война стала привычным и очень прибыльным делом…» [2], — таковыми объявили и правозащитников, чеченских и российских, и представителей международного сообщества. Например: «Непонятно его [лорда Фрэнка Джадда] предложение о перенесении референдума на три года. …Вообще, возникает много вопросов в связи с деятельностью ПАСЕ в целом и лорда Джадда в частности. Но ясно одно: деятельность данной комиссии не способствует урегулированию затянувшегося военного конфликта…» [3]
Положение о проведении референдума в Чеченской Республике было подписано президентом РФ 12 декабря 2002 г. Там, в частности, сказано, что агитация на телеканалах и страницах печатных изданий должна побудить граждан поддержать инициативу по организации плебисцита или отказаться от такой поддержки, голосовать или отказаться от голосования, поддержать или отвергнуть вынесенные на него вопросы. Однако все заголовки республиканских газет были выдержаны в утверждающих тонах и/или содержали в себе элементы шантажа и запугивания: «Референдуму — быть!» [4]; «Референдум — это будущее наших детей» [5]; «Не примем конституцию — не закончится антитеррористическая операция» [6]; и т.д. Хотя согласно Положению от 12 декабря 2004 г. агитация в СМИ разрешалась только за 30 дней до референдума, то есть с 21 февраля 2003 г., эти и другие подобные публикации начались значительно раньше.
Еще одно требование Положения — запрет на проведение агитации «федеральными органами государственной власти, органами исполнительной власти ЧР, иным государственным органам, главам администраций районов, населенных пунктов ЧР» (ст. 22) — также повсеместно нарушалось. Например, 8 февраля в средней школе 1 с. Курчалой, отменив занятия и распустив детей по домам, для обсуждения плана подготовки района к референдуму собрались сотрудники районного отдела образования и директора местных общеобразовательных учреждений. Присутствовали начальник правового отдела администрации ЧР, советник главы администрации по силовым структурам, заместитель министра образования республики и военный комендант района, командир дислоцированной здесь 33-ой бригады внутренних войск РФ, начальники временного и постоянного отделов милиции, глава администрации района, а также сотрудники бюро специального представителя Президента РФ по соблюдению прав и свобод человека и гражданина в ЧР, представители духовенства и директора госхозов. Всем им вменялось привести как можно больше жителей на избирательные участки. Подобные мероприятия прошли и в других учебных заведениях, на предприятиях и в учреждениях республики. Были организованы сходы жителей в населенных пунктах, где представители власти говорили о необходимости проведения референдума и участия в нем всех жителей, имеющих право голоса.
В ряде случаев с граждан требовали «добровольных» пожертвований в Фонд проведения референдума. Так, 18 февраля 2003 г. руководителей общеобразовательных учреждений Старопромысловского района Грозного собрали в здании местной администрации. Заместитель главы администрации района Султан Шахгиреев сообщил, что из-за явного недостатка выделенных государством средств, школам республики надлежит внести в фонд по проведению референдума по 2000 рублей. С каждого учителя директорам поручили собрать по 50 рублей. Некоторые директора усомнились в том, что их подчиненные пойдут на это добровольно — Шахгиреев распорядился предоставить ему списки отказавшихся. Он также призвал не предавать огласке сбор «благотворительной помощи» с учителей. Подобным образом на референдум выбивались «пожертвования» с работников других организаций и учреждений района [7].
В преддверии объявленного на 23 марта референдума ПЦ «Мемориал» провел анонимное анкетирование жителей республики. Опрошены были 656 человек, проживавших на тот момент во всех районах Чечни и в палаточных лагерях в соседней Ингушетии. Из них 515 человек, то есть около 80%, заявили, что условия для свободного волеизъявления граждан отсутствуют: безопасности гражданам не обеспечена, те, кто выражает отличное от российских властей мнение, находятся в крайне уязвимой ситуации, отсутствует свобода передвижения, и т.д.
Большинство респондентов выразили сомнение в соблюдении необходимых процедур при подготовке референдума: 346 (или 54%) опрошенных не слышали о сборе подписей в поддержку референдума в своем населенном пункте, а 185 (29%) достоверно знали, что там он вообще не проводился. Подавляющее большинство — 516 человек (75%) считали, что референдум проводится по инициативе федеральных и 145 (21%) профедеральных чеченских властей, и только 17 человек (2,5%) полагали, что идею референдума выдвинули представители чеченской общественности, выражая интересы населения.
