23 февраля 2004 года исполняется 60 лет депортации чеченского и ингушского народов. Митинг, который собирались провести в этот день правозащитники, был запрещен московскими властями - день-де праздничный, в городе, мол, гуляния, и все такое...
Действительно, день этот теперь выходной. De facto выходным он был с советских времен. Народ в конторах выпивал и закусывал - дата весьма удачно расположилась между растянутыми на месяц новогодними возлияниями и "Днем Восьмого марта, двадцать третьего февраля по старому стилю, Международным женским днем Советской армии и Военно-морского флота". Ничто так не сплачивает коллектив, как корпоративная вечеринка без конца и начала. Теперь же высочайшим рескриптом нам вменили в этот день еще и гордиться...
В истории дата 23 февраля оказывается слишком тесна для "правды факта". Неуспешные попытки большевистских отрядов остановить наступающих немцев подо Псковом и Нарвою были когда-то объявлены днем рождения Красной Армии. Оттуда и выводим теперь тысячелетнюю воинскую славу России...
При таком "бережном" отношении к исторической истине для создания "славного прошлого" сгодится все, всякое лыко придется в строку. В том числе и февраль 1944-го.
*****
В начале семидесятых Чечено-Ингушетия была, на первый взгляд, самой советской из республик Северного Кавказа. Среди вернувшихся при Хрущеве из Казахстана вайнахов не наблюдалось никакой диссидентской ереси, оппозиции, независимой общественной активности. В отличие, скажем, от крымских татар - но тех-то в Крым не вернули, а на Кавказе "социалистическая законность была восстановлена". Росли также национальные кадры, составлявшие партхозактив. Лояльность местного населения обеспечивалась, кроме всего прочего, невиданной концентрацией войск самого разного назначения и особым вниманием органов КГБ, вплоть до районных отделов.
Грозный был городом цветущим, с зелеными бульварами, зоной отдыха, Чернореческим дендропарком - но в летнюю жару отдыхать было лучше в горах. И вот, собрались как-то молодые, но растущие национальные кадры устроить "корпоративную вечеринку" у горного потока, закупились всем необходимым, а места в служебных машинах на всех не хватило. Двое остались "голосовать" и быстро поймали ГАЗик. Тому, кто мне всю эту историю рассказал, завязавшийся в дороге разговор показался немного странным - и второй попутчик, Лечи Добачевич Магомадов, и водитель порою как-то загадочно улыбались. Загадка разрешилась, когда все наши герои присоединились к пикнику - шофер оказался начальником Шатойского райотдела КГБ.
После изрядных возлияний, тостов и разговоров собутыльники между прочим осведомились:
- А что, Коля, поделывает у тебя Хасуха Магомадов?
Это Хасуха был из тех, кого не поймали и не вывезли в Казахстан в 1944-м. С тех пор он прятался в горах, промышлял разбоем и, как полагается кавказскому абреку, пользовался гостеприимством жителей из числа местных.
- А ничего не делает. Старый стал. Сидит себе в пещере абрека Зелимхана. Берданка у него, небось, давно заржавела...
Банкет на природе продолжился. Когда под вечер Коля неожиданно засобирался, все уговаривали его остаться, но тот уехал: "Дела..."
Как потом выяснилось, уж лучше бы он забросил свои "дела", выпивал и закусывал. Потому как берданка у Хасухи Магомадова оказалось в полном порядке. Из нее-то он и застрелил той же ночью чекиста Николая Собкова.
Последнего чеченского абрека убили только в 1976 году.
*****
Не одобренная официально, однако весьма широко распространенная среди "силовиков" точка зрения: "Сталин был прав". За одну февральскую среду 1944 года "отец народов" вывез мятежный народ из родных гор, где сопротивление было возможно, в чуждые равнины. И тем самым решил проблему, с которой современная Россия не может справиться вот уже десять лет. Адепты сталинской депортации даже готовы признать, что в пути, в эшелонах, и в первый год ссылки бериевское ведомство уморило чуть ли не треть "спецпоселенцев". По мнению сторонников "сильной власти", эффективность операции оправдывает совершенный тогда геноцид.
Впрочем, спор это старый, и стороны тут не сойдутся в оценках, даже придя к единому мнению относительно фактов.
Я позволю себе поставить под сомнение момент, в рамках этой дискуссии, кажется, не оспариваемый - тезис об эффективности геноцида.
Кубанская десятиклассница Оксана в присланной на конкурс "Человек в истории. Россия - ХХ век" работе рассказывает о жизни своей бабушки, учительницы:
"... В 1947 году ее направили работать в с. Шали Веденского района. Местность была очень неспокойной, так как это территория депортированных чеченцев, в их домах жили аварцы. Чеченские группировки часто совершали набеги, но русских врачей и учителей не трогали, даже однажды под дверь подложили записку с содержанием, что им не стоит бояться."
