Россияне отвыкли доверять судебной системе. Прежде всего, в этом виноваты сами судьи, слишком часто поступавшиеся собственной независимостью. Где именно проходит грань, за которой частное мнение чиновника становится руководящим указанием, каждый служитель Фемиды решает сам. Зато обнаружить признаки давления на суд может любой обыватель. Индикатором здесь служит презумпция невиновности. К примеру, на недавнем расширенном заседании коллегии МВД министр Рашид Нургалиев назвал преступником задержанного, но не осужденного владельца холдинга «Энергомаш» Александра Степанова, тем самым дал повод усомниться в беспристрастности будущего приговора
Эта часть доклада Рашида Нургалиева напоминала выдержку из обвинительного заключения. Как заявил министр в присутствии президента Дмитрия Медведева, «…в Москве пресечена незаконная деятельность руководителей, и фактически владельцев, группы предприятий «Энергомаш», которые, получив в Сбербанке России более 14 миллиардов рублей как целевые кредиты, незаконно конвертировали их и по фиктивным контрактам перевели на счета подконтрольных офшорных компаний». По мнению Нургалиева, все это свидетельствовало об усилении работы правоохранительных органов по защите финансовых средств. О доказательной базе озвученных обвинений министр ничего не сказал. Впрочем, это было бы трудно сделать даже следователю, непосредственно ведущему дело «Энергомаша». Дело Александра Степанова в прессе называют неоднозначным и запутанным. И первую очередь, потому, что очевидной вины предпринимателя в нем не усматривается.
Собственно, наличие большой кредитной задолженности представители компании не отрицали. Но это обстоятельство, по мнению главы «Энергомаша», должно было рассматриваться в рамках арбитражного процесса. Да и причин сомневаться в честности заемщика у кредитора не было. Кредитовался «Энергомаш» в Сбербанке РФ, получив 12 млрд. рублей под масштабный проект строительства120-ти газовых электростанций малой мощности. Около половины этих ТЭЦ уже построены, и находятся в залоге у Сбербанка. Помимо этого, обеспечением по кредиту стали поручительства предприятий группы и личные гарантии Александра Степанова. До последнего времени обслуживались займы исправно. А задержание главы «Энергомаша» произошло непосредственно в помещении Сбербанка, куда он прибыл на очередной раунд переговоров о реструктуризации долга.
Конечно, как и во всяком другом уголовном расследовании, на каждый аргумент защиты приходится довод обвинения. А потому, единственным мотивом судьи становится профессионализм и беспристрастность. Но, как заметил однажды журналист «Российской газеты», «… многие не верят, что в ином резонансном деле судья сможет без риска вынести какой-то другой приговор, кроме обвинительного». И уж тем более трудно предположить, что в своем решении суд сможет проигнорировать озвученную министром оценку действий обвиняемого. Как и во многих других чиновничьих коллизиях, представители высшей власти вовсе необязательно давать прямое указание. В нашей стране, как нигде больше, умеют прислушиваться к мнению высокого начальства. Тем более, если озвучено оно было в присутствии главы государства.
Впрочем, именно это обстоятельство и позволяет предположить случайный характер высказывания министра. Как заявил в одном из своих выступлений Дмитрий Медведев, «…должностное лицо не имеет права высказывать свою позицию… по какому-то делу до момента вынесения приговора, или обвинительного, или оправдательного». Сознательно проигнорировать слова президента министр Нургалиев не мог. А значит, часть ответственности за содержание доклада лежит на министерских референтах. Правда, даже в этом случае, исправить допущенную ошибку должен сам глава МВД. Благо, для этого достаточно заявить о конституционном принципе презумпции невиновности применительно к делу Александра Степанова.
Кирилл Мирошников