76 (или 12%) намеревались идти голосовать, 439 (68%) — не собирались, не определились 131 человек (20%).
Большинство намеревавшихся участвовать в референдуме, подчеркнули, что их выбор обусловлен опасением репрессий, как силовых, так и экономического характера.
В день референдума, 23 марта 2003 г., многочисленные российские и иностранные правозащитники и журналисты не зафиксировали высокую активность избирателей ни на одном участке. В некоторых населенных пунктах, в том числе в Грозном, улицы опустели: большинство жителей предпочло не выходить из домов или заранее выехали за пределы республики.
Для получения бюллетеня на избирательном участке требовалось предъявить паспорт, однако регистрацию по месту проживания никто не проверял, поэтому голосовать можно было где угодно и сколько угодно, что ради эксперимента и было многократно проделано рядом журналистов, включая иностранных.
Несмотря на очевидно малую активность избирателей, члены избирательных комиссий в течение дня озвучивали значительные цифры якобы проголосовавших. Так, в Грозном на участке № 361 за полчаса сотрудники ПЦ «Мемориал» увидели менее 10 избирателей, но члены комиссии заявили, что на 12.00 большая часть из 831 приписанных к участку граждан успела проголосовать. [8]
Как и ожидалось, власти объявили референдум состоявшимся. По официальной версии, голосовали около 95% из всех избирателей, из них 95.37% высказались за принятие новой конституции и законов о выборах. Ни ПАСЕ, ни ОБСЕ (не говоря уже о российских и чеченских правозащитных НПО), не признали референдум легитимным, и вряд ли можно считать легитимные законопроекты, которые на него выносились. Инициированный федеральным центром в Чечне «политический процесс» с самого начала был профанацией.
В рамках «второго этапа политического процесса» выборы президента республики был назначены на 5 октября 2003 г. Большинство независимых наблюдателей, как и в случае референдума, сомневались, что выборы могут быть хоть в какой-то степени свободными. Было очевидно, что на выборы не будут допущены сепаратисты, но оставалась надежда на состязательность среди лояльных Москве кандидатов, и на приход к власти человека, напрямую не связанного с совершавшимися в прошлые годы преступлениями, и готового требовать их прекращения в будущем.. Если бы населению Чечни позволили самостоятельно избрать президента из числа подконтрольных кандидатов, это смогло бы способствовать началу реального урегулирования ситуации. В списки для голосования изначально были внесены 16 кандидатов, в основном занимавших административные и иные посты во властных структурах, а также бизнесменов и политиков пророссийской ориентации. [9] Но вскоре Центр пересмотрел свои исходные намерения и отдал поддержку Ахмату Кадырова, на тот момент — главе администрации ЧР.
По итогам мониторинга [10], проведенного правозащитными НПО [11], реальная явка избирателей на выборы была очень низкой. Как и в день референдума, улицы городов и сел опустели. Во многих населенных пунктах у избирательных участков не было никого, кроме представителей российских силовых структур. Из-за низкой явки избирателей выборы фактически провалились в г. Грозный, Грозненском (сельском), Ачхой-Мартановском, Сунженском, Курчалоевском, Веденском, Шатойском районах, в некоторых селах Урус-Мартановского и других районов республики. Не поехали на голосование беженцы, проживавшие в Ингушетии. [12]
Низкая активность избирателей не обязательно была следствием их приверженности идее национальной независимости. Даже у тех, кто раньше считал себя убежденными сепаратистами, годы бессудных казней и похищений, непрекращающихся «зачисток» и грабежей, вызвали тягу к размеренной и спокойной жизни, а политические устремления отошли на второй план. Но в канун выборов с дистанции путем угроз и/или административных и судебных манипуляций были сняты все реальные оппоненты Ахмата Кадырова (бизнесмены М. Сайдуллаев [13] и Х. Джабраилов [14], политик А. Аслаханов [15]), что утвердило жителей республики во мнении: от них ничего не зависит, их участие в голосовании — простая формальность, и нужно только для прикрытия массированных фальсификаций. В итоге выборы игнорировали многие из тех, кто изначально принял решение участвовать.
