два в одном: анатомия эффективной информационной политики
Большинство комментариев начавшего неделю скандала с отставкой Алексея Миллера свелось к нескольким главным тезисам. Прежде всего: за прошедшие месяцы Миллер не смог овладеть ситуацией в "Газпроме" (конфликт внутри "Газпрома"). Второе: Миллер конфликтует с командой Дмитрия Медведева - заместителя руководителя президентской администрации, курирующего "Газпром" и реформы в нем. И третье: на слухе об отставке кто-то банально заработал, т.к. котировки "Газпрома", особенно АДР, после появившегося на сайте "Страна.Ру" известия об отставке пошли вниз, а затем, к вечеру, после серии опровержений - выровнялись. Иными словами, "слив" "Страны" (напомним, новость о снятии Миллера была анонсирована как "тема дня", а через некоторое время бесследно исчезла) имел и масштабную политическую, и коммерческую подоплеку. Как обычно - в одном флаконе. То есть не просто политика, а - эффективная!
Гораздо, впрочем, существеннее вопроса о возможной житейской утилизации кем-то скандального известия о Миллере вопрос, правда ли это. Вопрос, оказывающийся при ближайшем рассмотрении вполне, между прочим, философским. С одной стороны, после серии опровержений вроде бы стало ясно, что неправда. Миллер не ушел, Миллер в больнице. Газеты дружно характеризовали сообщения "Страны" как "слух". Однако в то же время все информированные источники (и газет, и "Полит.Ру") неофициально подтверждают: не правда, но что-то очень близкое к правде. То ли Миллер подавал в отставку, то ли президенту об этом писали Греф и Медведев, то ли, напротив, Миллер писал Путину на Грефа с Медведевым. В общем - бумага использована была.
На самом деле информационное "обнажение" конфликта Миллера с Дмитрием Медведевым, курирующим вопросы реформы "Газпрома", и было главным подтекстом и целью сообщения "Страны". Появившееся параллельно с сообщением полуофициального кремлевского сайта известие об отставке Миллера на специальном скандально-компроматном сайте АПН.ru трактовало ситуацию еще откровеннее и прямее. Несомненно, оба сообщения восходили не то что к одному источнику (о конфликте знали или догадывались многие), но к одной и той же санкции - "слить конфликт".
схватка администратора и бая: Путин против Вяхирева
Содержательный конфликт был, собственно, очевиден. Последние заседания правления одно за другим приносили скандалы. Все вопросы, стоявшие на повестке дня, - выпуск еврооблигаций, возвращение активов, выведенных прежним менеджментом, и продажа непрофильных активов - оказывались нерешаемыми именно потому, что вызывали клинч заинтересованных сил.
Наиболее острыми выглядели вопрос о "Сибуре" и "Пургазе". Проработку их Миллер сразу после своего прихода в "Газпром" поручил Петру Родионову - представителю старого газпромовского менеджмента, выступившего в роли своеобразного "военспеца", т.е. человека "чужого", но согласившегося сотрудничать с новой властью и передать ей "ключи" от хозяйства. Старый менеджмент давно и сознательно готовился к ситуации, в которой оказался этой весной, выстраивая внутреннюю жизнь суперхолдинга и его инфраструктуру так, чтобы нельзя было механически заменить его верхушку. По мысли Вяхирева, его увольнение должно было привести к масштабному структурному конфликту, после которого холдинг начинает сыпаться по многим направлениям. Эта блистательная стратегия во многом обеспечивала могущество и неприкасаемость самого газового бая. Соответственно, когда Путин решался на весеннюю революцию, перед ним стояла прежде всего задача переиграть маленького султанчика из большого здания и продемонстрировать превосходство своего силового администрирования над системой кланового владычества.
Именно поэтому вопрос о "Сибуре" и "Пургазе" выглядел политическим и принципиальным. Однако к осени стало ясно, что пока нынешний менеджмент остается заложником той логики событий и отношений, которая была запрограммирована вяхиревцами. При этом удивительным образом изучавший пути возврата активов Родионов представил (если верить информации газет) свои соображения на этот счет ровно в тот момент, когда уже нельзя было помешать объявленной "Сибуром" дополнительной эмиссии. Эмиссии, которая демонстративно вынуждала "Газпром" второй раз заплатить за одно и то же, и второй раз его потерять. Между тем (если верить аналитикам) эмиссию можно было попытаться просто отменить. Но до этой мысли Родионову и Миллеру надо было дойти всего на несколько недель раньше. Во всяком случае, дело выглядит так, что эффективно и победоносно "вернуть активы" практически невозможно - можно, кажется, лишь минимализировать дальнейшие потери.
