13 июля 1851 года родился революционер-народник Сергей Степняк-Кравчинский.
Личное дело
Сергей Михайлович Кравчинский (псевдоним Степняк, 1851 – 1895) родился в селе Новый Стародуб Херсонской губернии, в семье военного врача, заслужившего потомственное дворянство. Учился в Орловской военной гимназии, Третьем Александровском военном училище в Москве, Михайловском артиллерийском училище в Петербурге. Окончил училище в 1870 году, получив звание подпоручика. Служил в Харькове в течение года, затем вышел в отставку.
Поступил на агрономический факультет Лесного института в Петербурге, где увлекся революционными идеями. Присоединился к кружку «чайковцев», участвовал в «хождении в народ», агитируя крестьян Тульской и Тверской губерний. Был арестован, бежал и перешел на нелегальное положение. В 1874 году эмигрировал в Швейцарию, где начал заниматься революционной публицистикой и пропагандой. Он издал перевод и переработку книги Ф. Ламенне «Слова верующего», а также несколько пропагандистских работ в жанре лубочных народных сказок, где в доступной для простого народа форме излагались марксистские экономические идеи и критиковалась Крестьянская реформа 1861 года. Также написал ряд статей и очерков о русском революционном движении.
В 1875 году участвовал в Герцеговинском восстании против турок. В 1877 году участвовал в вооруженном восстании бакунистов в итальянской провинции Беневенто. Был арестован и приговорен к смертной казни, но в январе 1878 года амнистирован. Вернувшись в Женеву, основал совместно с Павлом Аксельродом и Львом Дейчем анархистский журнал «Община».
В мае 1878 года Кравчинский нелегально возвращается в Россию, где примыкает к «Земле и Воле». Наладил подпольную типографию, редактировал газету «Земля и Воля». 4 августа 1878 года среди бела дня в центре Петербурга заколол кинжалом шефа жандармов Мезенцова и сумел скрыться. Вновь эмигрировал в Швейцарию.
После восшествия на престол Александра III русское правительство потребовало у Швейцарии экстрадировать Степняка-Кравчинского, поэтому он нелегально переехал в Милан. В газете «Pungolo» («Жало») опубликовал серию очерков о российском революционном движении, которые легли в основу книги «Подпольная Россия». В 1885 году вышло отдельное издание книги на итальянском языке «La Russia sotteranea». Вскоре появились ее переводы на английский, немецкий, французский, португальский, испанский, голландский, польский, болгарский, венгерский, датский и шведский языки. На русском языке книга вышла в 1893 году. В «Подпольной России» был дан очерк народнического движения 60-70-х годов, представлены «революционные профили» Софьи Перовской, Веры Засулич, Петра Кропоткина и других революционеров. Книга впервые познакомила европейских читателей с «русскими нигилистами» и принесла автору мировую известность. Однако выход книги опять привлек к Степняку-Кравчинскому внимание царских властей, снова потребовавших его выдачи. Поэтому с 1884 года он жил в Лондоне.
В Англии Степняк-Кравчинский активно участвовал в общественной жизни, посещал различные митинги, выступал с лекциями. В 1890 году по его инициативе было создано «Общество друзей русской свободы» для поддержки российских революционеров и пропаганды против российского самодержавия. Оно выпускало англоязычный ежемесячник «Свободная Россия» (Free Russia), редактором которого был Кравчинский. В 1891 году Степняк-Кравчинский в США основал американское отделение «Общества друзей российской свободы». Также он занимался изданием и переправкой в Россию агитационной литературы.
23 декабря 1895 года Степняк-Кравчинский погиб в Лондоне, случайно попав под поезд.
Чем знаменит
Сергей Степняк-Кравчинский стал одним из первых революционеров-народников 1870-х, прошедших путь от идей мирной пропаганды социалистических идей среди крестьян и рабочих к идеологии индивидуального террора. Широкую известность он стал после покушения на шефа жандармов и главного начальника Третьего отделения Николая Мезенцова. Он подстерег Мезенцова во время его утренней прогулки, нанес удар кинжалом и скрылся в поджидавшем экипаже.
Об этом покушении Степняк-Кравчинский рассказал в брошюре «Смерть за смерть», где объявил ее местью за недавнюю казнь народника Ивана Ковальского и за другие расправы жандармов над революционерами.
О чем надо знать
В годы своей второй эмиграции Сергей Степняк-Кравчинский много занимался литературной деятельностью и добился успеха как писатель. Его писательский талант высоко оценивали Лев Толстой, Иван Тургенев, Владимир Короленко, Марк Твен, Эмиль Золя и Альфонс Доде. После первой книги «Подпольная Россия» Степняк-Кравчинский написал книги «Россия под властью царей» (1885), «Русская грозовая туча» (1886), «Русское крестьянство, его экономическое положение, общественная жизнь и религия» (1888). Первым художественным произведением стал роман «The Career of a Nihilist» («Жизнь нигилиста», в русском издании назывался «Андрей Кожухов»), о судьбе участника русского революционного движения. В последние годы жизни им бвли написаны публицистическая книга «Царь-чурбан и царь-цапля», повесть «Домик на Волге» и эссе «Заграничная агитация» и «Чего нам нужно и начало конца».