Показательно, что временно исполняющий полномочия президента ЧР Анатолий Попов 4 сентября 2003 г. на выездном заседании правительства республики в с. Серноводск, где присутствовали министры внутренних дел, образования, сельского и жилищно-коммунального хозяйств, руководители и актив Сунженского, Ачхой-Мартановского и Урус-Мартановского районов, дал установку о выдвижении и поддержке «единого кандидата». Фамилия названа не была, но было очевидно: имеется в виду Ахмат Кадыров. [16]
В СМИ прямая и косвенная агитация велась в основном за Кадырова, агитационные материалы (плакаты, листовки и др.) также были преимущественно «кадыровские».
В день выборов, по мнению правозащитников, нарушения были всеобъемлющими и носили системный характер. В Шалинском районе подъезды к избирательным участкам перекрыли бетонными блоками и сваленными стволами деревьев, с приказом не пропускать незнакомых людей. За час до установленного времени, а в некоторых селах и раньше все участки были закрыты. Это мало отразилось на людях, желавших исполнить свой «гражданский долг»: район не отличался активностью избирателей, как и вся республика. Бюллетени с участков в сопровождении председателей избирательных комиссий, их заместителей и секретарей на российских бронетранспортерах сначала доставили сначала в блокированное со всех сторон силами МВД республики здание районной администрации, и только затем, по официальной версии — пересчитав их, — составили протоколы. Наблюдатели от кандидатов, кроме кадыровских, к этой процедуре допущены не были. [17]
Чтобы обеспечить реальную явку хоть в некоторой степени, власти республики прибегли к ухищрениям, ранее проверенным на референдуме. Пенсии и пособия в день выборов выдавали в тех же зданиях, где располагались избирательные участки (так поступили, например, в Курчалоевском и некоторых селах Ачхой-Мартановского района). Но и здесь к урнам приходили, в основном работники администраций и их родственники.
Скопление избирателей было только на тех участках, где заранее ожидали журналистов и официальных наблюдателей [18]. На избирательном участке № 147 в с. Курчалой, например, сотрудники ПЦ «Мемориал» находились в течение часа: с 10.45 до 11.45, и за это время туда пришло 105 человек. Высокая активность на участке объяснялась тем, что на тот момент там находилась съемочная бригада грозненского телевидения, а «массовкой» стали многочисленные родственники заместителя главы районной администрации А. Шуаипова. Через пару часов после отъезда съемочной группы правозащитники вернулись на этот участок, но наплыва людей уже не было. По их оценкам, за весь день из 2094 избирателей голосовать пришли от силы 300 человек. Тем не менее, было объявлено, что проголосовали 62%, или 1300 человек. Подобную картину представители Московской Хельсинкской группы наблюдали в 14.00 в с. Гехи, куда в это время на двух автобусах под охраной БТРов привезли официальный пресс-тур из российских и иностранных журналистов. [19]
Таким образом, федеральный центр обеспечил «впечатляющую победу» Ахмата Кадырова, который, по официальным данным, набрал около 82% голосов при явке 85% избирателей.
Ахмат Кадыров пробыл на своем посту 7 месяцев и погиб в результате теракта 9 мая 2004 г. на грозненском стадионе «Динамо». Сама его гибель ясно указывала, что избранный российскими властями силовой курс и имитация политического процесса не принесли и не могут принести в Чечню реальную стабильность. Но никакого переосмысления ситуации, смены курса и поиска путей реального политического урегулирования не последовало. Федеральный центр немедленно объявил о проведении досрочных выборов.
Российские власти нуждались в человека, который, как и Ахмат Кадыров, был бы способен к жестким силовым действиям против своих земляков. Собственно, весь «политический процесс» в Чеченской Республике шел параллельно и как легальное прикрытие «чеченизации» вооруженного конфликта. Политика «чеченизации» состоит в том, чтобы, в буквальном смысле, столкнуть в смертельной схватке местных жителей, и тем самым перевести сеператистский по сути конфликт в плоскость гражданской войны. Попутно решаются и пропагандистские задачи. Участие все большего числа местных жителей в конфликте на стороне федеральных сил не только позволяет отрицать сепаратистские корни конфликта, но также снимает с центральной власти ответственность за нежелание решить его путем переговоров.
