Политическая история Украины только начинается. Единственное бесспорное событие с 1989 по 1998 год (по отношению к которому действительно можно различить историческое прошлое и историческое будущее) — это обретение государственной независимости в 1991-ом. Поэтому для написания нижеследующего текста приходилось иметь дело в основном локальными событиями, относительно которых можно было определить только ближайшие причины и следствия, многие из которых на самом деле периодичны и в этом смысле «антиисторичны» — им можно сопоставить почти любую дату. Каждый из двух президентов в начале своего правления сталкивался с проблемой государственного устройства и полномочий, и будущий президент (каков бы он ни был) тоже столкнется с ней; почти каждый год Крым начинает бунтовать, и причины для этого не исчезли и т.д. Данный очерк — не хронология, а реконструкция — попытка увидеть политическое событие там, где, возможно, его и не было. Большие заголовки задают простейшую периодизацию, а каждый из маленьких предваряет краткое описание одного такого «события».
В этот период возникают ростки украинской политики в пространстве большем, чем компартия. Гласность, импортируемая изначально из Москвы, сейчас начинает порождать локальных, украинских субъектов политического действия. Высшее руководство ЦК Украины, а также многие демплатформовцы и перестроечные демократы, которые ориентировались на общесоветскую политическую площадку, исчезли вместе с СССР. Партийные «демократы» и антикоммунисты, которые принципиально ориентировались на местную политику, с необходимостью соотносили себя с национальной идеей. Появилась публичная площадка дискуссии «коммунист — националист», первые из которых теряли власть, вторые не имели возможности ее подобрать. На этой площадке должен был возникнуть и возник авантюрный тип публичного оратора, облеченного аппаратной властью. Это своеобразный авантюрный век — век аппаратчиков, которые с легкостью поступились принципами.
До 1989 года перестройка в Украине шла своим чередом, с характерной инерцией откликаясь на руководящие указания из Москвы и опираясь на ЦК Компартии Украины, который продолжал быть кадровым питомником КПСС. Если судить по внешним признакам, то такое положение дел продолжалось вплоть до эпохального августа 1991 года. Однако в первой половине 1989 года произошло два события, от даты любого из которых можно отсчитывать начало внутриукраинской политики — начало деятельности Народного Руха Украины за перестройку и постепенная отставка В.В. Щербицкого [1]. Этот мастодонт дела Ленина, человек железных принципов и, как говорят, бессеребренник считается одним из столпов и ныне сильного «днепропетровского клана».
Как говорит канадский историк Орест Субтельный: …в 70-ых этот клан добился также и определенных достижений. При Щербицком этот калан утвердил Украину как вторую после России республику. [2]
Сам Горби, будучи в двадцатых числах февраля в Украине, благодарил патриарха за службу и обещал уважить просьбу о заслуженном отдыхе по причине состояния здоровья, но только после политической бучи этого года, то есть выборов народных депутатов СССР. До 1989-го никто не имел оснований усомниться в абсолютной власти компартии на территории Украины (в Киеве [3], в отличие от Москвы, не было даже вольнодумных газет), а после ни один первый секретарь уже не был хотя бы приблизительно так же могущественен. Даже Щербицкий в период между февралем и своей отставкой 28 сентября 1989 года почувствовал, что на носу «политический кризис». Под этим он понимал, говоря языком того времени, уменьшающуюся поддержку партии в массах, то есть политика переставала быть внутренним делом КПСС. Из наследников Щербицкого, Ивашко в июне 1990 в панике убежит из Киева под крыло к Горбачеву (будучи «повышен» до его заместителя по ЦК), а Гуренко суждено будет пережить запрещение КПСС своим помощником по идеологической работе Кравчуком [4].
В феврале 1989 года началась полемика вокруг опубликованной в местной прессе программы Народного Руха Украины за перестройку. Идея такого движения была заимствована из Прибалтики, а возникло оно из недр союза украинских писателей. Воистину перестроечное явление — литераторы выступили в роли политических объединителей. В ЦК сразу начали намекать на то, что участие в Рухе может быть несовместимым с членством в партии, хотя в первой программе Руха говорилось о руководящей роли КПСС. Поначалу НРУ было движение чрезвычайно широкое, в него вошли и коммунисты перестроечники, и антикоммунисты с многолетним стажем, члены Украинского Хельсинского союза [5] — всего 44 общественные организации. В таком виде, конечно, оно долго существовать не могло. Но Рух выполнил свою главную роль — компартия начала открыто оппонировать этому движению. Так появился новый тип украинского партийного деятеля — идеологический работник, набирающий карьерные очки в открытой полемике. Именно отсюда начинается феномен Кравчука, отсюда же — тесные объятия партийных идеологов с «националистическими элементами». Собственно ЦК боролось только с этими элементами в НРУ (благодушный Горбачев даже рекомендовал Щербицкому не трогать Рух). Сложилась удивительная ситуация — ЦК как бы толкал Рух к большей радикальности, намеренно замечая в нем только «национализм», но и самой компартии приходилось постоянно догонять НРУ этом на пути. Пример этому — принятие Верховной Радой осенью 1989 закона о государственном языке, который был довольно удачным детищем Кравчука, вернее следствием его способности к компромиссам. Примерно с этого времени чиновники начинают постепенно переходить на украинский язык. Что заставляло ЦК искать компромиссы с Рухом, который не был сколько-нибудь равномощным компартии субъектом политики? Конечно, впервые возникшая в 1989 году ситуация, когда ресурс публичной коммуникации можно было конвертировать во власть.
