Мы публикуем статью, написанную 15 лет назад, “по горячим следам” после первых выборов в Приднестровье. Материал не был опубликован в “большой прессе” ни в 1990 году, ни впоследствии; текст сопровождается современным предисловием авторов – членов общества “Мемориал” Олега Орлова и Дмитрия Шкапова.
Предлагаемый читателю материал - обстоятельная статья, или же краткий доклад - написан после первых выборов в Приднестровье. Но ни тогда, ни год спустя авторы не смогли опубликовать свой материал в "большой" прессе. Вряд ли причиной тому качество текста; может, он был слишком объёмным, а скорее - слишком сложным. "Демократам" вроде бы полагалось с симпатией относиться к праву наций на самоопределение и, соответственно, осуждать красный интернационал-сепаратистский анклав. Они же писали не о нациях, а о конкретных людях и об их правах. Такой подход оказался не востребован - ни осенью 1990-го, ни год спустя, после августа, - "стилистических разногласий" между победителями и побеждёнными не обнаружилось. В постскриптуме, написанном в конце 1991-го, авторы писали:
"Таким мы увидели Приднестровье год назад. К сожалению следует признать, что минувший год не улучшил ситуацию. И не последняя вина в этом и нас, российских демократов. Забывая о том, что соблюдение прав человека выходит за рамки национального и государственного суверенитета, считая борьбу с "центром" и империей своей главнейшей задачей, демократическое движение России не было реально озабочено судьбой русскоязычного меньшинства в других республиках. Тем самым миллионы людей были вынуждены обращаться за помощью и поддержкой к открытым или замаскированным коммунистам. И теперь у некоторых политиков хватает совести обвинять их в этом".
Ирония истории - это ведь неплохой эпиграф ко всем последующим постсоветским годам. Что делать? "...Чтобы понять настоящее и делать прогнозы на будущее, нужно вспомнить недавнее прошлое".
22 ноября 1990 г. мы, наблюдатели от общества "Мемориал", въехали в Приднестровье с правого берега Днестра. Вдоль левого берега этой реки протянулась более чем на 200 километров узкая полоска земли, называемая одними Приднестровьем, а другими Транснистрией (Заднестровьем). Прошлое этой территории отличает ее от остальной Молдовы. Она раньше, чем Бессарабия, была отвоевана у турок и присоединена к Российской империи, войдя в состав Херсонской и Подольской губерний. С 1918 по 1940 годы эта земля не входила в состав Румынии, как правобережная Бессарабия, здесь тогда была создана Молдавская АССР в составе УССР.
О ситуации в Левобережье тогда ходили самые противоречивые слухи. Одни говорили о терроре боевиков, о возрождении сталинизма, о насильственной записи в рабочие отряды, о национальной дискриминации. Другие, наоборот, рассказывали об островке демократии и национального мира.
Сразу за мостом через Днестр на левобережье нам преграждает путь пикет. Это несколько десятков серьезных, трезвых мужчин, рядом стоят два загруженных песком самосвала, готовых перегородить дорогу, на обочине лежат бороны, шины, металлические заграждения, видна переносная рация. Нас спрашивают, кто мы и откуда, просят показать документы. Пикетчики признают, что действуют без правовых оснований, но объясняют, что приходится останавливать и осматривать подозрительные машины с целью "недопущения с той стороны Днестра боевиков и завоза оружия". В пикете вместе стоят украинцы, русские и молдаване. Такие пикеты в дни, предшествовавшие назначенным на 25 ноября выборам в Верховный Совет Приднестровской республики, стояли по всему Приднестровью. В городах и поселках патрулировались центральные площади, ночью контролировались все въездные пути в населенные пункты.
Подобные беззаконные действия могли бы вызывать только возмущение, если бы мы не видели, что отряды самообороны пользуются поддержкой абсолютного большинства жителей Приднестровья, что люди только в них видят свою защиту, и если бы не события 2 ноября.
Взаимная нетерпимость постепенно и неотвратимо подводила к трагическим событиям того дня.
Сентябрь 1989 года - Верховный Совет Молдовы объявляет молдавский язык единственным государственным. Предприятия Приднестровья бастуют, требуя проведения референдума по этому вопросу. В Кишиневе требования отметаются.
Декабрь 1989 года - возникает идея о Приднестровской автономии в составе МССР. С января по октябрь 90 года в большинстве населенных пунктов (кроме ряда молдавских сел) Левобережья проводятся референдумы. В них участвует 79% избирателей, 96% из них высказываются за создание Приднестровской республики. При этом абсолютное большинство отвергает также трехцветный флаг в качестве государственного.