Рамзан Кадыров, сын погибшего Ахмата Кадырова, еще при жизни последнего возглавлял наиболее сильную военизированную структуру республики — Службу безопасности президента, включавшую на тот момент более трех тысяч «штыков», преимущественно бывших боевиков, перешедших на сторону промосковской администрации в обмен на амнистию, но также и откровенно криминальные элементы. После смерти отца он стал наиболее могущественным человеком в республике. Организаторы «политического процесса» нуждались в Рамзане Кадырове и по той причине, что сын покойного «первого президента» был известен неконтролируемой жестокостью, а из-за гибели отца его противостояние боевикам приобрело личную мотивацию. Федеральной власти он казался незаменимым. Но в президенты у Рамзана Кадырова выдвинуть было трудно, прежде всего, по причине его молодости. Согласно конституции, руководитель республики не может быть моложе 30 лет. Менять под конкретного человека текст основного закона через год после принятия означало для Кремля слишком существенную имиджевую потерю. Но был найден компромисс.
На пост президента был выдвинут министр внутренних дел Алу Алханов, кадровый сотрудник МВД, доказавший лояльность федеральному центру. При этом реальная власть в республике, то есть контроль над вооруженными людьми, остался за Рамзаном Кадыровым, которого назначили на должность первого Вице-премьера, курирующего силовой блок. Алханов при этом в перспективе мог стать противовесом Кадырову, малопредсказуемому человеку с чрезмерными амбициями.
Из 15 человек: выставлявших свои кандидатуры на досрочных президентских выборах, до финишной прямой — дня голосования 29 августа 2004 г. — добрались только семь.
Большинство из сошедших с дистанции не смогли собрать подписи в пользу выдвижения своей кандидатуры или внести залога, поэтому отстранение от выборов не вызвало каких-либо серьезных возражений даже у них самих.
Совсем иначе складывалась ситуация вокруг Малика Сайдуллаева, единственного реального соперника кремлевского фаворита. Как и на предыдущих выборах, многие рассматривали его как альтернативу существующей в республике власти, и его участия превращало бы кампанию в подобие демократического процесса. Чтобы исключить реальную состязательность, Избирательная комиссия ЧР, за неимением других оснований, объявила недействительным паспорт Сайдуллаева, в котором как место рождения была указана «Республика Чечня», а не Чечено-Ингушская АССР [20]. Паспорт был выдан в Москве, с ним Сайдуллаев ездил по всей России, занимался бизнесом и политикой — год назад та же избирательная комиссия в том же составе не обратила никакого внимания на не совсем корректное указание места рождения. Алханову, у которого в документах были аналогичные «ошибки», паспорт поменяли накануне регистрации. Устранение единственного внятного кандидата таким абсурдным способом окончательно превратило в фарс и сами «досрочные выборы президента ЧР».
«Победа» Алханова была предопределена, а для видимости плюрализма в выборах участвовали его четыре дублера: Магомед Айдамиров, Мухумд-Хасан Асаков, Умар Абуев и Ваха Висаев. Последние практически и не вели агитацию, а в немногочисленных интервью говорилио поддержке курса «первого президента» и его соратников, в числе которых называли и своего основного «соперника».
Правда, еще два кандидата «не дожили» до дня голосования: Абдулла Бугаев, бывший премьер пророссийского правительства республики, абсолютно лояльный федеральному центру, и полковник ФСБ Мовсар Хамидов, на протяжении двух лет курировавший связь с «силовиками» в должности вице-премьера правительства ЧР (на этой должности незадолго до выборов его сменил Рамзан Кадыров). Мовсар Хамидов, видимо, вел свою кампанию слишком активно по меркам «главного» кандидата. 17 августа, пока Хамидов разъяснял по республиканскому телевидению свою предвыборную программу, группа «силовиков» из внутренних войск МВД РФ и ОМОН ЧР ворвалась к нему в дом, захватила его брата и трех охранников. Несанкционированному обыску подвергся и его предвыборный штаб. [21]
В день голосования все происходило по уже отработанной схеме. Имитируя массовую явку, по одним избирательным участкам на автобусах возили одну и ту же группу зависимых от власти работников бюджетной сферы, а на других участках выплачивали пособия и пенсии. На эти участки и доставляли журналистов и наблюдателей от СНГ и Организации «Исламская конференция» — единственных, как и на прошлых выборах, международных структур, согласившихся наблюдать за ходом голосования.
Так же, как и в прошлый, и в позапрошлый раз, большинство жителей республики выборы проигнорировало.
