«Полит.ру» и «Троицкий вариант» обратился к представителям разных научных дисциплин, как работающим, так и не работающим в системе Академии наук, с просьбой подискутировать о настоящем и будущем РАН.
В качестве возможных вопросов для обсуждения им были заданы следующие: Нужна ли Академия наук России? Какая Академия наук нужна России? Нужны ли реформы РАН и если да, то какие? Какими Вам видятся перспективы развития нынешней РАН? Публикуем поступившие отклики.
* * *
Егор Задереев, кандидат биологических наук, ученый секретарь Института биофизики СО РАН (Красноярск), член Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах при президентском Совете по науке, технологиям и образованию:
Как известно, наука существует и вне стен Академии. В разных странах есть достаточное количество примеров организации фундаментальной науки как в рамках университетов, так и академических институтов. Так, рассматривая пример Красноярска, я не вижу принципиального отличия схемы «университет и несколько академических институтов», тесно сотрудничающих и обменивающихся как студентами, так и преподавателями и сотрудниками, от схемы «огромный американский университет», в котором степень независимости отдельных структур достаточно высока.
Чтобы закрыть вопрос о месте нахождения науки, приведу слова коллеги-профессора из Швейцарии, посетившего нас с лекциями в 2007 году (он многие годы был и профессором в университете, и директором лимнологической станции, в основном занимающейся фундаментальной наукой): «Нет никакого смысла решать, где должна находиться наука.
Решение о финансировании должно быть основано только на критериях эффективности и успешности организации, которая этим занимается».
Возникает вопрос: насколько критерии эффективности и успешности применяются в Российской Академии наук и влияют на финансирование той или иной организации или направления? В принципе, текущее финансирование организаций РАН не зависит от того, как функционирует организация. Фактически это означает, что, с точки зрения самой Академии как распорядителя средств, выделяемых на фундаментальные исследования, функционирование всех институтов РАН является необходимым для покрытия потребностей России в науке.
В качестве контраргумента чиновники Академии могут сказать, что в РАН существует процедура аттестации институтов, которая формально способна приводить к закрытию неэффективных институтов. Однако не следует забывать, что периодическая аттестация проводится силами самой Академии, т.е. данная форма контроля является внутренним аудитом (или самоконтролем); с точки зрения менеджмента – элементом необходимым, но недостаточным для решения вопроса о соответствии или не соответствии организации внешним критериям.
Каковы же внешние критерии? Это вопрос немаловажный, так как необходимо помнить, что в конечном итоге заказчиком результатов деятельности Академии является государство (основной источник её финансирования) и именно государство должно оценивать деятельность РАН по понятным и известным ему критериям, которые являются внешними для Академии.
С этим вопросом далеко не всё ясно. В настоящее время от Академии хотят всего, да и сама РАН позиционирует себя как организация, которая может всё: проводить фундаментальные исследования, вести образовательную деятельность, внедрять инновационные разработки и даже вести коммерческую и предпринимательскую деятельность. Именно такой широкий спектр ответственности приводит к тому, что в рамках Академии практически невозможно вести речь о каких-то более или менее формальных и строгих критериях эффективности, – слишком широкий спектр специализаций и направлений (не в области фундаментальных исследований, а в области выполняемых работ) деятельности. Мне представляется, что должна быть четко сформулирована миссия РАН – как Академии, объединяющей институты фундаментальных исследований. Определенным примером такого объединения можно рассматривать общество Макса Планка в Германии или Королевскую академию наук в Нидерландах.
Я не вижу опасности в «отрыве» Академии от университетов или прикладных исследований. На примере Красноярска, да и Новосибирска, я вижу, что взаимодействие институтов и университета выстраивается естественным образом до тех пор, пока в эти отношения не вмешиваются внешние дестабилизирующие факторы. Не могу не отметить, что в настоящее время политика Министерства науки и образования, к сожалению, зачастую направлена на развитие конфронтации между академическими институтами и вузами.
Что касается прикладных исследований, то всё, что приносит прибыль, не должно жестко контролироваться государством; в этом случае задача государства состоит в том, чтобы создать условия, а реализация перспективных технологий – дело бизнеса в его разных формах.