По радио об этом не говорили, в газетах не писали. Чеченцев депортировали не только из Чечни, но на эти тринадцать лет исключили также из словаря. В 1957-м году, когда выходил в свет 47-й том Большой Советской энциклопедии, про только что воссозданную Чечено-Ингушетию написали лишь шесть строчек, адресовав заинтересованных читателей к тому 51-му, дополнительному. Даже овчарка лубочного пограничиника Карацупы сменила тогда в момент ставшую контрреволюционной кличку, и далее прозябала под псевдонимом Ингус.
В те же самые послевоенные годы к другой девушке, учительствовавшей в Аргуне, приехала мама. Маму весьма удивила странная привычка дочери - ложиться спать с топором под подушкой, и использование этого топора, чтобы изгонять ломившихся чеченцев. Радио, а тем более – дочь, берегли материнские нервы. Теперь, правда, Наталья Петровна рассказывает об этом с усмешкой, а тогда...
И Анатолий Приставкин в повести "Ночевала тучка золотая" писал о вещах очень похожих.
Депортация не была, да и не могла быть полной, "идеальной". Оставшиеся чеченцы - будь их хоть процент - могли действовать. Это называется - сопротивление, партизанская война. Такая же, как на Западной Украине или в Литве, где не было сплошной депортации населения. И продолжалось это до пятидесятых, приблизительно как в Прибалтике и Закарпатье. Правда, об истории сопротивления там мы хоть что-то знаем. От тех, кто выжил. От тех, кто не был депортирован. Благодаря письменной традиции и устным преданиям. Об истории же сопротивления чеченского народа нам известно лишь из воспоминаний таких бабушек - про "записку с содержанием, что им не стоит бояться". Залог, свидетельство чести сопротивления первых лет.
Потом остались лишь отдельные абреки - такие, как Хасуха Магомадов. Он, кстати, продержался на одиннадцать лет дольше, чем последние литовские "лесные братья".
*****
Итак, геноцид не был эффективен. Правда, сегодня в стремлении "гордиться историей" нередко используют еще один прием: "отрицай то, что невозможно обелить". Действительно, был ли геноцид?
Ну, переселили - так ведь не в Бабий Яр и не в Освенцим! А то, что в эшелонах пришлось несладко - так ведь полстраны тогда эвакуировали. И вообще, "кому сейчас легко?"
Есть такое село - Хайбах.
Вернее, было такое село - до 27 февраля 1944 года. События, происшедшие в тот день, получили широкую известность (см., например: Кара-Мурза С. История советского государства и права. Гл. 7.).
23 февраля, в день начала депортации, прошедший в чеченских горах обильный снегопад отрезал горный Галанчожский район от равнины, от железнодорожных станций, где стояли эшелоны. Сотрудники НКВД под командованием комиссара госбезопасности 3-го ранга Гвишиани из примерно шести тысяч жителей района отделили больных и старых, тех, кто в силу слабого здоровья или преклонных лет не мог пешком идти по бездорожью и снежным заносам. Их, человек около семисот, загнали в конюшню колхоза имени Берия - право же, есть в этом какая-то зловещая ирония. Конюшню расстреляли, обложили сеном и подожгли.
В книгах воспроизводится такая телеграмма:
"Совершенно секретно. Наркому внутренних дел СССР тов. Л.П.Берия. Только для Ваших глаз. В виду не транспортабельности и с целью неукоснительного выполнения в срок операции "Горы", вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах. Полковник Гвишиани".
В ответной телеграмме Берия сообщал, что "за решительные действия" Гвишиани повышен в звании и представлен к правительственной награде. Возможно, эта переписка - апокриф, поскольку в других документах депортация чеченцев и ингушей названа операцией "Чечевица".
Но судьба аула Хайбах - отнюдь не миф и не исключение. Так же было, например, в другом горном селе Зумсой. Уничтожение людей в феврале 1944-го было для исполнителей рутиной... Впрочем, и другой деятель того времени, Адольф Эйхман, был простым клерком.
*****
Однако и у этого времени были свои герои.
В рапортах НКВД зафиксировано, что были арестованы два офицера, пытавшиеся воспрепятствовать уничтожению людей в Хайбахе - первый замнаркома юстиции Чечено-Ингушетии Мальсагов и армейский капитан Козлов.
В Германии молодые офицеры принимают присягу у памятника человеку, совершившему свой поступок в том же 1944-м - полковнику фон Штауффенбергу. Если же у нас есть повод считать 23 февраля Днем воинской славы России, то основание для этого - поступок капитана Козлова. Так иногда один человек своим действием или отказом спасает честь всего народа.