Прямая речь
«В периоды белого террора, наступающие обычно после крупных покушений или раскрытия заговоров, когда обыски производятся направо и налево десятками и сотнями, едва ли хоть одна семья из среды интеллигенции, отправляясь на покои, не дрожит при мысли, что еще до утра ее могут поднять с постели царские каратели. В один из таких периодов, после покушения Соловьева, когда тюрьмы были настолько переполнены заключенными, против которых имелись серьезные улики, что не оказалось места для тех, кто находились лишь под подозрением, без малейших улик, последних пришлось поместить в общей камере Литовского замка. Они жили все вместе и были очень веселы, как это всегда бывает в России, когда много людей неожиданно встречается в тюрьме. Как мне потом рассказывали, перед тем как ложиться спать, они говорили: "Эх, сегодня мы поспим спокойно - здесь мы в полной безопасности!" Все значение этой мрачной шутки могут понять лишь те, кто жили "под властью царей"».
Сергей Степняк-Кравчинский из книги «Россия под властью царей»
«Процессы пропагандистов, имевшие место в 1877 и 1878 годах, знаменуют конец этого первого периода революционного движения в России, являясь в то же время его апофеозом. Русское правительство, желая идти по стопам французской Второй империи, умевшей так хорошо играть красным призраком, решило, чтобы разбор первого большого дела - так называемого "процесса 50-ти" – происходил публично; оно надеялось, что устрашенные привилегированные классы теснее сомкнутся вокруг трона и оставят всякие завиральные идеи. Но расчет оказался ошибочным. Даже те, которые враждебно относились к революционерам, были поражены их изумительной готовностью к самопожертвованию. "Да это святые!" - восклицали все, кому удалось присутствовать на этом памятном суде. В следующем году громадный "процесс 193-х" только усилил это впечатление. И действительно, все, что есть благородного и высокого в природе человека, казалось, было сосредоточено в этой горсти героической молодежи. Восторженно преданные своей великой идее, они хотели принести в жертву не только свою жизнь, будущность, положение, но и самую душу свою. Они хотели освободиться от всяких других помышлений, от всяких личных привязанностей, чтобы отдаться своему делу всецело, беззаветно. Ригоризм был возведен в догмат, и был даже период, когда молодые люди обоего пола придерживались в своих отношениях самого строгого аскетизма».
Сергей Степняк-Кравчинский из книги «Подпольная Россия»
«Вот что делают у нас жандармы! Наша свобода, жизнь, жизнь всех людей нам близких отданы на полный произвол первой жандармской ищейки! Где же, в чем, в ком найти нам защиту драгоценнейших своих прав — свободы, жизни? Обратиться к обществу, к печати? Да разве все наши страдания, наши процессы, наши осуждения не были одним долгим, непрерывным воплем, обращенным ко всему, в чем жива искра человечности? Что же ответило нам наше оппозиционное, фрондирующее общество при вести о сотнях замученных, о других сотнях осужденных на медленное замучивание, при рассказе об унижениях, об истязаниях, которым нас подвергают? Наши жалкие либералы умели только хныкать. При первом же слове об активном, открытом протесте, они бледнели, трепетали и позорно пятились назад. А печать!.. При ней, на ее глазах совершались все эти зверства над нами. Она их слышала, видела, даже описывала. Она понимала всю их гнусность, потому что перед ее глазами была вся Европа, государственному устройству которой она сочувствовала. И что же? Хоть бы слово, хоть бы единое слово сказала она в нашу защиту, в защиту священных прав человека, которые поругивались в нашем лице! Но она молчала. Что ей справедливость, честь, человеческое достоинство! Ей нужны только пятачки с розничной продажи. Убеждение, право мыслить, неприкосновенность личности — все меркнет для нее перед блеском пятачка. Из-за него она будет лизать руку, еще вчера побившую ее по щекам, будет кланяться, унижаться! Рабы, рабы! Есть ли в мире такой кнут, который заставит наконец выпрямиться вашу рабски изогнутую спину? Есть ли такая пощечина, от которой вы поднимете, наконец, голову? Молчит печать. Молчит общество. Мы, социалисты, отданы на съедение жандармам. Они делают с нами все, что им угодно. Пусть же ответит нам всякий честный, порядочный человек, что же остается нам делать? Если к человеку врывается в дом шайка разбойников, то, по всеми признанному естественному праву, он может защищаться с оружием в руках. Мы спрашиваем, чем лучше разбойников жандармы, вламывающиеся ночью в чью-нибудь квартиру? Разве смерть от ножа или кистеня не во сто крат лучше медленного, многолетнего замаривания в крепости или в «предварительном», среди всяких нравственных и физических пыток, как были заморены 80 человек «процесса 193-х» и сотни из привлеченных по другим процессам? Жандармы — представители закона. Нас ждет впереди суд. Но разве существуют для нас какие-нибудь гарантии против жандармского произвола? Разве есть над жандармами суд? Напомним снова о тех немногих примерах, которые мы указали, и пусть найдется такой подлец, который осмелится сказать, что наше утверждение ложно! Что же нам остается, как не защищать с оружием в руках свою жизнь и свободу против жандармов, являющихся к нам с обыском, как мы защищаем ее против разбойников, нападающих на нас на большой дороге?».
Сергей Степняк-Кравчинский из прокламации «Смерть за смерть»
7 фактов о Сергее Степняке-Кравчинском
Материалы о Сергее Степняке-Кравчинском
Статья о Сергее Степняке-Кравчинском в русской Википедии
Сочинения в библиотеке Максима Мошкова
Степняк-Кравчинский в проекте «Хронос»
Евгения Таратута «С. М. Степняк-Кравчинский – революционер и писатель»
