Говорить о том, что российская экономика, рано или поздно, может остановить свое развитие из-за экологических ограничений, до последнего времени никому не приходило в голову. Резкое падение производства после 1991 года высвободило гигантские экологические ресурсы, которые до сих пор, несмотря на все хозяйственные подъемы докризисных лет, не удалось использовать полностью. Именно поэтому у России имелся значительный резерв, который она смогла перепродать другим странам в рамках Киотского протокола.
Тем не менее, если будущее развитие окажется более или менее благоприятным, то рано или поздно может наступить нехватка экологических ресурсов, и дальнейший экономический рост будет фактически остановлен. Более того, уже сейчас по некоторым параметрам есть ограничения на развитие, которые, хотя и имеют спорадический характер, тем не менее заставляют откладывать инвестиционные планы в долгий ящик.
Одно из этих ограничений теперь хорошо известно всем. Происходящие время от времени взрывы на военных складах, расположенных вплотную к черте застройки городов и поселков, наглядно показывают, что дальнейшее развитие на той или иной территории невозможно, если с нее не будут выведены соответствующие воинские подразделения, а находящиеся на них боеприпасы не будут утилизированы.
Но передислокация и утилизация стоят больших денег, и эти расходы должен кто-то оплатить. Если это будет частный инвестор, то тогда подобного рода «экологические расходы» повысят стоимость проекта, и смогут сделать его малорентабельным. А если это будет государство, то тогда увеличится налоговое бремя, тяжесть которого и так уже превышает все возможные пределы.
Другое ограничение менее известно, так как встречается, в основном, на периферии, однако от этого не является менее значимым. Время от времени, когда крупная компания хочет построить промышленный объект на территории какой-нибудь области, местное население встречает этот проект в штыки, так как не без оснований опасается ухудшения экологической обстановки. И хотя выгоды нового проекта очевидны (рост доходов и занятости, появление дополнительного рынка сбыта для местных производств), проект реализовать не удается.
Особенно жестким является противостояние в аграрных регионах, где возникновение индустриального гиганта означает вывод из оборота большого количества сельскохозяйственных земель.
Соответственно, инвестор должен каким-то образом компенсировать сокращение сельскохозяйственных угодий и общее ухудшение экологической ситуации путем, например, переселения населения из имеющихся населенных пунктов в другие. Но эти мероприятия, как нетрудно догадаться, обойдутся в приличную сумму, которая, опять же, увеличит стоимость проекта и снизит его рентабельность.
Таковы текущие ограничения на развитие, которые добавляются к давно существующим экологическим рискам. Любой металлургический или химический комбинат, атомная электростанция, испытательный стенд или полигон, или даже литейный цех в составе машиностроительного завода – все они постоянно ухудшают среду обитания работающих на них и живущих рядом с ними людей.
Самое обидное, что если представить компенсацию выплаченной и меры по ограничению воздействия на окружающую среду реализованными, останется вопрос – будет ли продукция этих «передовых» в экологическом смысле предприятий конкурентоспособной на мировом рынке, сможет ли она выдержать давление со стороны других игроков? Многие из которых - пока, во всяком случае, - не придают большого значения экологическим ограничениям.
Если до последнего времени страной, которая в наибольшей степени «пожирала» мировые экологические ресурсы, были США, то теперь на смену идет Китай, и это гораздо опаснее. Китай граничит с Россией, китайские производители конкурируют с российскими компаниями как раз по многим видам «грязных» производств (например, по металлургии) и, наконец, стоимость рабочей силы в Китае пока настолько невысока, что думать о том, как ее уберечь от отравляющего воздействия тяжелой промышленности, никто не будет.
Чего стоит, например, имевшая место в 2005 году авария на химическом комбинате в провинции Цзилинь, которая привела к выбросу в бассейн реки Сунгари, а потом и Амура, 100 тонн бензола, нитробензола и других химических соединений? Бензольное пятно прошло по реке на территорию России и угрожало системам водоснабжения городов, берущих воду из этих рек, а также рыболовецким промыслам в Охотском море. Российские природоохранные службы тогда справились с ситуацией, но кто знает, какой сюрприз подкинут нам китайские соседи в будущем.
До полной и окончательной индустриализации всей страны китайцам еще далеко, поэтому они будут строить и строить новые комбинаты, угрожая и собственной окружающей среде, и окружающей среде других стран. Как сократить экологический натиск с Востока, пока никто не придумал.
Это, впрочем, не отменяет, но лишь осложняет задачу разработки и реализации максимально эффективных экологических программ для отечественных предприятий. Поскольку большая часть локальных угроз нашим гражданам исходит все-таки не из-за границы, а данные о конкурентоспособности не способны излечить от болезней, вызванных так и не утилизированными отходами производства.