Символизирует это время случай со значком в виде сине-желтого флага, который на съезде Руха какая-то дама прицепила на пиджак Кравчука по завершении его выступления. Изобретательный Кравчук сделал вид, что ему душно, снял пиджак и просидел без оного до конца заседаний. И одних не обидел, и других не разозлил. [6]
Народный Рух как надпартийное движение дожил до выборов в Верховную Раду в марте 1990, заполучив в парламенте четверть мандатов. Закрепившийся за ним ярлык национализма не позволил движению достичь существенных успехов на Востоке Украины. Летняя забастовка шахтеров показала, что уже ни компартия, ни относительно независимые общественные движения не способны в полной мере контролировать ситуацию в стране. Рух делал попытки остаться надпартийным и многонациональным, но первое ему не удалось, а второе удалось лишь отчасти (можно назвать удачной его поддержку крымских татар). В апреле 1989 на основе Хельсинского союза была создана республиканская партия (УРП), в начале 1990 часть демблока покинула КПСС и создала Демократическую партию (ДемПУ). В конце октября 1990 Рух перестал принимать в свои ряды членов КПСС, но ни ДемПУ, ни УРП, ни ПДВУ (демократического возрождения) в Рух тоже не вошли. К осени 1991 смогли зарегистрироваться (было необходимо иметь 3000 членов) ПДВУ, ДемПУ, ПЗУ (зеленые), СДПУ, УРП, УСДП (крестьянские демократы) и крайние националисты, часть из которых вошла в УМА (межпартийная ассамблея, которая с декабря 1991 стала УНА — национальной ассамблеей). Большинство партий были малочисленны и слабы. Публичная политика так и не смогла перешагнуть за рамки дискуссии на тему «националист vs коммунист».
После выборов в Верховную Раду в марте 1990 центр власти постепенно переползает из ЦК КПУ к Председателю президиума. Это утверждение, конечно, не относится к реальным управленческим механизмам. Просто за короткое время существенно выросла цена публичных деклараций. С этим не смог справиться Ивашко, который будучи председателем президиума (первым секретарем ЦК КПУ после него стал Гуренко), умудрился отсутствовать в Киеве во время обсуждения в Верховной Раде Декларации о государственном суверенитете Украины. Более того, в разгар обсуждений он подал в отставку и остался в Москве при Горбачеве, что было воспринято всеми как бегство и привело в шок киевских коммунистов. 16 июля 1990 года Верховная Рада проголосовала за Декларацию, в том числе и 239 депутатов-коммунистов — т.н. «группа 239». Незадолго до этого аналогичный документ был принят Российским Верховным Советом, но там этот шаг диктовался исключительно борьбой за экономические ресурсы. В этот самый момент (23 июля) Л.М. Кравчук становится председателем Верховной Рады, заменив Ивашко и опередив Гуренко. Добившись этого, Кравчук обрел противников со всех сторон, причину чего вполне осознавал:
«Вот тут везде нас ловят, потому, что мы бы хотели, как говорится, и честь соблюсти, и удовольствие получить», — так он говорил, со свойственным ему красноречием, объясняя соратникам по партии необходимость сделать выбор. Однако сам он так обозначил свою позицию в интервью одному остроумному журналисту, сравнившему независимость с беременностью: «В нашей ситуации Украина должна быть немного беременна».
Судорожные и судьбоносные заседания Верховной Рады происходили осенью 1990 на фоне большой политической забастовки шахтеров и студенческой голодовки под лозунгом «Геть Кравчука та Масола». Впервые в истории Украины уличные протесты практически сковали власти и вынудили Верховную Раду идти на уступки. Гуренко вспоминал, что парламент очутился в полной изоляции в центре многотысячных уличных беспорядков, и даже Киевский облсовет не спешил на помощь. Тогда стало ясно, что не только коммунисты, но и «конструктивная оппозиция» безнадежно отстали от настроений улицы. Кравчук оказался способен наверстывать, правда, в своей манере. Верховная Рада приняла 17 октября очень радикальные решения, например, о национализации партийного имущества (ни одно из них не было выполнено) и принесла в жертву председателя кабмина Масола. Через неделю была отменена 6 статья конституции о руководящей роли партии. Глава Верховной Рады становится и главой республики. Теперь он начинает осваивать рычаги власти [7]: вслед за Горбачевым и лидерами большинства других советских республик Кравчук решает стать президентом. 5 июля 1991 года Верховная Рада под давлением Кравчука принимает закон о введении поста Президента в Украине.
Волна деклараций о суверенитете прокатилась по СССР и омыла в том числе и берега Крыма. 20 января 1991 года был проведен общекрымский референдум (правда крымские татары бойкотировали его), в результате которого население полуострова положительно ответила на вопрос «является ли Крым отдельным субъектом союзного договора?». Естественно, что такие события многих в Киеве заставили беспокоиться и что-то придумывать. В. Чорновил, который к тому времени уже был лидером НРУ, впервые тогда выдвинул идею о федеральном устройстве Украины, которую никто больше не поддержал. Но одна автономная республика таки появилась — Верховная Рада вынуждена 12 февраля 1991 года восстановить Крымскую АССР.
Тем временем начиналась реализация горбачевского проекта «обновленного Союза», в рамках которого прошел всесоюзный референдум. Результаты его были обнародованы 17 марта 1991 года. В Украине 70% жителей проголосовали за сохранение обновленной федерации, а 80% — за вхождение в Союз Советских Суверенных республик на основании Декларации о независимости. Второй вопрос был задан в рамках внутриукраинского опроса, который был чудесной находкой лидеров Верховной Рады, ибо при должной интерпретации мог дезавуировать смысл первого. 23 апреля и 23 июля 1991 года на встречах глав республик в Ново-Огареве глава УССР занял чуть ли не самую «взвешенную», как тогда говорили, позицию, то есть во всем соглашался с Горбачевым, но ничего конкретного не подписывал. Ратификация союзного договора была перенесена Верховной Радой до осени. Когда произошел путч, Кравчук вежливо поговорил с генералом из Москвы, призвал народ подумать об урожае и уклончиво отвечал по телефону Ельцину. Во время всего путча в Украине было спокойно. А 24 августа 1991 года произошла внеочередная (12) сессия Верховной Рады, которая приняла Акт о государственной независимости. Перепуганная партийная номенклатура поддержала Акт за исключением тех, кто принял на свой счет запрещение деятельности КПУ от 30 августа.
Это эпоха символизма независимости. После запрещения компартии власть как бы перешла к Советам, которые никогда до этого не имели самостоятельных властных механизмов, а были проводником решений партии в жизнь. Поздняя перестройка наделила, по крайней мере высший советский орган — Верховную Раду реальной властью, но главным способом реализации этой власти были масштабные публичные декларации. «Принимая дела» у КПУ, Верховная Рада смогла по-настоящему утилизировать только идеологический отдел ЦК в виде Кравчука. Чисто идеологических механизмов оказалось достаточно для того, чтобы отстоять независимость, не поступиться ни пядью украинской земли и утвердить государственную символику. Кроме того, Кравчук попытался восстановить по существу компартийную [8] иерархию власти посредством института представителей президента. Правление Кравчука — это символическая имитация государственного строительства, своеобразный век политического романтизма.