Вопрос о еврооблигациях в известном смысле укладывается в тот же сюжет. С одной стороны, заимствование нужно "Газпрому", ибо он не может обеспечить финансирование своих программ собственными средствами. Всемогущий "Газпром" предстал перед нами удивительной гигантской машиной, производящей невероятное количество денег (в частности - и для российского бюджета), но при этом устроенной так, что на поддержание ее в рабочем состоянии необходимо, по оценкам экспертов, примерно на 0,5-1 млрд долларов больше, чем у нее есть. В то же время само это заимствование выглядит крайне невыгодным, да к тому же и входит в конфликт с намерениями правительства выйти на европейский рынок в поисках 2 млрд относительно недорогих долларов. Иными словами, и здесь Миллер (твердо заявивший неделю назад, что "Газпром" примет решение о займе) вынужден был двигаться в фарватере оставленной ему в наследство Вяхиревым логики, воспроизводя старую схему газпромовского экономического бытия.
Впрочем, Миллер, кажется, не слишком и сопротивлялся, в своих публичных выступлениях один за другим возвращая к жизни излюбленные вяхиревские пассажи, в том числе и по вопросам реформирования и рационализации самого концерна. Главный смысл этих речений сводился к простому как мычание в устах Миллера и почти философскому в устах победителя Вяхирева "Газпром есть Газпром, и сделать тут ничего нельзя".
ступор Миллера
На самом деле описанный как бы официальной "Страной" и профессиональным сканадлмэйкером АПН конфликт Миллера и "реформаторов" (Медведев-Греф) имеет существенную лакуну. Точнее - недоговоренность. Информированные люди считают, что конфликт разворачивается не между Медведевым и Миллером, а между Медведевым и другим заместителем главы Администрации - Игорем Сечиным, принадлежащим к питерской "чекистской" группе в путинском окружении и отвечающим, собственно, - за кадры. Именно его креатурой и был Алексей Миллер, который после воцарения в "Газпроме" стал ориентироваться не на курирующую газпромовскую стратегию группу Медведева, а непосредственно на Сечина. Это и предопределило осенний клинч в обновленном руководстве "Газпрома", и дало такой физический эффект, как ступор Миллера.
Апогеем конфликта стало как раз последнее правление "Газпрома", а наиболее наглядным его проявлением - ситуация вокруг еврооблигаций. Накануне заседания Миллер твердо пообещал принять план их размещения, а на самом заседании против этого резко выступили представители государства. В опубликованном уже после заседания развернутом интервью "Ведомостям" план подверг тактичной, но твердой критике и министр Греф. При этом, вне всякого сомнения, Миллер пришел в "Газпром" именно как представитель государства и проводник государственной политики, однако трюк в том, что этих "государств" оказалось в "Газпроме" как бы два! Одно - от Сечина, другое - от Медведева и Грефа.
И в этом смысле "ступор Миллера" является довольно серьезной (если не ключевой) внутренней проблемой путинской политики. Путинское государственничество стало базой определенного политического и экономического консенсуса благодаря именно тому, что подразумевало идею эффективного государства. Идея усиления государства и идея реформы оказались в нем слиты, что и предопределило причудливую конфигурацию самой коалиции: чекисты-государственники, "перестроившиеся" олигархи и экономические либералы. Типовая тактическая схема практических действий при этом выглядит так: разработка идеологии реформы - стилистически жесткий административно-бюрократический захват территории - реформистская оптимизация.
Так сказать, сначала - лозунги, затем - берем мосты, вокзалы, банки, а потом... И вот "потом" возникает как раз классическая проблема. "Газпром" Вяхирева безусловно плох и требует немедленного реформирования, однако "взятый" "Газпром" выглядит уже отнюдь не столь безусловно плохим. А в чем-то - весьма даже и хорошим. Не зря же его Вяхирев так любил! Вяхиревский "Газпром" реформировать было очевидно необходимо, а "наш" "Газпром" реформировать уже надо с исключительной осторожностью... и не сейчас. И вообще, - вдумчиво бурчат бравшие мосты, вокзалы и банки, - зачем это отдавать то, что уже взято? "Газпром" - это государство, государство - это мы. Все сходится. И тут вдруг выясняется парадоксальная вещь: те, кто брал мосты, вокзалы и банки, и те, у кого их брали, говорят на одном языке и лучше понимают друг друга, чем те, кто собирается приступить к многотрудной и длительной (да к тому же - с неочевидным исходом) реконструкции взятого. Тут государство-1, собирающее камни, силой и хитростью отнимающее их у расхитителей, входит в конфликт с государством-2, намеревающимся превращать эти камни в воду.
Тут-то и возникает известный физико-политический эффект - ступор Миллера.
