Единственная, почти официальная, мотивировка отставки Степашина - его недостаточная с точки зрения Кремля политическая влиятельность. Если говорить еще прямее - неспособность Степашина перехватить инициативу в консолидации "начальства" - элит среднего уровня, в частности, губернаторов и прочих крепких хозяйственников, которые стремительно консолидируются под флагами Примакова-Лужкова.
Слухи о скорой отставке Степашина именно по этим шахматистским соображениям распространялись на прошлой неделе, причем - источником их была администрация президента. Слухи эти пришли на смену другим слухам - двух-трехнедельной давности, согласно которым в Кремле, напротив, довольны растущим влиянием Степашина и рассматривают его как вполне подходящую кандидатуру на место преемника, так что даже приставленному к нему от абрамовичей опричнику-хозяйственнику Аксененко посоветовали ездить по городам и весям, дабы поменьше попадаться премьеру на глаза и мешать в повседневной премьерской жизни.
А еще раньше, сразу после утверждения Степашина премьером, Борис Березовский сказал на пресс-конференции, что Евгению Примакову удалось стабилизировать ситуацию и достичь "консолидации слева", Сергею Степашину же Березовский ставил задачу "консолидировать общество справа". В рамках этой логики, видимо, и произошла отставка Степашина. - Не смог, мол. И Кремль предлагает нового консолидатора.
Вся декорация назначения Путина призвана компенсировать (срочным порядком) предыдущую неудачу. Борис Ельцин - впервые прямым текстом - объявил Путина не только кандидатом в премьеры, но и своим преемником - кандидатом в будущие президенты. Подобное заявление, очевидно невыгодное любому кандидату-политику, находится в рамках "силовой", администраторской логики: прямого объявления чиновничеству и начальствам, кто на данный момент главный. Сама по себе премьерская должность, являвшаяся некогда при Черномырдине почти "вице-президентской", давно девальвирована, а возвращение ее к вице-президентскому статусу при Примакове было связано не с лояльностью, а напротив - с оппозиционностью консерватора-международника. На тот же "силовой" вариант работает и прежний послужной список Путина: контрольное управление администрации, ФСБ, Совбез - компромато-аккумулирующие места службы. Предполагается, очевидно, что примаковско-лужковские симпатии губернаторов будут подвержены большему контролю благодаря столь богатому опыту исследования их чиновно-начальственной деятельности изнутри.
Избрать президента, опираясь лишь на этот административный и мифологический (страх перед Ельциным) ресурс, практически невозможно. Однако кое-каких успехов добиться - а именно, усложнить и даже застопорить консолидацию начальственных и хозяйственных элит вокруг своего избранника - вполне можно. (Напомним, что подобный этап имел место в начале прошлой избирательной компании Ельцина, когда начальником его предвыборного штаба был назначен "духовный отец" Сосковец.) Но только при одном "но".
Не надо было даже слишком внимательно следить за карьерой Степашина и политической обстановкой, чтобы заметить, что политическое влияние Степашина возрастало, как только появлялись признаки неблаговоления к нему Кремля (например, слухи о назначении на его место Аксененко или Волошина), и падало, как только Степашин начинал выглядеть кремлевским кандидатом. Вопрос не в том, какие административные и кадровые козыри на руках у Кремля, а в том, что с точки зрения общества и элит - они все крапленые. Что и показали события последних месяцев: генпрокурор может быть обнаружен в рабочее время в срамных развлечениях на сомнительной банкирской квартире и прощен только потому, что его отставка выгодна Березовскому и Кремлю, Сергей Кириенко не может критиковать московского мэра и претендовать на его пост, ибо подозревается в связях с Кремлем, а налоговая полиция и ФСБ не может проверять структуры, демонстрирующие свою оппозиционность Кремлю.
Довольно глупо и бессмысленно при этом важно рассуждать о том, каковы реальные границы влияния Татьяны Дьяченко, Юмашева, Березовского, Абрамовича или Волошина на Ельцина. Сама мифологема "Семьи" основана не столько на реальных знаниях журналистов и политиков о реальных взаимоотношениях "ближнего круга", а на том, что вся логика действий от имени "Кремля" фактически в течение уже пары лет лишена какого бы то ни было политического содержания, а потому автоматически подпадает под другой социально-политический архетип - интриги и узурпации.
Неприятная для кремлевских стратегов истина заключается в том, что никакая "правая консолидация", которой некоторые из них, возможно, вполне искренне хотят, невозможна при участии Бориса Березовского, никакой премьер не может обрести реальное политическое влияние (в том числе и на губернаторов), если существует подозрение в его зависимости от "ближнего круга". Даже столь дорогое Ельцину понятие "преемственности", которое выдвинул сегодня Владимир Путин в качестве главного идейного слогана организуемой им властной партии, совершенно девальвировано в результате частого употребления Борисом Березовским и прочими стратегами по имиджу, информационным разборкам и пр. Владимир Путин, к примеру, заявил, что девиз стабильности адресован в первую очередь инвесторам и иностранным партнерам, однако для разных категорий "наших партнеров" понятие "преемственности" может означать нечто совершенно разное: для Trans World Group, к примеру, - одно, для подставных оффшорных компаний - другое, а для американских акционеров, изгоняемых приморским Наздратенкой, совершенно третье.
Собственно говоря, ситуация очень проста. Для того, чтобы вернуть себе возможность реального влияния на ситуацию и обеспечить "достойный уход", Борис Ельцин должен отрубить себе руку. Ситуация тупиковая, совершенно ельцинская.
