Позавчера еду в метро. Передо мной шестиместная дерматиновая скамейка. На одном конце сидит русский парень. Ну, или белорус. А возможно, замаскированный немец или швед. В общем, человек неполиткорректного цвета кожи. На другом конце – китаец. Между ними три негритянки. На следующей остановке входит черноусый джентльмен в черной шерстяной шапочке. В общем, лицо известной национальности. На скамейке есть еще одно место, но негритянки сидят слишком привольно. Наконец, одна негритянка пододвигается к подругам, освобождая для кавказца место рядом с китайцем. Но он идет к русскому (белорусу? шведу?). Негритянки снова передвигаются. Он садится. Поезд едет.
Это не просто скамейка. Это статистика. В целом верная, несмотря на случайный переизбыток Африки. Для точности надо бы попросить двух африканок поменяться местами с индийцем и вьетнамкой, которые тоже ехали в этом вагоне.
Это мир. И это – Москва.
Маленький районный городок отражает национальный состав губернии. Губернский город – зеркало страны. Двенадцатимиллионная столица – показывает пестроту всей планеты. Именно «показывает», а не отражает – ясно, что процент русских в Москве все равно будет в десятки раз выше, чем в мире. Но со временем этот процент будет заметно меньше, чем по России в целом.
Такова реальность. Есть о чем задуматься.
Национальная растерянность – так бы я назвал чувство, охватившее Европу и докатившееся до России. Вернее сказать – наконец-то осознанное Россией во всей тоскливой полноте.
Это понятная растерянность. Европейцы (включая русских) только-только привыкли к своей национальной идентичности. А ведь к ней приучаться тоже было непросто. Веками они осознавали себя рабами Божьими, подданными монарха, жителями этой деревни. И только в XIX веке они вдруг узнали, что они – французы, немцы, русские. Независимо от сословия и места жительства, от богатства и даже от религии. Национальная идентичность объединяет этнос и гражданство. Территорию, население и политическую власть, иными словами.
Всего пять поколений прошло, только-только начали приучаться к общности национальной жизни, к ее культурной однородности, как вдруг бабах! – глобализация. По всему миру начали свободно двигаться сначала капиталы, потом товары, а там и люди. Причем совершенно другие. Во всем другие – от одежды и облика до представлений о морали. Кроме одного. Они, точно так же, как и мы – субъекты прав человека. Поэтому они имеют право носить свою одежду и вести себя в соответствии со своими правилами, ценностями, верованиями и убеждениями.
Разумеется, до той поры, пока нестыковка убеждений не превращается в столкновение между людьми. Межэтнические конфликты нельзя устранить совсем. Но надо постараться свести их к минимуму.
С водой можно делать все, что угодно: кипятить, морозить, солить и сахарить. Но нельзя запретить воде течь под уклон. Нужно рыть каналы и водохранилища – с дальнейшим водоотводом, разумеется. Потому что нет такой дамбы, которая запрет реку навсегда. И такой миграционной службы тоже нет, и полиции такой нет тоже. Тем более что в полиции, особенно в рядовом составе, часто служат иммигранты. Ну, пусть во втором поколении. Но отнюдь не утратившие корней.
Василий Аксенов говорил, что Москва – последний белый мегаполис. Наверное, через некоторое время наш город станет последним бывшим белым мегаполисом. Миграция с востока и юга неостановима и естественна.
Столь же естественно стремление людей жить рядом с соплеменниками. Это получается как бы само собою: как бы – потому что в каждом конкретном случае есть друзья или родственники, есть работа, общежитие, рынок, фабрика, недорогая новостройка. Но в целом это естественный процесс этнокультурного… размежевания? Сегрегации? Господь с вами. Процесс этнокультурного районирования.
Уже сейчас в Москве есть места, населенные преимущественно иммигрантами. Это москвичам не нравится. Люди консервативны. Не хотят, например, чтоб рядом с их домом была мечеть. Они вовсе не против мусульман, не против мечети как таковой, но – «почему именно у нас под окнами?». Давно известная позиция: я за колхоз, но в другой деревне. Ну, и где эта другая деревня?
Надо перестать капризничать и мечтать, что скоро появится новое, строгое иммиграционное законодательство, и всё будет, как было. Не будет.
Но и лицемерить тоже не надо. Это Макар Нагульнов мечтал: «Валяйте, женитесь на инакокровных! Все будут личиками приятно-смуглявые, и все одинаковые». Не будут. Наоборот – люди всё сильнее будут ценить собственную идентичность. Пора оставить раннесоветские фантазии – мы уже исторически повзрослели. Опыт СССР, и опыт Европы не позволяет надеяться на всеобщую приятную смуглявость.
Этнические районы будут появляться, расти, окукливаться. Этому нельзя, да и не нужно противостоять. Нужно руководить процессом. Задача общества и государства – не допустить, чтоб эти районы превратились в грязные нищие гетто, где верховодит мафия, куда опасно зайти чужаку.
Возможно, к обустройству таких районов надо привлечь не только диаспоры, но и метрополии – то есть страны, откуда едут мигранты. Если на карте Москвы появится «Маленькая Бухара», то там не будет проблем со строительством новой мечети.