В 11.00 представители чеченских и российских НПО побывали на избирательном участке № 369 г. Грозного. У входа скопились сотрудники силовых структур, стоял металлоискатель. По словам членов избирательной комиссии, около 8.55 утра «силовики» попытались задержать на входе подозрительного молодого человека. Он побежал к ближайшему перекрестку. Милиционеры кричали, чтобы он остановился, иначе будут стрелять на поражение — тогда молодой человек, у которого было взрывное устройство, подорвал себя. Взрыв произошел в тридцати метрах от избирательного участка. При этом руководитель участковой избирательной комиссии, Абуезит Дукаев, настаивал, что, несмотря на сложную обстановку, активность избирателей высока. Точными цифрами он не располагал, но утверждал, что из 2694 человек, закрепленных за участком, проголосовали 32-35%, а окончательная явка ожидалась не меньше 75-78%. За те 20 минут, что там находились представители НПО, голосовать пришли только четыре немолодые женщины. [22]
На избирательном участке № 405 в г. Грозный в 12:01 правозащитники увидели троих избирателей. Члены комиссии, однако, сообщили, что из 2907 избирателей «человек 600-700» уже проголосовали — точной цифры привести не могли и сказали, что это оценка по числу еще не использованных бюллетеней. А по подсчетам наблюдателей от Мовсара Хамидова, с момента открытия на участок пришли менее ста человек. Кроме того, по их сведениям, на избирательном участке № 406 был зафиксирован массовый вброс бюллетеней. [23]
На этот участок правозащитники пришли в 13.15, и не застали там ни одного голосующего. Но председатель участковой комиссии сообщила, что проголосовали «около 500 человек» из 2565 избирателей. Выяснилось, впрочем, что из этого списочного числа 496 — служащие центральной военной комендатуры города. На просьбу подтвердить, что из гражданских лиц, таким образом, проголосовали всего «около 4-х человек», члены комиссии ответили, что их неправильно поняли: военных проголосовало только 290, а остальные 210 человек — местные жители. По словам наблюдателя от штаба Хамидова, Аслудина Хачукаева, к часу дня на участке голосовали 33 человека. Причем в 7.30 утра вместе с другими наблюдателями он произвел осмотр урны, после чего ее заклеили. В 8.15 Хачукаев на несколько минут вышел помещение, а когда вернулся и встряхнул урну, оказалось, что в ней уже немало бюллетеней. Он потребовал вскрыть урну, но безуспешно. [24]
Другая группа представителей НПО в 13.00 прибыла на избирательный участок № 376 г. Грозный, который оказался безлюден — не было даже большинства членов избирательной комиссии. За полчаса на участок пришел только один избиратель — местный журналист, который голосовал в четвертый раз за день. [25]
Примерно такая же ситуация наблюдалась и на других избирательных участках по всей республике. Но, не смотря на это, президентом был объявлен Алу Алханов (73,67% голосов при явке несколько превышавшей 80%) [26].
***
Ни виртуальный референдум, ни обе президентские кампании, проигнорированные абсолютным большинством жителей, не снизили уровень ожесточенности в республике. Напротив, в ходе «политического процесса» и сопровождавшей его «чеченизации» был закреплен статус людей, которые в обмен на финансовое обеспечение и поддержку согласились осуществлять карательные функции в Чечне совместно с федеральными военнослужащими. С этого времени конфликт постепенно стал приобретать черты внутричеченского противостояния.
Это, пожалуй, единственный реальный результат «политического процесса»: все большую роль в республике процессах играют сформированные из местных жителей военизированные группировки («кадыровцы», «ямадаевцы», «байсаровцы» и т.д.), которым наиболее соответствует название «легальные вооруженные формирования». В боестолкновениях с участниками вооруженных формирований ЧРИ их эффективность сомнительна [27]. Однако они показали надежность и рвение при «зачистках» населенных пунктов и похищениях людей, то есть в операциях, направленных, прежде всего, против гражданского населения.
Следующий этап «политического процесса» в Чечне, который федеральный центр определяет как «завершающий», так называемые выборы в республиканский парламент, — лишь еще одно звено в той же цепи, и не могут способствовать ни реальному мирному урегулированию, ни облегчению положения гражданского населения.
Подход межправительственных организации к «политическому процессу» в Чечне достаточно ясно отражен в Резолюции ПАСЕ № 1402, подготовленной докладчиком по политическим вопросам в Чечне Андреасом Гроссом и принятой Ассамблеей в октябре 2004 года. В ней, в частности, сказано, что хотя Ассамблея «сожалеет о том, что президентские выборы 29 августа 2004 года не соответствовали базовым требованиям в отношении демократических выборов», Совет Европы все же должен быть готов оказывать всяческое сотрудничество «Президенту Чечни и его правительству в их усилиях, направленных на укрепление прав человека, демократии и законности» — то есть, хотя международное сообщество не признает легитимности состоявшихся выборов, но работать с этой властью будет.