1 декабря 1991 состоялись первые выборы Президента Украины. Кравчук шел на выборы с лозунгом из пяти «Д»: державность, демократия, добробут, духовность, доверие. Пятая буква алфавита, помноженная на пять, — такого вот уровня каббализм задавал тон предвыборной кампании (и будущим кампаниям в Украине), в процессе которой, кстати, Кравчуку растолковали, основы рыночной экономики. Всего было зарегистрировано семь кандидатов. Двое из них Чорновил и Лукьяненко представляли соответственно Рух и Республикнскую партию, деля таким образом голоса национально-демократически настроенных избирателей, еще один кандидат, А. Ткаченко был в то время министром сельского хозяйства и, теоретически, мог претендовать на часть тех голосов, которые получил в итоге Кравчук. Последний решил перестраховаться и в доверительной обстановке на даче в Конча-Заспе уговорил Ткаченко снять свою кандидатуру, пообещав премьерское кресло. Остальные кандидаты были далеко не так известны. В сущности, эти выборы были безальтернативны: Кравчук уже имел «заслуги перед независимой Украиной», пока еще неразделенный административный ресурс и властный авторитет. Ему удалось победить уже в первом туре, набрав 62% голосов. Лидер НРУ, занявший второе место, собрал 22%.
Как говорил впоследствии деятель Руха Д. Павличко: «...выиграв государство, Рух не выиграл в нем президентский пост. Это воля Божья, которая спасла Украину от политических землетрясений и столкновений».
Выборы президента, однако, не решили вопроса о том, кто такой президент, и какова структура власти в государстве. Конституционный процесс был заморожен и забыт к 1993 году (вплоть до 1995), все это время действовала местами поправленная конституция-1977. Президент решил действовать просто — попытаться взять всю имеющуюся власть. Но сразу же обнаружил неожиданного конкурента — парламент. Поскольку Кравчук уже перестал быть главой Верховной Рады (5 декабря им становится И.С. Плющ), а власть все еще принадлежит Советам, он сразу же напоролся на сопротивление и поссорился с Плющом. Даже такая мелочь — предложение поменяться зданиями (парламент — в здание ЦК, а президент — в здание Рады) встретило непонимание. Парламент в то время представлял собой общественный цирк, популярную радиопередачу и был абсолютно неспособен к действиям. Но председатель парламента имел умеренно дееспособный властный механизм — сеть местных советов. Кравчука поначалу интересовало не столько это, сколько Рада как таковая. Чтобы ее как-то нейтрализовать 25 февраля 1992 была создана Государственная Дума Украины — консультативный орган при президенте. Через девять месяцев Госдума умерла, так ничего и не родив. Зато она выполнила другую функцию — произвела очередной раскол в Рухе, часть деятелей которого заняла в ней посты. Уже в марте 1992 президент пошел на более осмысленный шаг — добился принятия закона о представителях президента, которые должны были обеспечивать исполнение указов на местах и контролировать советы и предприятия. По идее это была попытка воссоздать исполнительную вертикаль по модели КПСС [9]. Но представители президента не смогли полностью подчинить себе Советы, на что у них, кстати, и не было законодательных полномочий. Зато появился непреходящий феномен украинской политики — постоянные конфликты между местными администрациями и советами.
Одновременно с президентскими выборами (1 декабря 1991) был проведен всеукраинский референдум о поддержке Акта о независимости. Более 90% пришедших на избирательные участки проголосовали за независимость, и даже в мятежном Крыму таких было больше половины. По крайней мере отчасти, столь потрясающее гражданское единство было выражением неприятия путча и надежд быстро очутиться в Европе. Как бы там ни было, именно в этот момент реально возникла независимая Украина, а результаты референдума давали Кравчуку основание и решимость вести переговоры в Беловежской Пуще и на первом форуме СНГ.
В 1993 Кравчук говорил: «Именно позиция Украины стала главным препятствием для заключения нового Союзного договора». 25 ноября он не приехал в Москву, где должно было состояться парафирование этого документа — ждал результатов референдума.
Беловежские соглашения, о которых столько говорят большевики (7-8 декабря 1991), было коротким мигом полного единства мнений руководителей Украины и России относительно будущего их взаимного добрососедства. Кравчук естественно не сказал тогда Ельцину о своих взглядах на модель Содружества. 21 декабря в Алма-Ате прошел первый форум СНГ, а с начала 1992 начинается украинско-российская «холодная война».
Уже через две недели после провозглашения Акта о независимости Украины, пресс-секретарь Ельцина заявил, что Россия оставляет за собой право поднять проблему границ с бывшими республиками СССР. Россия, в частности, считала проблему границ с Украиной нерешенной, так как договор между УССР и РСФСР (ноябрь 1990) определял территориальное деление только внутри СССР. Так возник первый межгосударственный украинско-российский скандал, который замял Руцкой, приехав 28 августа в Киев. Но это было только начало. Все, что произошло в последующие годы в отношениях Украины и России кажется подчас иррациональным и истеричным, но в этом была (по крайней мере с украинской стороны) четкая логика символического создания страны. Если рассматривать отстаивание границ как отдельную, изолированную задачу, то Кравчук ее с блеском решил. Его переговорный метод был столь же однообразен, сколько и силен — на международных переговорах уверять российских лидеров в вечной дружбе и добрососедстве, но стараться ничего конкретного не подписывать, а в Украине эксплуатировать российскую угрозу и популяризовать национальное самосознание. Правда уже к 1994 году кравчуковская идеология независимости так износилась, что стала непригодной к использованию. Но тогда, в 1991 войска (как и многое другое) в Украине еще подчинялись Москве, и теоретически, российская угроза могла стать реальностью. Е. Шапошников (тогда Главком СНГ) в декабре 1991 приказывает войскам, дислоцированным в Украине принять присягу на верность России. В январе 1992 года Кравчук, согласившись на создание объединенных вооруженных сил СНГ, начинает препятствовать российскому контролю над ними, а 30 января требует смещения И. Касатонова с поста командующего Черноморским Флотом. 15 февраля Украина отказывается финансировать Вооруженные силы СНГ (заметьте, как тонко — не выступает против существования таких вооруженных сил, а отказывается финансировать), а к весне 1992 Украина почти полностью приватизировала свои войска — остается только вопрос о Черноморском Флоте. Но не совсем «только» — 5 мая 1992 года Верховный Совет Крыма принимает Акт о государственной независимости, а 6-го Конституцию. Правда, Россия не стала всерьез играть на этом, и к сентябрю крымский кризис постепенно затухает.