Лето 1990 года - в Кишиневе подвергаются оскорблениям и избиениям многие русскоязычные депутаты Верховного Совета Молдовы. Часть депутатов от Приднестровья покидают Кишинев. Создаются практически мононациональные Президиум ВС Молдовы и Совет Министров. Публикуются проекты законов о гражданстве и местном самоуправлении, вызывающие резкие негативные отзывы на левобережье. Руководство Молдовы не дает однозначных гарантий неприсоединения в будущем Молдовы к Румынии.
Имеют место случаи ущемления прав граждан немолдавской национальности.
Сентябрь 1990 года - II съезд народных депутатов всех уровней Приднестровья провозглашает создание Приднестровской Молдавской ССР в составе СССР, хотя часть депутатов не согласна с этим. В Тирасполе начинают формироваться отряды самообороны. 16 сентября в предместье города Дубоссары проводится Великое национальное собрание Молдовы (практически митинг), где все выступающие, в том числе и высшие должностные лица, выступают против создания автономий. На следующий день жители Дубоссар организуют митинг, по решению которого со здания райисполкома снимается трехцветный флаг и вывешивается красный. Вскоре в город без согласия горсовета вводится отряд ОМОН. Из Кишинева в Дубоссары направляется следователь Прокуратуры Молдовы с целью расследовать инцидент со снятием флага и наказать зачинщиков. Используются материалы, отснятые во время митинга, людей, принявших активное участие в митинге, начинают одного за другим вызывать на допросы в прокуратуру.
Октябрь 1990 года - на юге Молдовы, после отказа ВС республики предоставить гагаузам автономию, провозглашается создание Гагаузской республики. 23 октября в Кишиневе проходит демонстрация протеста. Народный фронт Молдовы вместе с рядом других организаций призывает к созданию отрядов волонтеров. Правительство формирует такие отряды, которые направляются в южные районы, чтобы не допустить проведения выборов в Верховный Совет Гагаузской республики. Поход волонтеров сопровождается актами насилия. Из Приднестровья на помощь гагаузам с трудом прорывается колонна добровольцев. Только своевременное введение внутренних войск МВД СССР в Гагаузию предупреждает там кровавые столкновения. Подразделения молдавской милиции, несмотря на требования Кишинева, в Гагаузию не пропускаются. На правом берегу Днестра, у мостов, появляются вооруженные посты милиции и волонтеров Молдовы, выставляются заграждения.
В конце октября добровольцы с обеих сторон начинают покидать южные районы Молдовы. 1 ноября добровольцы возвращаются в Дубоссары.
1 ноября 1990 года после возвращения дубоссарцев из Гагаузии домой в центре города собрались люди. Циркулировали слухи о том, что молдавские волонтеры готовятся войти в город. Начался митинг.
Главным требованием митинга было прекращение деятельности в Дубоссарах следственной бригады Прокуратуры Республики Молдова, расследующей эпизод со снятием трехцветного флага со здания райисполкома. Требовали также отставки выступающих против создания Приднестровской республики председателей райсовета и райисполкома, первого секретаря райкома КПСС, а также прекращения деятельности Народного Фронта Молдовы в районе.
На следующий день, 2 ноября, в 10 часов утра группы женщин приступили к выполнению резолюций митинга. Они "опечатали" двери (т. е. на них просто наклеили бумажки) прокуратуры, одного кабинета в суде, кабинетов председателя райисполкома и его заместителя. Ключи от "опечатанных" помещений женщины забрали с собой. Найденные в райисполкоме несколько тысяч листовок с призывами против создания Приднестровской республики тут же публично сожгли на площади.
Александр Георгиевич Порожан, зампредгорсовета (человек, пользующийся громадным авторитетом в городе) рассказал нам:
"Как только в 11 часов я узнал об этом, то сразу вместе с депутатом Даниелько отправился к суду и прокуратуре. В течение 15 минут конфликт был исчерпан. Мы убедили женщин, что нет необходимости в таких действиях, и попросили вернуть ключи. Суд и прокуратуру тут же открыли. Председатель горсовета Финагин ходил открывать райисполком".
В это утро на мосту горожанами впервые был выставлен пост отряда самообороны и заграждение из бетонных блоков, закрывающее половину проезжей части. В городе ходили слухи о концентрации волонтеров и милицейских сил на правом берегу у моста. В 16 часов на мост приехал председатель горсовета В. Финагин. Вскоре прибывший сюда же начальник РОВД Д. Жосан сообщил, что в середине дня ему звонил замминистра внутренних дел СССР и расспрашивал о ситуации в Дубоссарах, на что он ответил, что необходимости введения в город каких-либо сил нет.
