атакующее обострение
Прошедшей осенью в России случился политический кризис. Самый настоящий, хотя не вполне очевидный и канонический, но это связано лишь с тем, что российская политика, подчиняясь императиву стабилизации, в последние два года носит характер вообще скорее непубличный - ну а неканонической была всегда.
Кризис начался с "Газпрома", то есть не в принципе, а именно как кризис. Давно ожидаемого и подготавливаемого процесса передела власти в главном холдинге страны не выдержала путинская аппаратная коалиция. И напряжение, существующее между двумя группами в президентской администрации и постепенно нарастающее, вышло наружу. Напомним, что именно публикация на сайте Глеба Павловского об отставке Алексея Миллера, а также статья во "Времени новостей", резко критиковавшая того же Миллера и намекавшая на его полную профнепригодность, дали старт публичному скандалу и серии комментариев и утечек, через которые вошли в нашу жизнь такие понятия, как Сечин, питерские чекисты, Пугачев и пр. В действительности речь шла о том, что новый Миллер, придя в "Газпром", стал ориентироваться не на Волошина-Медведева-Грефа, в той или иной мере ответственных за экономические процессы и госполитику в отношении газовой монополии, а на путинский чекистский кадровый резерв. Александр Волошин почувствовал, что "Газпром" уводят, и "включил" прессу - старый, испытанный информационный резерв.
Согласно новому, путинскому административному стилю, использованный волошинцами прием - запрещен, и в сущности выход на публику внутренней разборки был свидетельством неуправляемости конфликта. А если говорить точнее - "публикация" конфликта стала упреждающим бунтом волошинской группы, которая почувствовала, что теряет аппаратные позиции (иначе - зачем публичность?). Так сказать - атакующее обострение.
Аксененко, прокурор и здравомыслящий русский
Параллельно начала разворачиваться атака Счетной палаты с приданными ей штатными прокурорами на некоторых знаковых политических министров. Главными фигурантами оказались железнодорожник Аксененко и таможеник Ванин - люди, однозначно ассоциируемые с периодом могущества группы олигархических управленцев при позднем Ельцине. Министр-олигарх Аксененко - вполне идеальная кандидатура для прокурорской атаки, ибо его министерство, получившее тогда же, при позднем Ельцине, официальное право коммерческой деятельности, являет собой яркий пример специфической системы двухуровнего олигархического государствования, своеобразной коммерциализованной монополии, имеющей статус министерства. Достаточно сказать, что аксененковское ведомство, практически единственное из государственных, почти открыто вело крупные и денежные пиар-кампании в прессе, что является привилегией именно промышленно-финансовых групп и олигархий. Выходец из недр структур Мамута, Михаил Ванин также является важнейшей фигурой олигархического государствования. Потому что... ну, просто потому что таможня есть таможня. Тоже своего рода естественная монополия с коммерческой составляющей.
Весь наезд на правительство происходил по классической схеме разборок путинской эпохи. Суть этой схемы, успешно применявшейся уже не один раз, заключается в использовании зазора между декларативным легитимным порядком Родины и наличествующим "серым" порядком ее реальной жизни. Приходит, скажем, в ведомство Аксененко прокурор и намекает (после тщательного знакомства с документами, естественно) телевизионному ужинающему электорату, что Аксененко что-то там химичит. "Верю!" - кричит внутренний Станиславский каждого здравомыслящего русского. Ибо какой же здравомыслящий русский думает, что Аксененко вот так - совершенно ничего не химичит? Ну, а когда еще один прокурор доверительно сообщает той же телевизионной аудитории, что таможня - тоже химичит, тут здравомыслящий русский в невольном приступе идеализма и вовсе задумывается: "А не хочет ли и вправду Путин, наконец, навести порядок?"
Неисправимый идеалист, вечно стремящийся выглядеть скептиком, этот здравомыслящий русский. Конечно, Путин хочет. Кто же в России не хочет порядка? От братков и "пехоты" до министров, олигархов и "воров в законе", вне зависимости от политических пристрастий и убеждений, образовательного и имущественного ценза - все одинаково ностальгически и мечтательно говорят о порядке. Порядок - род исторически сформировавшейся национально-государственной святыни. Град Китеж, понимаешь.
о пользе скандала: Крыша против Семьи
Ответный информационный удар не заставил себя ждать. В прессу внушительно и красиво выплыла история "Трех китов". История, наглядно демонстрирующая пользу скандалов. Информационные войны и аппаратные скандалы, вне всякого сомнения, - это, так сказать, низкий атрибут демократии. И скандал в Кремле, не сходивший с газетных полос, - чудесный случай для граждан узнать новое о своей стране и устройстве ее жизни. Или точнее - прочесть то, что и так знал или подозревал об этом устройстве, вдруг черными буквами пропечатанным в газете.