Кравчук имел некоторые наброски к крымской политике. Во-первых, он декларативно поддержал романтиков-реформатов и объявил на полуострове режим открытой экономики. Во-вторых, он, как мог, поддерживал крымских татар, а в-третьих, давал подачки местным политикам. Но все это было напрочь перечеркнуто идеологической враждой с Россией.
3 августа 1992 произошла знаменитая Ялтинская встреча, на которой принимается решение о совместном управлении ЧФ Россией и Украиной, что очень быстро оказалось проблематичным. Эта встреча — первая в длинной череде практически безрезультатных переговоров о статусе ЧФ. В течение 1992 -1993 годов ЧФ несколько раз пытался присягнуть России, однажды (17 июня 1993) Кравчук даже соглашается продать флот за газовые долги, но скоро отказывается от своих слов. Только в 1994 удалось как-то договориться о разделе флотов и береговой инфраструктуры — и это единственная уступка территориально-имущественным притязаниям России, которую позволил себе Кравчук, к тому же сам договор (Сочинское соглашение) подписывал уже Кучма.
До первых президентских выборов КМ подчинялся Верховной Раде и ее главе. Кравчук, став президентом, то есть «главой государства и исполнительной власти», в принципе, мог бы стать непосредственным главой правительства, если бы этого захотел. И. Плющ, тогдашний спикер парламента, как он сам впоследствии вспоминал, даже советовал Кравчуку переехать на верхний этаж здания Кабмина, чтобы всех там подмять под себя, но тот с гневом и обидой отказался. Во-первых, первый премьер независимой Украины Витольд Фокин был человеком покладистым, а во-вторых, Кравчук не был любителем повседневной рутины и практических дел. Собственно и дел поначалу тоже никаких не было. Введение с 1 января 1992 года «купонов многоразового использования» было скорее еще одним символом независимости, а не денежной реформой. К середине года купон вытеснил рубль, что не смогло помешать гайдаровской либерализации цен по-своему распространиться и на Украину. В 1992 году купон-карбованец упал в 21 раз и продолжал набирать обороты, так что о запланированном введении в 1992 году государственной валюты гривны не могло быть и речи. Сложность ситуации правительства В. Фокина, который стал премьером на гребне студенческих волнений 1990 года, состояла в том, что для проведения реформ не было политической воли (да и квалификации), а на иностранные кредиты нельзя было рассчитывать, так как оставался открытым вопрос о долгах бывшего СССР.
Долг СССР перед Западом к концу 1991 составил 24 млрд. долларов. В октябре 1991 Запад предложил бывшим республикам СССР заключить договор о коллективной ответственности, против чего Украина упорно сопротивлялась, но 20 марта 1992 года Фокин в «добровольно-принудительном» порядке все-таки подписал соглашение. Запад в ответ согласился на реструктуризацию долга до 31 декабря 1996 года.
В октябре 1992 Кравчуку пришлось согласиться на отставку Фокина, и премьерское кресло занял Леонид Кучма, в то время «король ВПК» и главный выразитель интересов промышленного лобби (другим кандидатом на этот пост был еще один представитель днепропетровского клана — П. Лазаренко, который был в то время главой днепропетровского облсовета). На первом своем выступлении в Верховной Раде Кучме удалось так напугать парламентариев описанием катастрофического положения в экономике («Я точно знаю, страну мы развалили», — сказал он 18 ноября), что ему удалось заполучить право на невиданную даже для Кравчука свободу действий — 6 месяцев особых полномочий. Тогда как парламент всегда отказывал президенту в праве выпускать указы до принятия соответствующих законов, Кучма имел право самолично выпускать декреты по оперативным экономическим вопросам. Обилие декретов не улучшили экономическую ситуацию, в 1993 году купон упал в 103 раза (хотя в июле 1993 инфляцию удалось временно приостановить). Но в начале 1993 быстро усиливающийся премьер даже попытался подчинить институт представителей президента Кабинету министров. С усилением правительства, увеличился также вес и значение И. Плюща (Кучма считался «его человеком»), который стал практически независим. Кравчук почувствовал себя в политической изоляции. Окончательный раскол между премьером и президентом произошел на почве организации разного рода союзов предпринимателей. При правительстве или при президенте должны числиться общественные организации бизнесменов? — на этот вопрос ответы у президента и премьера были различными. Предпринимательский класс, взращенный чудовищной инфляцией, был, таким образом, за шиворот втянут в политику, хотя, конечно, он не был тем классом, который смог бы стать реальной политической опорой президентству. В результате появилось несколько различных объединений бизнесменов — и только. В ситуации ускользающей из рук власти Кравчук впервые запросил у Верховной Рады права самостоятельно руководить правительством. Он предложил Кучме и Плющу должность вице-президента, но те дружно отказались. Парламентарии оказались в непростой ситуации — дабы предотвратить раскол в исполнительной власти им необходимо было выбирать между президентом и премьером. Хотя они и симпатизировали Кучме, но поставить на него значило совершить антиконституционный переворот (если можно говорить о таком в отсутствие реальной Конституции и Конституционного суда).
В то время в депутатской среде Кучма считался сильным и энергичным руководителем, который имел мощную политическую поддержку со стороны «красного директората» и днепропетровского клана. Тогда говорили, что хотя у Кравчука более рыночные взгляды, но Кучма зато умеет что-то делать. Кучма, кстати, ввел в идеологический оборот «проблему энергоносителей». Когда он просил у парламента продления сроков особых полномочий, он оправдывался тем, что никто не мог предвидеть роста газовых цен в 100 раз.