Вскоре с правой стороны подъехала "Волга" с полковником милиции Вырланом. Расспросив Финагина и Жосана о положении в Дубоссарах и заверив, что милицейские части в город вводиться не будут, он захотел самолично во всем убедиться. Но, к сожалению, проехать дальше поворота на город не смог - горожане, убежденные в том, что это всего лишь разведка перед штурмом, не пропустили "Волгу" дальше. Вскоре начался штурм.
Рассказывает В. Тимонов, житель Дубоссар, 21 год, слесарь (получил 2 пулевых ранения 2 ноября, интервью бралось в больнице):
"Я шел домой от товарища мимо моста в 15-30. Там стояли дружинники, их родственники, жены и даже дети. Только отошел - слышу крики, выстрелы. Побежал на мост... Там шел штурм. Кидали шашки со слезоточивым газом. Первыми шли ОМОНовцы в шлемах, со щитами и дубинками, а позади них милиционеры с автоматами. Все время стреляли - пока в воздух. Позади милиции стояли волонтеры. Из громкоговорителя все время повторяли: "Немедленно пропустите милицию. Мы вынуждены применить сил". Я видел, как, взяв уже заграждение, они били женщин. Один подбежал и ударил дубиной в затылок, она упала, тогда вдвоем лежащую начали бить дубинками и ногами. Потом кинули ее с насыпи вниз. Когда смотришь на такие зверства, сам из человека в зверя превращаешься... "
Заграждения на мосту были прорваны быстро. Правда, в начале штурма дружинники успели с помощью автокрана перегородить блоками всю проезжую часть, в ход пошли металлические прутья и камни, однако "черемуха" сделала свое дело. С обеих сторон были пострадавшие.
Рассказывает Козлов Геннадий Иванович, депутат Дубоссарского горсовета, руководитель городского рабочего отряда содействия милиции:
"В 16-30 я был на площади у горсовета. Тут взвыла сирена. Со всего города стали сбегаться люди. Мы вскочили в автобус и подъехали к повороту на мост. Оттуда были слышны автоматные очереди. Навстречу бежали люди. Я кричу: "Куда бежите?!" А мне знакомый кричит в ответ: "Гена, они стреляют и газы пустили!" Но люди остановились, взялись за руки. Подошла колонна ОМОНовцев со щитами. С боков по одному милиционеру и за ними еще милиция, и все с автоматами. Эти с боков все время стреляют немного выше голов. Пули ветки с деревьев сбивают. Когда они увидели, что бежавшие люди остановились и сплотились в шеренгу, то и сами остановились. Я подошел, показал депутатское удостоверение и спросил, зачем они пожаловали к нам. Мне лейтенант отвечает: "У вас в городе захвачены суд, прокуратура, райсовет и райотдел милиции. Устроили погром". Я говорю, что это не так. Но тут из машины с громкоговорителем стали повторять: "Граждане, разойдитесь, нам нужно пройти через город. У нас есть приказ стрелять". Подошел еще один офицер и говорит: "Если не пропустите - применим газы!" Ну, у меня в кармане была учебная граната, естественно, без запала и взрывчатки. Так я ее вынул, схватил за кольцо и говорю: "Тогда взорву гранату. " Один было рванулся ко мне, а другой крикнул: "Куда? Стой!" Поговорили между собой и попросили дать команду нашим ребятам повернуться к ним спинами. Первая шеренга повернулась, и они, пятясь, стали отходить. Мы машинами заблокировали въезд в город. Цепь ОМОНовцев осталась, а остальные погрузились в автобусы и поехали в сторону Большого Фонтана. Я сразу Павлу Головко крикнул: "Бери людей в "Икарус" - и на Фонтан!" Там Павел и получил пулю под колено".
Большой Фонтан - это район города, куда ведет вторая, объездная дорога. Два самосвала сразу же выехали, чтобы перекрыть эту дорогу. Одному удалось обогнать милицейскую колонну, а второй, ведомый шофером Боровиковским В. И., попал в ее середину. Тут же из автобусов стали стрелять по самосвалу. Мы видели эту машину, она вся изрешечена пулями. Водитель вел самосвал почти лежа. При въезде на Фонтан он сумел поставить его поперек дороги и тем задержать колонну. Водителя выволокли за волосы из машины и стали избивать, избивали и потом в милицейском газике. Спас его, тем не менее, тоже милиционер, когда стемнело, он сказал: "Беги, парень, пока тебя тут не убили." Мы были в Дубоссарах через три недели после этих событий, но Боровиковский находился все еще на больничном.