Одна из причин того, что в Академии присутствуют все формы научно-образовательной деятельности – от фундаментальных исследований до прикладных разработок, – мне видится в культивируемой системе научных школ. Логичным развитием научной школы являются углубление в предмет исследования, выход на прикладные исследования, проведение массы рутинных исследований всё более широким кругом исследователей, работающих в рамках «научной школы» и зачастую скованных этим направлением.
То, что школы становятся заложниками своих направлений, не случайно: базирующаяся на иерархии управленцев и системе компромиссов в распределении бюджета, каждая школа имеет свой бюджет, который можно получать практически автоматически в случае постоянного присутствия в научном пространстве. Под бюджетом я понимаю пул текущих бюджетных средств, грантов из различных российских фондов, зачастую опирающихся на критерии принадлежности к школе, и т.п.
В итоге мы наблюдаем всё новые и новые исследования, которые фактически направлены на решение одних задач, но в качестве ключевых слов вынуждены использовать совершенно другие термины и направления, соответствующие той школе, которая является «именной» школой организации, выполняющей данное исследование.
Одной из причин такой узкой привязки организаций к школам, школ – к направлениям исследований и соответственно сотрудников организации – к возможности реализовать собственные научные интересы, по моему мнению, является отсутствие ограничений по возрасту и срокам пребывания на руководящих должностях как в рамках институтов, так и в рамках административных структур в Академии. Более того, подобная клановость заметно снижает и мобильность ученых: нормой и даже гордостью является работа в одной организации, с момента поступления в аспирантуру до пенсии, при этом в другом месте чужака из другого научного клана могут и не принять. У насильственной ротации есть много контраргументов и недостатков, но, учитывая те негативные последствия, которые рождаются в результате формирования косной системы школ-направлений-институтов, мне она представляется необходимой.
В этой заметке я не пытался дать ответы на все вопросы – я выделил те моменты, которые, по моему мнению, могут быть решены относительно просто и способны дать Академии
новый импульс к развитию.
Еще раз выделю отмеченные выше несколько простых шагов, которые необходимо реализовать для придания РАН динамичности:
1. Процедура аттестации научных институтов должна проходить с участием внешних, желательно международных экспертов. Внутренний аудит (текущее состояние дел в Академии) является нормальным инструментом самоконтроля, но для решения соответствия или не соответствия организации внешним критериям необходима внешняя оценка.
2. Должна быть четко сформулирована миссия РАН – как Академии, объединяющей институты фундаментальных исследований. В настоящее время от Академии ждут всего – начиная от фундаментальных исследований и образования, заканчивая внедрением прикладных разработок практику. Подобное смешивание областей ответственности не позволяет ввести четкие внешние и внутренние критерии оценки эффективности деятельности организаций.
3. Должны быть четко сформулированы ограничения по возрасту и срокам пребывания на строго административных руководящих должностях как в рамках институтов, так и в рамках административных структур в Академии. Отсутствие ротации и возможность многолетнего руководства – прямой путь к созданию «научных школ» – консервативных направлений исследований, приводящих к безальтернативному распределению бюджета и застою в науке.
P.S. Комментарий Е. Задереева о результатах встречи В.В. Путина и Ю.С. Осипова 22 мая 2008 г.: На мой взгляд, доплаты за степени членам Академии необходимо отменять. Не секрет, что сейчас академическое звание не всегда означает наличие высоких научных заслуг, а зачастую является отражением административного веса его обладателя. Теоретически я могу допустить, что обладатели академического звания получают финансовую компенсацию, – в такой ситуации членство в Академии следует сравнивать, например, с должностью полного профессора в американском университете: человек достиг высоких показателей в научной деятельности и получает признание, подкрепленное финансовой обеспеченностью.
Однако в этом случае процедура выбора академиков должна быть принципиально иной: при количестве научных сотрудников в РАН порядка 20-30 тыс. человек нормой должны быть конкурсы на место академика в несколько сотен человек со строгой, в том числе и формальной оценкой претендентов, по крайней мере, на первой стадии отбора. Подобное звание должно присваиваться ученому тогда чаще всего в возрасте 40-50 лет и служить основанием для успешной дальнейшей реализации научной (а не административной) карьеры. Подобное же решение об увеличении академической стипендии без видимости даже косметических реформ в РАН лично явоспринимаю как использование политического ресурса в борьбе за руководство и явный сигнал на сохранение текущей схемы управления и политики в организации науки в РАН.
Статья Е. Задереева опубликована также в газете "Троицкий вариант", №4(N), 27 мая 2008 г.