Кучма, кстати, поддержал намерение президента заняться практическими делами и подал в отставку, которая была отвергнута в парламенте подавляющим большинством депутатов. В результате этой сложной многоходовки Кравчуку удалось и не обременить себя делами, и в какой-то мере ослабить правительство. В июне 1993 (на волне шахтерских забастовок) он издает указ об организации чрезвычайного комитета по вопросам оперативного управления экономикой, возглавить который предлагалось Кучме. Тот с гневом отказался (с ним не посоветовались), и указ пришлось отозвать, президент к тому же упразднил те структуры в его администрации, которые дублировали министерства. Но это была последняя уступка Кучме. 21 сентября 1993 премьер уходит в отставку. Его место занял заранее переведенный в правительство Ефим Звягильский (в недавнем прошлом — донецкий губернатор). Новое правительство возглавил сам президент и даже лично руководил первыми заседаниями кабинета. Вскоре ему это надоело, и в ноябре 1993 исполнительная власть de facto переходит в руки Верховной Рады и Советов — Звягильский теряет влияние, его деятельность сводится к отчетам в парламенте и просьбами о финансировании. Это время возвращения советской власти. Кабинет Кравчука-Звягильского ассоциируется теперь прежде всего с фиксированием большинства цен закрытием бирж.
Взобравшись на вершину власти в 1991 году, Кравчук опирался на поддержку корпорации партийных функционеров. Но к концу 1993 года эта корпорация оказалась несколько раз расколотой. Уже в октябре 1991 была создана Социалистическая партия Украины, в которую вошли часть тех коммунистов, что была возмущена запрещением КПУ и новой идеологией власти. Возглавил партию А. Мороз, в недавнем прошлом глава коммунистического большинства в Верховной Раде — «группы 239», что проголосовала за принятие Декларации о независимости. После первых президентских выборов, Кравчук поссорился с А. Ткаченко, который впоследствии организовал Сельскую партию. Во время премьерства Кучмы всем стало ясно, на кого ориентируется красный директорат. В конце 1993 года последний первый секретарь ЦК КПУ Гуренко демонстративно снимает с себя депутатские полномочия. Этот факт говорит о том, что далеко не вся бывшая партийная элита смогла найти себя в новой власти. В марте 1993 в Донецке проходит всеукраинская конференция КПУ (лидер — П. Симоненко) — возродившаяся компартия стала, по сути, региональной партией Востока Украины (буквально — самая восточная область — Луганская — является и самой красной). А в июне 1993 начинается первая с 1989 года политическая забастовка шахтеров, которые требовали дать Донецкой области региональную самостоятельность и провести референдум о доверии президенту и парламенту. Не зная как совладать с премьером Кучмой, Верховной Радой и народным гневом, Кравчук 15 июня выносит на обсуждение в парламент предложение о проведении референдума и досрочных президентских и парламентских выборов. После недолгих, но отчаянных споров и сомнений депутаты назначают референдум на сентябрь. Но в сентябре стороны договорились все переиграть — решение о проведении референдума было отменено, а досрочные выборы переносились на весну-лето 1994. Депутаты и президент получили время для проведения предвыборных кампаний. В марте-апреле 1994 состоялись выборы в Верховную Раду. Явка избирателей во многих округах была так низка, что необходимо было провести довыборы, которые тянулись до осени. В 44 округах депутатов так и не удалось избрать после — трех попыток предвыборный марафон был приостановлен. Большинству депутатам предыдущего созыва переизбраться не удалось, большинство избранных депутатов были беспартийными. Крупнейшие партии — КПУ, НРУ, СелПУ, СПУ получили 90, 22, 21, и 15 мандатов соответственно (выборы проходили по мажоритарной системе). Председателем парламента (а это традиционно в Украине больше, чем просто спикер) стал А. Мороз, что отражало идеологические предпочтения большинства народных избранников. 26 июня 1994 года состоялся первый тур выборов президента. Среди ресурсов Кравчука были лозунг «главное, чтобы войны не было», центральные СМИ, западные регионы, представители президента [10] и поддержка США. В оппозиции к нему находились многие местные Советы, местные и российские СМИ, элита восточных регионов, он вызывал аллергию у большой части русскоязычного населения. В феврале 1994 Кравчук было вовсе отказался от участия предвыборной гонке — он нервничал.
Кравчук впоследствии говорил: «Поражение мое было запланировано с того момента, когда была определена дата выборов. Все российские СМИ были направлены против меня. <…> Кроме того, наши местные большевики и весь восток Украины, который остается в какой-то мере большевистским, Луганская область и Крым голосовали против меня. Плюс у меня не было команды».[11]
По результатам первого тура Кравчук пришел первым, за ним следовали Кучма и Мороз, делившие голоса Левобережной Украины. Во втором туре (10 июля) выиграл Кучма, обещая избирателям близость к России и поддержку индустриальных регионов. Важным тезисом его кампании был тезис о государственном статусе русского языка. Уже к этому времени «вопрос языка» перестал быть только вопросом языка — это вопрос об этническом характере государства и власти. Восточные регионы и русскоязычное население в процессе украинизации власти оказалось в роли меньшинства, хотя в электоральном смысле они являются большинством, что и показали президентские выборы.
Эта эпоха не имела собственного идеологического лица. Символистская идеология независимости еще продолжала за неимением другой как-то функционировать, в то время как новый президент, ничего по существу не меняя, принялся доделывать дела и залатывать дыры, прорубленные в предыдущее правление. Произошла (заново) либерализация цен, кое-как продвинулась приватизация, введена национальная валюта — гривна, была принята Конституция и заключен полномасштабный межгосударственный договор с Россией. Правление президента Л. Кучмы хотя и менее истерично, чем предыдущее, зато и менее публично. Главным политическим сюжетом этих лет был продолжительный властный конфликт с участием президента, парламента, местных администраций и Советов, председателя правительства и других, причем это больше походило на ссору в коммунальной квартире, чем политику. Это «по-домашнему тихое» время, в котором уже не нашлось сколько-нибудь крупного субъекта политического действия. Это время общественной диссоциации и расколов: партийная номенклатура окончательно рассыпалась, регионы продолжали отдаляться друг от друга, а крупные капиталы, возникшие в это время, не смогли заявить о себе как о единой политической силе.