Рассказывает Петров А. М., 33 года, житель Дубоссар:
"...На ходу прыгнули в автобус, подъехали на Фонтан, там и встретили колонну милиции. Они вышли из машин и требуют, чтобы мы пропустили их. Один сержант дулом автомата толкал в живот парня, очень агрессивно настроен был. Я чуть в стороне стоял. Неожиданно началась стрельба из нескольких автоматов. Люди стали отступать. Справа полетело несколько камней. Наши кричали: "Не надо бросать!" С левой стороны Валера Мицул отходил, вдруг остановился, схватился руками за грудь и стал приседать. Тут на меня упал парень - ему ногу задело. Я его на плечо и вниз, под горку пошел... А Мицула уже другие ребята отнесли... Положили их в легковую машину и отправили в больницу... Стрельба иногда возобновлялась. Как мы начинаем идти вверх, так они стреляют. Скоро подъехали еще автобусы с людьми".
Головко П. П., депутат горсовета, ранен в ногу (интервью брали в больнице):
"Не доезжая еще до Большого Фонтана, мы услышали стрельбу... Там мы увидели, что дорога перегорожена несколькими автомобилями и стоит человек 20 ребят. Их вниз с дороги оттеснили люди в милицейской форме. Мы выскочили и побежали, те стали отступать назад. При этом снова начали стрелять: одни стреляли вверх, другие в асфальт - тут многих рикошетом ранило, а некоторые - прямо в нас. Между нами было метров 10. Вовку Готку на моих глазах убили. Я перебежал дорогу, чтобы сказать нашему правому краю, что не надо больше идти вперед. В этот момент Готка стал падать, я к нему подбежал, и тут в меня попали..."
Так у Фонтана погибли три человека: Мицул Валерий Владимирович, Готка Владимир Антонович и Гелетюк Олег Анатольевич - два молдаванина и один украинец. Четырнадцать дубоссарцев в этот день получили огнестрельные ранения - из них тринадцать на Большом Фонтане.
Одним из основных факторов, заставляющих людей стоять насмерть, была уверенность, что вслед за милицией в город войдут волонтеры. Владимир Тимонов в больнице нам сказал:
"Если мне сейчас скажут еще раз пойти, пойду. Даже на костылях пойду и стану посреди дороги, пусть убивают. А сюда их не пущу, только через мой труп. Они, эти волонтеры, такое здесь натворить могут! А у нас за спинами были наши матери, сестры, бабушки".
Противостояние на Фонтане закончилось неожиданно. Между дубоссарцами и автоматчиками-милиционерами появилась цепь ОМОНовцев с щитами и дубинками, стрельба прекратилась. Вскоре милиционеры погрузились в автобусы и уехали, забыв забрать ящик с двумястами неиспользованными баллончиками слезоточивого газа. Почему-то они предпочли пули слезоточивому газу.
Многие свидетели утверждают, что автоматчики не были настоящими милиционерами: у некоторых вроде бы были длинные волосы и неформенные брюки. Говорят, что они производили впечатление пьяных или невменяемых; то же самое нам говорили и в Тбилиси, и в Карабахе, и в Баку. Возможно, человек, убивающий безоружных, действительно на время теряет рассудок.
Известие о расстреле разнеслось по городу. Руководство города делало все, чтобы предотвратить панику. Женщины с детьми начали размещаться на территории воинской части, расположенной на территории Дубоссар.
С севера, из Рыбницы, и с юга, из Тирасполя, на помощь дубоссарцам прибыли колонны добровольцев на автобусах.
Что это было? Карательная акция - иного названия дать нельзя. Безусловно, опечатание прокуратуры и других официальных учреждений - беззаконие, сжигание листовок и задержание машин, развозящих их, говорит о непонимании основ демократии; наверное, дубоссарцам следовало пропустить полковника Вырлана в город. Но разве все это - повод для стрельбы в людей? По-видимому, правительство Молдовы решило действовать так, как, по его разумению, должно действовать солидное правительство, - карать бунтовщиков.