Вот, к примеру, таможенники приходят в крупный мебельный магазин и указывают его владельцу, что он торгует контрабандной мебелью; натурально - требуют денег. Тот платит. Все правдоподобно. Потом владелец мебели обращается с жалобами на таможенников в правоохранительные органы. Те немедленно возбуждают против таможенников уголовное дело, причем даже не за взятку, а за "нанесение значительного ущерба". (Внутренний Станиславский здравомыслящего русского явно напрягается и морщится.) Правда, выясняется, что владелец мебельного магазина в действительности связан с целой группой компаний, работающих в тесном сотрудничестве с фирмой г-на Заостровцева, по стечению обстоятельств - отца заместителя директора ФСБ, курирующего экономическую безопасность (газеты утверждают, что с этими фирмами связано 70% экспорта мебели в Россию). Экстатическое правдолюбие прокуроров находит свое объяснение, все становится на свои русские места: прокуратура, мебель, таможня, ФСБ.
Как справедливо отметила обозреватель "Ведомостей" Ольга Романова, именно история с мебельным бизнесом Заостровцевых и появление за спинами кремлевских чекистов фигуры православного банкира Пугачева резко изменили картину аппаратной борьбы. Из рыцарей государства и правды, ведущих наступление на позиции так называемой "Семьи", они вдруг превратились в компанию неудачников, не успевших ни к первой, ни ко второй "раздаче" 90-х, а сегодня волею судеб вознесенных на вершину - в ту же самую позицию ближних к телу и спешащих "перекоммутировать" страну на себя. Благо все технологии (прокурорский наезд, проверка, утечка, перевод потоков) и даже карта ключевых постов блистательно разработаны предшественниками. Именно этот разворот позволил волошинцам перейти в атаку, объявив, что союз православных олигархов и хищных чекистов критически опасен для Родины и Демократии, заговорить о призраке 37-го года и прочая. И правильно, кстати, заговорили - весьма опасен.
перехват (змея, заглатывающая свой хвост)
Все это, однако, лишь внешний сюжет аппаратной и информационной схватки, за которым стоит системный кризис внутри выборной путинской коалиции - того причудливого и талантливого сочетания "государственников в невидимых погонах" и новых, олигархических менеджеров, которое и обеспечило путинскому проекту безусловную победу над ностальгически-утопическим державно-муниципальным проектом Примакова-Лужкова. Удивительный этот двуликий Янус более-менее органично выглядел в программной риторике и облике самого Путина, складываясь в центральный, почти неопровержимый лозунг "сильное, эффективное государство - сильная, эффективная экономика". Но вполне естественно стал причиной внутреннего конфликта при попытке реального сложения двух управленческих элит.
То противоречие в терминах, которое заключала в себе путинская коалиция и которое успешно и умело скрыто было в складках предвыборного пиара, неизбежно и по совершенно объективным причинам было обречено вылезти наружу в процессе практического управления. Одни считали победу гарантией статус-кво, другие - обещанием передела. Одни никак не хотели согласиться с мыслью, что нельзя одновременно быть Березовским и не быть им, уповая на великую, магическую силу информационных технологий, которые прикроют неприятную контрадикцию. Другие не смогли в своем провинциальном и старомодном государственничестве скрыть жгучего желания быть правильными волошиными, переведя все те же самые ресурсы и рычаги власти на себя.
Наиболее впечатляющим образцом этого порочного кругообразного движения стал переход из рук в руки прокуратуры, которая сначала сыграла роль приводного ремня в процессе перехода собственности и власти от олигархий первой волны ко второй, а теперь готова отработать еще один цикл "восстановления капзаконности" уже на новых фигурантах. На самом деле здесь и обнаруживается фундаментальная причина этой войны и ее системный характер.
Ведь на самом деле "перехват" технологий обнаруживает глубинную приверженность и тех и других одним и тем же базовым принципам системы. И те и другие (и все остальные, наблюдающие их схватку по газетам и в интернете) исходят из фундаментального представления о незаконности собственности, а потому и государство мыслят преимущественно как механизм ее перераспределения. Вопрос не в том, кто владеет скважиной или заводиком, а в том, кто владеет контрольным (или блокирующим) пакетом в местной администрации, прокуратуре и прочих проверяюще-регулирующе-распределяющих инстанциях.