Чуть отхлынула послевыборная усталость, как новый президент столкнулся с той же проблемой, что и предыдущий — какой властью в действительности обладает «глава государства» и где границы полномочий властных институтов. Предыдущее правление оставило в наследство Кучме нерешенный вопрос о государственном устройстве и Масола на премьерском кресле (его назначила Верховная Рада 16 мая — незадолго до второго тура президентских выборов). Масол был принесен в жертву студенческим волнениям и шахтерским демонстрациям в 1991 и воскрес в 1994 все таким же. Он продолжил политику государственного регулирования цен, начатую Е. Звягильским, в результате чего в 94-ом купон-карбованец упал еще в 102 раза при том, что 70% цен были централизовано регулируемы. В конце года была выпущена купюра в 500000 карбованцев, которая примерно равнялась 4$. Кучма поначалу не стал бороться с конкретными составами правительства и парламента, а решил заняться вопросом государственного устройства системным образом. 19 июня 1994 Кучма, Мороз и Масол подписали соглашение о том, что проблема разделения полномочий будет решаться на основе согласия властных институтов. В начале декабря президент внес на рассмотрение Верховной Радой проект конституционного закона об органах государственной власти и местном самоуправлении. Согласно этому проекту деятельность Верховной Рады ограничивалась только законодательными функциями, происходило перераспределение власти от Советов к региональным и местным государственным администрациям, а правительство становилось полностью подконтрольным президенту. Словосочетание «местное самоуправление» было употреблено в проекте закона только в том смысле, что Советы переставали быть иерархически организованными и поэтому должны были походить скорее на самоуправление, чем государственную власть. Иными словами, новый президент намеревался «путем консенсуса» с другими властными институтами заполучить в свои руки все возможные управленческие механизмы. Уже тогда можно было предсказать, что судьба законопроекта будет нелегкой. После уговоров и давления Верховная Рада в апреле 1995 приняла закон, но только простым большинством, а не конституционным. Вопрос о государственном устройстве в очередной раз оказался открытым, но ненадолго. Кучма прибег к откровенному шантажу: он издал указ о проведении всенародного плебисцита, который должен был выявить, кому население больше доверяет президенту или парламенту. Верховная Рада наложила на этот указ вето, в свою очередь президент, плюя на это, подтвердил свое желание провести плебисцит. В результате 8 июня 1995 года Мороз и Кучма, представляя стороны парламентской (в смысле — «советской») и президентской власти, подписали эпохальное Конституционное соглашение сроком на 1 год в течение которого спорный закон должен был исполняться и условились ускорить работы над проектом конституции. Таким образом, президент овладел рычагами власти — он в тот же день назначил премьером Марчука, самолично приступил к формированию правительства и принялся за преодоление крымского кризиса, который тянулся уже год.
В начале украинской независимости Крым переживал эпоху экономического и политического романтизма. 6 мая 1992 года Верховный Совет Крыма принимает Конституцию, которая провозглашает фактическую независимость. Кравчуку удалось тогда сохранить Крым для Украины, Конституция была заморожена. В то же время крымчане мечтают об «крымском чуде за 500 дней», оффшорной зоне на полуострове, банковском рае и «режиме открытой экономике». В сентябре 1992 года Кравчук принимает таки закон о режиме открытой экономики в Крыму, что немногих ненадолго успокаивает. В 1993 году в Крыму мечтают об ушедших куда-то отдыхающих, российских рублях и сильной исполнительной власти по примеру Татарстана. В результате в начале 1994 года на полуострове проходят президентские выборы, на которых 31 января побеждает безумный эксцентрик Ю. Мешков, обещавший плыть к России, платить зарплату в рублях и отменить таможни. Проигрывают экономические романтики на этот раз навсегда, потому что Мешкову за короткое время удалось дискредитировать не только миф об особом пути Крыма, но и экономическое реформаторство — он по сути попытался провести в жизнь экономические идеи проигравшего Н. Багрова, что закончилось неудачей. Между прочим, за Мешкова голосовало то самое большинство, что так решительно поддержало несколько месяцев назад Кучму. По традиции обострение крымского вопроса происходит весной, как раз перед курортным сезоном. 20 мая 1994 года Верховный Совет Крыма, в котором «большинство депутатов слово «Украина» писало бы с маленькой буквы» восстанавливает Конституцию республики 1992 года. Верховная Рада в свою очередь убедительно рекомендует отменить это решение — так начинается долгая война деклараций, которая тянулась до лета 1995 года, когда усилившийся Кучма начал брать власть в Крыму в свои руки. Но и год до этого центральные власти не совсем бездействовали.
«… в крымской политике ставка делалась на укрепление позиций центра за счет расширения экономической помощи, формирования проукраински настроенной местной политической и управленческой элиты…» [12] В 1994 году не только не было отдыхающих, но и урожая, что облегчило Киеву задачу давления на крымских политиков. Еще один (и, по-моему, главный) механизм овладения ситуацией в Крыму — это стимулирование внутренних дрязг. Для этого кроме всего прочего используются крымские татары, которые всегда находились в оппозиции к красному и русофильскому большинству и традиционно поддерживали Рух. К слову сказать, российские реформаторы не имели ни малейшего желания поддерживать Мешкова и крымский бунт.
Пока Кучма осваивал рычаги украинской государственной машины, в Крыму происходила длительная политическая разборка. В сентябре-октябре 1994 Мешков под давлением ВС пал, оставив власть президиуму во главе с С.П. Цековым. Ту кашу, которую заварили романтики, сожрали без остатка циники. [13] 25 апреля ВС Крыма объявил о проведении референдума о поддержке Конституции, но 31 мая после некоторой торговли это решение было отменено. Только в июле 1995 произошла отставка Цекова. Ему на смену пришел Е. Супрунюк, который начал процесс согласования Конституции Крыма с Киевом, добился того, чтобы это была именно Конституция, а не устав, начал процесс разделения полномочий между центром и автономией. Впрочем, президенту казалось проще всего держать полуостров насколько это возможно в своих рукавицах — так возник семейный (Франчуки) подряд на управление мятежной провинцией. Весной 1998 года после выборов ВС Крыма к власти там приходит Л. Грач, имеющий, как считают, большой кредит доверия и определенную способность к компромиссам. Конституция Крыма была утверждена Верховной Радой только в конце декабря 1998 года.
Год Конституционного соглашения стал годом активного конституционного творчества. Президентский проект Основного закона был вынесен на обсуждение в начале 1996 года и не устроил практически никого. Некоторые считали, что Украина должна быть парламентской республикой, некоторые — что власть должна принадлежать Советам, коммунисты мечтали о конституции УССР. Не было в обществе единства и в вопросе прав собственности, государственной символики, статусе русского языка, участии в СНГ, статусе Крыма. В обществе не было единства. Оно наступило на одну ночь с 27-го на 28-е июня 1996 года в Верховной Раде, когда на пятый год существования независимой Украины был принят ее Основной закон.
