Человек дня: Иосиф Шкловский

Иосиф Самуилович Шкловский (1916 – 1985) родился в украинском городе Глухов в семье мелкого торговца. В 1931 году он окончил школу-семилетку в Акмолинске (ныне столица Казахстана Астана). В течение трех лет работал десятником на строительстве железной дороги Магнитогорск-Караганда-Балхаш  и БАМа. В 1933 году поступил на физико-математический факультет Дальневосточного университета во Владивостоке, а в 1935 перевелся на физфак МГУ. После окончания университета в 1938 году поступил в аспирантуру Государственного астрономического института имени Штернберга (ГАИШ).
В 1944 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Электронная температура в астрофизике», а в 1948 – докторскую по теории Солнечной короны. В 1953 году Иосиф Шкловский впервые в истории СССР прочел курс радиоастрономии, его лекции посещали студенты и аспиранты МГУ и других вузов, а также научные сотрудники различных учреждений Москвы. В те же годы он читал курс «Дополнительные главы теоретической физики» для студентов-астрофизиков. Шкловский организовал и возглавил отдел радиоастрономии в ГАИШ, за несколько лет создал известную во всем мире астрофизическую школу. В 1966 году Иосиф Шкловский был избран членом-корреспондентом АН СССР.  В 1969 году Шкловский возглавил отдел астрофизики во вновь образованном Институте космических исследований (ИКИ) АН СССР, который возглавлял до последних дней жизни, продолжая руководить на общественных началах и отделом радиоастрономии ГАИШ.
Умер Иосиф Шкловский в Москве 3 марта 1985 года.

Шкловский прославился и как ученый-астрофизик, и как учитель многих других знаменитых в будущем ученых. Первые его фундаментальные труды посвящены физике солнечной короны. Он сумел описать процессы ионизации и радиоизлучения в Солнце. Вслед за этим Шкловский занялся проблемой космического радиоизлучения. Он сумел доказать, что радиолиния на длине волны 21 см, излучаемая всеми нейтральными атомами водорода в Галактике, должна быть наблюдаема. Через два года после выхода этой работы Шкловского излучение с данной длинной волны было обнаружено. Также Шкловский объяснил природу свечения Крабовидной туманности во всем диапазоне длин волн единым физическим механизмом – синхротронным излучением электронов в магнитных полях. Им написаны монографии «Солнечная корона», «Космическое радиоизлучение», «Физика солнечной короны», «Сверхновые звезды», «Звезды: их рождение, жизнь и смерть», «Сверхновые звезды и связанные с ними проблемы», «Проблемы современной астрофизики».

Иосиф Самуилович Шкловский также проявлял интерес к проблеме поиска разумных цивилизаций во Вселенной, сочетая при этом увлеченность со здоровым научным скептицизмом. Многим читателям запомнилась его научно-популярная книга «Вселенная, жизнь, разум», выдержавшая несколько изданий. Там рассказывалось о возможных теориях строения и развития Вселенной, возникновения и распространения в ней органической жизни. Подробно Шкловский разбирал вопрос о теоретически возможных методах связи между обитателями разных планет

«Откуда же мне было тогда знать, что весна и первая половина лета далекого 1947 года будут самыми яркими и, пожалуй, самыми счастливыми в моей сложной, теперь уже приближающейся к финишу, жизни. В ту третью послевоенную весну, до края наполненный здоровьем, молодостью и непоколебимой верой в бесконечное и радостное будущее, я считал само собой разумеющимся, что предстоящая экспедиция к тропику Козерога - в далекую сказочно прекрасную Бразилию - это только начало. Что будет еще очень, очень много хорошего, волнующего душу, пока неведомого. После убогой довоенной юности, после тяжких мучений военных лет передо мной вдруг наконец-то открылся мир - таким, каким он казался в детстве, когда я в своем маленьком родном Глухове замирал в ожидании очередного номера выписанного мне волшебного журнала «Всемирный следопыт» с его многочисленными приложениями. То были журналы «Вокруг света», «Всемирный турист» и книги полного собрания сочинений Джека Лондона в полосато-коричневых бумажных обложках. Читая запоем «Маракотову бездну» Конан-Дойля или, скажем, «Путешествие на “Снарке”» Лондона, я был за тысячи миль от родной Черниговщины. Соленые брызги моря, свист ветра в корабельных снастях, прокаленные тропическим солнцем отважные люди - вот чем я тогда грезил. Вообще у меня осталось ощущение от детства, как от парада удивительно ярких и сочных красок. На всю жизнь врезалось воспоминание об одном летнем утре. Проснувшись, я долго смотрел в окно, где на ярчайшее синее небо проектировались сочные, зеленые листья старой груши. Меня пронзила мысль о радикальном отличии синего и зеленого цвета. А ведь я в своих тогдашних художнических занятиях по причине отсутствия хорошей зеленой краски (нищета!) смешивал синюю и желтую. "Что же я делаю? Ведь синий и зеленый цвета - это цвета моря и равнины...
А потом пришла суровая и бедная юность. Муза дальних странствий ушла куда-то в область подсознания. Живя в далеком Владивостоке и случайно бросив взгляд на карту Родины, я неизменно ежился: "Куда же это меня занесло!" А в войну карты фронтов уже вызывали совершенно другие эмоции - вначале страшные, а потом вселяли надежду.
Война закончилась... Спасаясь от убогой реальности, я жадно увлекся наукой. Мне очень повезло, что начало моей научной карьеры почти точно совпало с наступлением эпохи "бури и натиска" в науке о небе. Пришла "вторая революция" в астрономии, и я это понял всем своим существом. Вот где мне помогли детские мечты о дальних странах! Довольно часто я чувствовал себя этаким Пигафеттой и Орельяной, прокладывающим путь в неведомой, таинственно-прекрасной стране. Глубоко убежден, что без детских грез за чтением "Всемирного следопыта", Лондона и Стивенсона я никогда не сделал бы науке того, что сделал.
В этой самой науке я был странной смесью художника и конкистадора. Подобные феномены появляются только в эпохи ломки привычных, устоявшихся представлений и замены их новыми. Уже сейчас такой стиль работы невозможен. Наполеоновское правило "бог на стороне больших батальонов" в наши дни действует неукоснительно», - из воспоминаний Иосифа Шкловского
«Писать о И.С.Ш. сложно. Он был человеком очень неординарным, резким, переменчивым. Он все воспринимал остро, небезразлично и, соответственно, откликался на людей и события. Общение с ним было для меня трудным, неровным, требующим внимания и напряжения, но всегда страшно привлекательным. Вокруг И.С. возникали "вихри", и далеко не всем это было по душе, не все выдерживали напряженность его поля, которое одновременно и притягивало, и отталкивало. Это был в высшей степени "странный аттрактор", влияние которого чувствовалось на расстоянии и даже могло передаваться через тебя на других людей, вызывая их часто неожиданную реакцию. При этом приходилось как-то интерпретировать те или другие высказывания или поступки И.С., чтобы сгладить впечатление от них у собеседника. И это было непросто, так как я сам не всегда их понимал. Часто такие "собеседования" заканчивались взаимным непониманием, так как И.С. можно было или любить и принимать, или не любить и не принимать. Как у него самого мнения, как правило, были полярными, так и у общающихся с ним людей они вызывали полярные отношения - происходила "поляризация вакуума", из которой рождались и чувства, и мысли высокого накала», - из воспоминания доктора физико-математических наук Б. В. Комберга