Одновременно, пытаясь хоть чем-то способствовать началу реального политического урегулирования в республике, ПАСЕ в рамках той же резолюции постановила: «24. Ассамблея принимает решение и далее заниматься этим вопросом и отслеживать имеет ли место в Чеченской Республике прогресс в области прав человека, демократии и законности. С этой целью Ассамблея поручает своему Комитету по политическим делам создать Круглый Стол для организации обмена мнениями с политическими партиями и политиками из Чеченской Республики и Российскими федеральными властями». Российская Федерация согласилась на создание такой площадки для широкой дискуссии, но лишь на условиях внесения в резолюцию оговорки, что Ассамблея отдает себе отчет в том, что «никто из отказывающихся признать территориальную целостность Российской Федерации и декларирующих, что терроризм является методом для достижения определенных целей, не может быть включен в состав участников этого обмена мнениями».
Таким образом, были сформулированы «страсбургские критерии» — в переговорах о политическом процессе в Чечне могут и должны участвовать сепаратисты, но только те, кто отвергают террор и готовы «отстаивать свои убеждения в рамках действующего законодательства РФ» — т.е. вести политическую борьбу, избираться в органы власти со своей сепаратистской программой и т.д. В принципе такая формула приемлема, и не зря нашла поддержку и европейцев. Но в то же время она совершенно не соотносится с реалиями сегодняшнего дня. Каждый, кто открыто заявит в Чечне, что он — сепаратист, тем самым фактически подпишет себе смертный приговор. Кроме того, и об этом члены Ассамблеи просто не были осведомлены, определенным препятствием на этом пути является и действующее российское законодательство: согласно федеральному закону “О противодействии экстремистской деятельности” [28], среди прочего и любая деятельность, направленная на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, считается экстремистской и запрещена. Каким образом умеренные сепаратисты могут в рамках действующего российского законодательства отстаивать свои убеждения, не оказавшись при этом экстремистами, остается неясным.
То есть совершенно очевидно, что вольно или невольно Европа фактически согласилась организовать переговорную площадку с участием лишь одной стороны конфликта, и работа ПАСЕ по инициированию реального политического процесса в Чечне зашла в тупик, даже не начавшись. Первое заседание «круглого стола» состоялось в Страсбурге 21 марта 2005 г. без участия каких бы то ни было представителей сепаратистов, и являло собой переговоры между ведущими чеченскими чиновниками, двумя-тремя представителями федерального центра и европейскими парламентариями, которые сами по себе не бессмысленны, но к политическому урегулированию не имеют никакого отношения [29].
Примечания
[1] На тот момент — заместитель военного коменданта республики, ныне — депутат Государственной Думы РФ от партии «Единая Россия».
[2] «Наша сила — в единстве», «Зама», 2003 г., 4 февраля. № 13-14.
[3] «Пост-Джаддовское послевкусие», «Молодежная смена», № 6, 1 февраля 2003 г.
[4] «Молодежная смена», 2003 г., 1 февраля, № 6
[5] «Молодежная смена», 2003 г., 8 февраля, № 11-12
[6] «Даймохк», 2003 г., 29 января, № 10-11
[7] Сбор денег «на государственные нужды» с учителей, врачей, милиционеров, и других «бюджетников», в том числе и сотрудников правоохранительных органов продолжал вестись и после референдума. Так, только в 2005 г. жители Чечни вынуждены были жертвовать свои средства на празднование дня рождения Вице-премьера Рамзана Кадырова, на установку в Грозном памятника его отцу Ахмату Кадырова, празднование дня Победы и многое, многое другое.
[8] Следует признать, что в нескольких районах республики голосование прошло при большом стечении народа. Например, г. Урус-Мартан и прилегающие к нему населенные пункты. При подготовке к референдуму местные жители были запуганы слухами о неминуемых репрессиях в отношении тех, кто проигнорирует данное мероприятие. Это иногда приводило к абсурдным ситуациях: в с. Гойты, например, явка избирателей даже составила 120% от ранее заявленного списочного состава (реальное голосование наложилось на перестраховочный вброс бюллетеней).