Юлия Мостовая на следующий день трогательно напишет: «Почти четыреста человек в течение 24 часов, фиксируя открывающееся второе, третье, десятое дыхание, принимали статью за статьей. Принимали, нередко попирая собственные принципы, убеждения; проглатывали ком обиды, унижались друг перед другом, перед исполнительной властью, перед ситуацией. Нет сомнения в том, что большинство находящихся в зале в ночь с 27-го на 28-е пережили целую драму».
Есть по крайней мере три человека, подвигнувших депутатов на этот подвиг: М. Сирота, возглавивший согласительную комиссию, которая сделала из президентского проекта, как говорят эксперты и журналисты, «гораздо более демократичный». Президент, который второй раз воспользовался тем же, что и год назад, приемом шантажа, объявив накануне о проведении референдума. И Мороз, который загипнотизировал своих коллег на целые сутки. Президент в работе согласительной комиссии не участвовал, настаивал на собственном варианте Конституции, что ему даст право в последствии критиковать действующий Основной закон. Но после окончания «конституционных бдений», Кучма пришел поздравить депутатов и даже «в некотором роде извинился» за некорректные методы стимулирования конституционного процесса. Согласно принятому проекту (в отличие от кучмовского) президент перестал быть главой исполнительной власти (только «главой государства»), а государственная власть не имеет права вмешиваться в дела местного самоуправления. Через несколько дней после «конституционных бдений» Кучма внес на рассмотрение парламента кандидатуру нового «главы исполнительной власти» — П. Лазаренко, которая была одобрена большим количеством голосов, чем Конституция.
11 октября 1994 президент прочел в парламенте доклад «Курсом радикальных экономических реформ», и новую волну либерализации цен пришлось проводить уже имеющемуся правительству Масола. С февраля 1995 большинство цен были отпущены, что в очередной раз подхлестнуло инфляцию. Еще одним наследством прошлой эпохи были 7 миллиардов внешнего долга (к средине 1994) и плохая кредитная история на международном рынке [14]. Второй вопрос был более-менее решен в конце 1994-го, когда Масолу велено было подписать так называемый «нулевой вариант», предложенный Россией. Можно было начинать брать кредиты. А 20 марта 1994 года Кучма подписывает договор с Россией о реструктуризации долга — с этого момента Украина начинает платить по счетам. Разобравшись с Крымом и заключив Конституционное соглашение, усилившийся Кучма сразу же поменял премьера (Масола на Марчука), собрал собственных людей в правительстве и медленно начал приватизацию. Назначение Марчука было естественным шагом в том смысле, что Масол уже в 1991 был анахронизмом. Немного странным (после деклараций об радикальных реформах) казалось то, что премьером стал не экономист (Марчук возглавлял службу государственной безопасности). Кадровыми решениями в правительстве заведовал сам президент. Экономические мероприятия, впрочем, оказались очень осторожными. «Нельзя проводить реформы любой ценой — в частности, ценой сокращения ассигнований на социальную защиту. Это трудно понять нашим западным партнерам», — говорил Марчук в конце 1995-го. До 1994 года приватизации практически не производилось (я знаю одно яркое исключение — на Западе крестьяне взяли землю в свои руки, как только это стало возможным). В премьерство Марчука началась «малая» приватизация и шла подготовка к «большой»; тогда демонополизироваться газовый рынок и была собрана Кучмой «днепропетровская» команда в правительстве. С начала 1996 Марчук «уходит из публичной политики», ему не прощают уже ни одного самостоятельного высказывания. Поэтому никто не удивился, когда Марчук был в мае 1996 года смещен [15], а на его место по принятии Конституции был поставлен П. Лазаренко, к тому времени уже опекавший ЕЭСУ (газотрейдер), «Приватбанк» и Днепропетровскую область.
1995-1996 годы были золотым веком для тех, кому разрешили стать газотрейдерами. Это было время 200% рентабельности бизнеса, связанной с инфляцией карбованца. В это самое время газовый рынок становится фактором и индикатором политики. (Украина добывает только 22% необходимого для себя газа, при этом добыча снижается, так как давно прекращена разработка скважин.) После стабилизации и введения гривны рентабельность торговли газом снизилась до разумной цифры 30%, а после обвала рубля в августе 1998 этот бизнес стал абсолютно нерентабелен [16]. Относительная стабильность гривны стала на пути самого денежного украинского бизнеса. Доля бартера в оплате газа с 1996 неуклонно снижалось, так что каждый год после этого перед Украиной встает риторический вопрос «как платить за газ?», потребление газа и нефти не стало более эффективным, а цены экспортеров — более выгодными. В 1998 году стало понятно, что ядерное топливо на АЭС заканчивается (использовано на 60%), а купить новое можно только у России, и непонятно, где найти для этого деньги. В правление Кравчука все решалось просто — Украина ни за что не платит; но после 1994-го остается все меньше возможностей для подобной позиции. Крупные капиталы (главным образом газотрейдеров), являясь опорой власти, не являются опорой экономики — к 1999 практически не инвестируют в производство, зависят от бюджета, власти, курса и т.п. Экспорт Украины (металлы, химическая промышленность, в меньшей степени — машиностроение и ракетостроение) и не покрывает и малой части ее импорта.
Правительство Лазаренко было действительно его правительством, он в нем хозяином и железной рукой для многих из тех, кто не входил в «днепропетровский клан». Лазаренко первый начал в реальности договариваться с Газпромом, его поначалу с приязнью принимал Черномырдин. Лазаренко имел поддержку в парламенте и по указанию президента даже пробовал скинуть Мороза с поста председателя парламента. Одно было плохо в нем — слишком большой карман, откуда также следовало нежелание делится. В 1997 в целом завершился раздел газового рынка, и премьер имел на нем лакомый кусок. [17] В августе 1996 года была введена в обращение государственная валюта гривна, а пять нулей, накопленных на купонах за пять лет независимости, были выброшены в корзину. Несмотря на эти заслуги, Лазаренко к лету 1997 был назначен указом президента заболевшим, а к июню 1997 года премьером стал В. Пустовойтенко.