Неприятность, однако, заключается в том, что дурацкое дело, оказалось, не хитрое. Всего нескольких месяцев в Кремле и личной близости к Путину хватило новичкам, чтобы начать проделывать "легитимистские фокусы". И вот уже в приемной у министра-олигарха, управляющего денежными потоками железнодорожной империи, появились скромные люди в костюмах с законнейшими, бюрократическими вопросами: "А куда делись деньги, выделенные в прошлом году на скрепки? Почему такой перерасход бумаги и зарплаты не соответствует тарифной сетке?" И все понимающий министр-олигарх отправляется в больницу. Потому что речь, конечно, не о скрепках, и, кстати, не о том, чем там реально управляет и рулит крепкий министр-хозяйственник, а о его кабинете.
легализация и третья сила
Проблема в том, что Владимир Путин не может отказаться ни от одной из группировок внутри своей команды. Оба варианта грозят решительным кризисом путинского проекта в целом. Чекисты необходимы ему, чтобы уберечься от фатального железного объятия олигархического менеджмента, олигархи - чтобы сохранить относительную эффективность и устойчивость гражданского управления. Еще более усугубляет положение то, что за прошедшее время Путину не удалось сформировать третью управленческую партию. Радикальная идея перемешать либералов, управленцев, силовиков в горниле давнего личного знакомства с патроном пока не привела к успешному результату, лишь обострив впечатление кадровой скованности. Обилие новых неизвестных людей с типовой биографией: ЛГУ - ФСБ - мэрия СПб - вызывает уже прямо комический эффект. Из друзей и знакомых кролика, можно, конечно, сложить управленческую команду, но нельзя выстроить "третью силу".
Пожалуй, единственным логическим ходом могло бы стать институциональное усиление третьей составляющей путинского проекта - многократно декларированной либеральной стратегемы. До сих пор путинская система управления предполагала, что либералы занимают отчасти подчиненное положение по отношению к двум первым группам - менеджерам и чекистам, - на которые возложена задача оперативного управления и контроля. Либералы, в сущности, занимают положение "военспецов", пусть даже и на очень, очень крупных постах (Кудрин, Греф) и в роли "золотого резерва". Эта логика укладывается в общую схему путинского проекта - весьма тонкой адаптации русских право-либеральных представлений о Пиночете к реалиям отечественной жизни - проекта, подчиненного принципу "либеральные цели при нелиберальном оперативном управлении". Однако кризис в Кремле, кажется приглушенный на время, но в системном смысле ничуть не отступивший, указывает на неизбежную необходимость политического оформления либеральной партии, по крайней мере - в качестве "третьей силы" управленческой коалиции.
В известном смысле это связано с тем простым обстоятельством, что либерализация и легитимизация собственности и - шире - гражданских прав, как показывает, кажется, опыт последних двух лет, не могут быть разорваны. Собственно вопрос легализации и является главным камнем преткновения, той ямой, в которую проваливаются все новации "эффективной экономики" и "эффективного государствования". Ибо тут, как выяснилось, работает очень простой и внятный, как первый закон Ньютона, принцип: пока нелегальна собственность - нелегально государство и нелегальна власть. Ибо последняя оказывается механизмом узурпации. Ибо что у вас есть, если у вас нету ничего, так это только право вручить себя тому, у кого все есть.
И если присмотреться, то кремлевский кризис может стать определенным рычагом к формированию консенсуса в вопросе легализации. И "олигархи" заинтересованы сейчас в политическом оформлении "третьей силы" не меньше, чем Путин. Потому что таможку придется отдавать, как и МПС. Вопрос, собственно, заключается в том, чтобы отдать ее (а с ней и прокуратуру с МВД) так, чтобы не потерять всего. То есть отдать ее - в третьи руки. Так, чтобы они не работали потом против вас. Ведь почему у нас всякий мелкий олигарх из Мухосранска вынужден содержать и прокуратуру, и суд и налоговую подкармливать. Не от зла одного только, а потому что система: если ты не будешь их держать, то их будет держать другой дядя и тебя же с твоего табачного заводика немедля простым известным способом погонит.
Вопрос на самом деле только в том, чтобы вывести их из игры - все эти прелестные российские атрибуты государственности. Потому что простые технологии (а наезд прокуратуры - технология не только для интеллектуалов) тиражируемы, а следовательно - исключительно ненадежны. И рано или поздно найдется кто-то, кто сделает это бодрее вас. Обязательно. По определению. Ну, не завтра, так послезавтра. А вы что, каждый раз будете также кричать "волки, волки"?