После событий 2 ноября выборы в Верховный Совет Приднестровской Молдавской ССР стали неизбежны. Официально выборы организовывала избирательная комиссия, созданная Временным Верховным Советом ПМССР, но реально это взяли на себя Объединенные союзы трудовых коллективов, образованные во всех крупных населенных пунктах. Это еще одно странное порождение нашего смутного времени. ОСТК выросли из осенних забастовок 1989 г. Считается, что ОСТК - это общественные организации, но во многом они выполняют функции органов альтернативной власти. В условиях, когда компартия потеряла авторитет, когда местные советы по-разному относились к идее создания ПМССР, именно ОСТК оказались главным проводником политики Временного Верховного Совета. И отношения ОСТК - местные Советы складывались в зависимости от отношения Совета к предстоящим выборам: с городскими советами - тесное сотрудничество, с районными - от резкой конфронтации (Дубоссарский район) до полного взаимопонимания (Рыбницкий район).
Сейчас, когда компартия перестала выступать как "руководящая и направляющая сила", эту функцию начинает выполнять ОСТК. C самостоятельной компартией Приднестровья у руководства ОСТК мог бы сложиться тесный альянс. Во всяком случае, большинство руководителей этих союзов является коммунистами, шаги КП Молдовы по деполитизации органов народного образования вызывает их возмущение, высказывания ряда лидеров ОСТК очень напоминают речи депутатов группы "Союз". Такая структура таит в себе серьезные зачатки тоталитаризма. Но сейчас, пока ОСТК переживают "героический" период своего становления, они пользуются действительно широкой народной поддержкой. И как это уже случалось в истории, народное движение выносит наверх на своем гребне довольно консервативных политиков, закрепляет консервативные структуры.
Среди выдвинутых кандидатов в Верховный Совет ПМССР больше трети составляли руководители производств, много секретарей парторганизаций, в том числе райкомов партии (естественно, коммунистической). Все были выдвинуты трудовыми коллективами, хотя закон Приднестровской республики разрешает и другие формы выдвижения. В большинстве округов было по одному кандидату на место. Насколько мы знаем, серьезной агитации за кандидатов, изложения их программ практически не было. Но этого и не требовалось. Люди шли голосовать не за того или иного кандидата, а за идею Приднестровской республики, за советскую власть. Именно так на избирательных участках нам отвечали пришедшие голосовать. Вообще, основной мотив высказываний жителей Приднестровья - не только русских, но и молдаван - желание жить "как раньше". Люди боятся, что завтра они окажутся гражданами второго сорта в "Румынской республике Молдова", что права местных советов будут сильно урезаны по новому закону о самоуправлении, и тогда они окажутся полностью в руках чуждого им кишиневского парламента, но больше всего они боятся присоединения к Румынии. Консерватизм большей части населения Приднестровья может не нравиться, но люди имеют полное право сами делать свой выбор, карать же "реакционные" области, как это попыталось сделать кишиневское правительство, - значит воспроизводить худшие стороны большевизма. Громадная вина Народного Фронта, правительства и парламента Молдовы в том, что они посчитали излишним долгое и кропотливое разъяснение своей политики, сделали ставку на силу, на быстрое, немедленное разрешение сложнейших проблем.
Результаты выборов говорят сами за себя: в голосовании приняло участие 82,1% избирателей, выборы состоялись в 62 из 64 округов. Мы не увидели ни принуждения голосовать, ни фальсификации результатов, хотя можно говорить о ряде незначительных нарушений. Результаты выборов, на наш взгляд, отражают реальную расстановку сил, настроение людей в Приднестровье.
По данным, полученным нами в Кишиневе, молдаване составляют 40% населения Приднестровья. В городах этот процент меньше (Тирасполь - 17%, Рыбница - 25%), в сельских районах - больше (Григориопольский - 63%, Дубоссарский - 89%). Мы видели много молдаван и среди пикетчиков на дорогах, и среди руководства ОСТК, и среди кандидатов в ВС ПМССР. Вместе с тем, существует и серьезная оппозиция идее создания Приднестровской республики, в которую входит часть интеллигенции молдавской национальности - прежде всего, учителей и медработников (часто это люди, приехавшие с правого берега), кроме того - руководители колхозов, председатели сельсоветов, секретари парторганизаций в молдавских селах, а также часть молдавской молодежи (студенты и частично сельская молодежь); в Тирасполе оппозиция группируется вокруг педагогического института. Всех их объединяет неприятие расчленения Молдовы, но в остальном (двуязычие, правительство, НФМ) оценки довольно сильно расходятся.