Выгнать Лазаренко было не так просто, как Марчука. Во-первых, после принятия Конституции президент не был уже главой исполнительной власти, а во-вторых, премьер был политически и экономически очень силен. К тому же это — ссора в днепропетровском доме, то есть очень личный конфликт, что и выразилось в дальнейшем в ругани и взаимных компроматах. Если Лазаренко обещал президенту справиться с Морозом, то Пустовойтенко — посадить бывшего премьера. Административно-политическая система Украины, не смотря на декларированные в 1995 году намерения, не стала результатом действительного компромисса властных структур и тем более общественного договора. Феномен «бывший премьер — главный оппозиционер» — только один тип конфликтов, порождаемый на всех уровнях власти современным государственным устройством Украины.
Все предшественники Пустовойтенко правили около года, но новый премьер (который по началу считался стопроцентно лояльным президенту) через этот рубеж перескочил, не смотря на периодические появляющиеся с весны 1998 года слухи об его отставке. На счету Пустовойтенко уже выборы в Верховную Раду в марте 1998 (в нее пошла проправительственная партия — НДП), получение международных кредитов и относительно спокойно пережитый финансовый кризис 1998 года. Это создало положительный в глазах, например, западных кредиторов прецедент — Украина не повторила, как это бывало обычно, российские промахи [18].
Во время своей предвыборной кампании Кучма обещал избирателям нормализовать отношения с Россией. Но уже в своем первом интервью после избрания, он заявил, что ему в предвыборной гонке помогала не столько Россия, сколько отдельные российские «друзья», например, Вольский. И первые визиты новоизбранного президента были: в Канаду, на встречу большой семерки, в США (октябрь 1994). Затем был визит в Туркменистан (ноябрь).
Уже к 1995 году стало понятно, что внешнеполитический приоритет президентства Кучмы — это Запад. Телевизор образно это описывает так: «Украина не имеет в своем гербе никакого двухголового орла, и ей нет необходимости смотреть в разные стороны» [19]. Особый успех Кучмы — теплые отношения с Канадой, откуда он и начал свое знакомство с миром в 1994 году.
Очередь России настала в январе 1995, где тамошние лидеры поняли, что и новый президент не так уж прост в обращении. И хотя большой межгосударственный договор был парафирован Марчуком и Сосковцом уже в феврале 1995, президентами он был подписан только 30 мая 1997 года. Все эти годы продолжались споры вокруг бессмертной проблемы Черноморского Флота. Смерть этой проблемы наступила — часть береговой инфраструктуры Севастополя перешла на основе аренды России. Плата за некоторые корабли и за аренду начисляется из суммы украинского долга. Россия, наконец, признала нерушимость границ Украины, а та в свою очередь начала освобождаться от страшной тени «российской угрозы» [20]. Одновременно с подписанием российско-украинского договора, министр иностранных дел Украины договаривался с НАТО о сотрудничестве, а 9 июля 1997 в Мадриде была подписана Хартия об особых отношениях между Украиной и НАТО. Такая «многовекторная политика» действительно принесла некоторые плоды на международной арене (особенно в сравнении с внешней политикой при Кравчуке).
Со времени украинской независимости Запад, в особенности Америка, подчас занимал очень жесткую позицию по отношению к Украине, диктуя свои условия в вопросах долга СССР, ядерного разоружения, закрытия Чернобыльской АЭС. Некоторые эксперты в США полагали в 1993 году, что Украина в скором времени развалится на более мелкие государства. Кучма, похоже, сумел убедить Запад по крайней мере в том, что Украина существует и будет существовать.
Однако приоритет западного направления во внешней политике наталкивается по меньшей мере на две проблемы. Во-первых, отсутствия общественного единства в этом вопросе нельзя скрыть от западных партнеров (представители Украины в Европарламенте умудряются ссориться и спорить даже там), а во-вторых, такая политика воспринимается большой частью общества как прямое нарушение предвыборных обещаний. Некоторые дипломатические успехи на Западе не оправдали в глазах русскоязычного населения отсутствие сближения с Россией. Как и в 1991 и 1994 годах, на президентских выборах 1999 года решающее слово будет за Востоком Украины.
Примечания
[1] Первый секретарь ЦК КПУ до 1989 года.
[2] Интервью газете «День» № 1 1999.
[3] Украинской столицей гласности был Львов. Киев начинал импортировать перестройку одновременно из двух источников — из Москвы в виде указаний партии и изо Львова в виде общественных организаций.
[4] В августе 1991 Гуренко будет иронически интересоваться, позвонит ли пан Кравчук товарищу Гуренко сразу же по подписании ордера на его арест.
[5] Изначально — правозащитная организация Украинская Хельсинская группа, а после 1989 — Республиканская партия.
[6] Рассказывает В.М. Литвин в книге «Украина: политика, политики, власть».
[7] В случае Горбачева президентство необходимо было для большей независимости от ЦК, а в случае Кравчука — это скорее символическое освоение власти, чтобы «быть как все».
[8] Имеется в виду ближайший прототип государственного строительства, используемый Кравчуком.
[9] Имеется в виду уникальная модель власти в СССР — иерархия комитетов КПСС, стоящая над Советами, которые организованы тоже иерархично.
[10] Выборы показали, что это никакой не ресурс.
[11] АиФ № 45 1994
[12] А. Разумков в «ЗН»
[13] Вообще, в крымской теме нужно разбираться отдельно — в двух словах об этом не напишешь.
[14] Какие-то эксперты МВФ в 1994 году считали, что экономическое положение в Украине «хуже, чем в любой другой стране, за исключением воюющих». Это суждение широко обсуждалось и производило большое впечатление на население.
[15] Впрочем, Ю. Мостовая призналась тогда в «ЗН», что не знает, зачем Кучма снял Марчука. В «Коммерсанте» писали: «Кучма назначил Марчука главным оппозиционером». Ошибались — главным оппозиционером будет назначен следующий премьер.
[16] По сообщению Д. Куликова.
[17] К концу премьерства Лазаренко на него уже смотрели с подозрительностью на Западе и в России.
[18] Кучма в одном из выступлений процитировал какую-то российскую газету, которая после обвала 19 августа предсказывала, что Украина, как обычно, повторит все за Россией, только с худшими последствиями.
[19] «7 дней» по первому каналу, 31 января 1999 года.
[20] В январе 1999 Совет Федерации России по настоянию Лужкова не стал рассматривать вопрос о ратификации этого договора, хотя Госдума проголосовала за этот документ.