[9] В ходе подготовки к голосованию происходили столкновения между вооруженными сторонниками различных кандидатов, нападения на их избирательные штабы и даже убийства. Так, 7 сентября в с. Самашки Ачхой-Мартановского района подвергся обстрелу предвыборный штаб Малика Сайдуллаева. Охранники открыли ответный огонь и убили одного из нападавших. При нем было обнаружено удостоверение сотрудника другого кандидата в президенты — Ахмата Кадырова. На следующий день была взорвана граната в другом сайдуллаевском штабе, расположенном в Грозном на улице Дагестанская. А 9 сентября в Старопромысловском районе Грозного на глазах у многочисленных свидетелей был расстрелян Бислан Хаяури. Совершив это преступление, вооруженные люди, представлявшиеся сотрудниками Службы безопасности Ахмата Кадырова, блокировали и обстреляли из автоматического оружия дом, в котором проживала его семья, а затем, ворвавшись внутрь, разграбили находившееся там имущество. Убитый являлся сыном координатора штаба все того же Малика Сайдуллаева.
[10] Не следует путать с наблюдением за выборами. Правозащитные и общественные организации, а также вовлеченные в конфликт межгосударственные политические структуры, такие как ОБСЕ и ПАСЕ не вели официального наблюдения за ходом голосования.
[11] «Мемориал», Московская Хельсинкская группа, Общество российско-чеченской дружбы и др.
[12] «Чечня 2003: Политический процесс в зазеркалье» (Москва: 2004, Московская Хельсинкская группа, ред. Т. Локшина и С. Лукашевский).
[13] М. Сайдуллаев был снят с регистрации решением Верховного Суда республики, затем подтвержденным в Верховном Суде РФ. (См. «Чечня 2003: Политический процесс в зазеркалье» (Москва: 2004, Московская Хельсинкская группа, ред. Т. Локшина и С. Лукашевский)).
[14] Х. Джабраилов в многочисленных интервью намекал, что решение о снятии своей кандидатуры он принял самостоятельно, но после, что, не менее, кажется, важным, соответствующей беседы с руководителем администрации президента РФ А. Волошиным (там же).
[15] Комментируя это свое решение отказаться от участия выборов, А. Аслаханов заявил: «Исход выборов был известен еще два месяца назад. Я не хочу участвовать в театре одного актера». При этом показательно, что данное решение было принято Аслахановым после того, как ему была предложена должность Советника Президента РФ по вопросам Северного Кавказа (там же).
[16] Сайт ПЦ «Мемориал» (www.memo.ru); «Чечня 2003: Политический процесс в зазеркалье» (Москва: 2004, Московская Хельсинкская группа, ред. Т. Локшина и С. Лукашевский).
[17] Там же.
[18] Отметим, что как и в случае с референдумом, ОБСЕ, ПАСЕ и правительства демократических государств приняли решение наблюдателей на выборы не направлять, мотивируя это отсутствием элементарной безопасности.
[19] Сайт ПЦ «Мемориал» (www.memo.ru); «Чечня 2003: Политический процесс в зазеркалье» (Москва: 2004, Московская Хельсинкская группа, ред. Т. Локшина и С. Лукашевский).
[20] ЦИК! Малик Сайдуллаев снят с забега в президенты Чечни за «недействительный паспорт», «Новая газета», № 53(983), 26.07-28.07 2004 г.
[21] ««Зачистка» в доме кандидата в президенты. И звание полковника ФСБ не помогло», «Новая газета», № 61(991), 23.08-25.08.2004 г.
[22] См. специальный материал материала «Президентские выборы в Чеченской республике», размещенный 31 августа 2004 г. на сайте ПЦ «Мемориал» (www.memo.ru).
[23] Там же.
[24] Там же.
[25] Там же.
[26] lenta2.cust.ramtel.ru/vybory/2004/08/29/results
[27] Большинство крупных столкновений с формированиями чеченских сепаратистов укомплектованные местными жителями вооруженные отряды проиграли. В 2004 г. это произошло в боях у с. Аллерой, в с. Автуры, во время захвата столицы республики Грозного и т.д.
[28] № 114-ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности» от 25 июля 2002 г.
[29] Более подробно о круглом столе по политической ситуации в Чеченской Республике см.: Локшина Т. Загадка умеренного сепаратизма // Полит.Ру. 2005 г. 5 апреля (http://www.polit.ru/analytics/2005/04/05/roundtable.html).