Самый больной вопрос - судьба молдавского языка в Приднестровье. Множество специалистов и неспециалистов ожесточенно спорят по этому поводу. Сфера его применения в течение многих лет сокращалась. Все больше молдаван отдавали своих детей в русские школы, еще чаще это происходило при смешанных браках. Выпускники русских школ молдавского языка практически не знали. Русифицировались фамилии и географические названия. И следует сказать, что среди русскоязычных активистов Приднестровской республики мы, к сожалению, не увидели достаточно серьезного отношения к этой теме. Мы не хотим сказать, что в чем-то виновато русскоязычное население, но именно с осознания этой проблемы мог бы начаться процесс примирения и национального возрождения без конфронтации. Пока этого нет.
Вообще элементы имперского мышления чрезвычайно сильны в этой среде, идея союза суверенных государств остается чуждой. Вместе с тем, у русскоязычного населения появилось желание учить молдавский язык. Однако тут сложилась парадоксальная ситуация. Молдавская интеллигенция, участники Народного Фронта, Верховный Совет - все озабочены вопросом о языке, а в это время в школах Приднестровья катастрофически не хватает учителей молдавского языка. Так, только в школах города Дубоссары свободны 30 вакансий, в Тирасполе из 117 учителей молдавского языка лишь 20 - филологи по образованию. Предприятия готовы за свой счет обучать взрослых людей, но нет методик. И получается, что там, где политики должны были проявить мудрость, правительство изыскать средства, а интеллигенция приложить труд, сейчас правят бал нетерпимость и желание решить все силовыми методами.
Противники Приднестровской республики утверждают, что сельское молдавское население не поддерживает создание этой республики.
Из беседы в молдавском селе Делакеу: "Голосовать не пойдем. Мы даже не знаем кандидата. Зачем нам отделяться? У нас родные и друзья на том берегу". - "Значит, Вы поддерживаете правительство в Кишиневе?" - "Нет. Ни его, ни Народный Фронт. Мы за мир между народами. Мы не хотим быть румынами, мы молдаване. Зачем нам латинская графика и их трехцветный флаг?"
Население ряда молдавских сел голосовало за Приднестровскую Республику.
Утром 25 ноября, вместе с избирательной комиссией мы отправились в крупное молдавское село Ташлык. В этом селе, как и в расположенном рядом селе Бутор, референдум не проводился, избирательный участок также создан не был, поскольку сельсовет воспротивился этому. Тем не менее, Центризбирком образовал Буторский избирательный округ, куда помимо этих сел вошло село Виноградное с преобладающим украинским населением. Это был самый "трудный" округ в Григориопольском районе. Вряд ли люди здесь будут голосовать, думалось нам, процедура выборов проводится тут лишь для проформы.
Вместе с автобусом избирательной комиссии в село въехало два автобуса с дружинниками из Тирасполя (на тот случай, объяснили нам, если кто-то опять силой будет препятствовать голосованию). Следует сразу сказать, что тираспольские дружинники вели себя корректно и вежливо.
К нашему удивлению вскоре у автобуса, где стояла урна для бюллетеней, стали собираться люди. Первым подошло местное начальство, высказавшее возмущение, как они сказали, вторжением в село. Собралась группа молодежи, неодобрительно посматривающая на приезжих. Но вместе с тем многие люди пришли голосовать. Кто-то входил в заднюю дверь автобуса, опасливо оглядываясь на начальство, другие же сельчане открыто вступали в резкие споры с председателями исполкома сельсовета и колхоза. Участвовать в выборах здесь означало - ясно обозначить свою оппозицию и к начальству, и к Народному Фронту, но люди, тем не менее, шли.
Мы не собираемся, да и не имеем права давать оценку - кто прав, а кто нет в этом споре, но можно констатировать, что "линия водораздела" проходит внутри молдавского села. Правда, среди тех, кто голосовал, большинство составляли люди среднего и старшего возраста, молодежь была представлена меньше. К вечеру в Ташлыке проголосовало 35%, а в Буторе - 43% избирателей. Выборы не состоялись, но если учесть неблагоприятные условия для участия в выборах, то следует признать, что доля голосовавших была большой.
Проблема части молдавских сел левобережья, таким образом, остается нерешенной: в них не был проведен референдум, в них не состоялись выборы, но Приднестровская республика числит их за собой. Вместе с тем, по нашему мнению, жители этих сел до сих пор просто не имели возможности для беспрепятственного волеизъявления. И как бы события дальше ни развивались, какая бы судьба ни ожидала Приднестровье, эта проблема, оставшись нерешенной, всегда сможет стать поводом для разжигания конфликта.