Для проекта «После» Дмитрий Ицкович и Иван Давыдов поговорили с писательницей Яной Вагнер о том, как выглядит ее «не очень страшная Россия будущего», о том, почему мы туда до сих пор не попали, и еще — о жизни знаменитого поселка Териберка.
Я, конечно, далека от мысли, что способна придумать какой-то вменяемый сценарий или план и ответить на вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?», причем желательно так, чтобы закрыть тему. Этим у нас на протяжении многих столетий занимаются люди гораздо более достойные, образованные, структурно мыслящие и профессионально погруженные в проблему. И, к моему огромному сожалению, тоже в этом не очень пока преуспевают, и не в последнюю очередь потому, что по какому-то трагическому стечению обстоятельств как раз те самые философы, мыслители и прочие достойные образованные люди, как правило, к обустраиванию России почему-то не допущены. А занимаются этим совсем-совсем другие люди, и соображениями, боюсь, при этом обустраивании тоже руководствуются какими-то отдельными. Но фантазировать нам пока не запрещено, и, раз уж я писатель и это в некотором роде моя профессия — фантазировать, то давайте я после этого дисклеймера возьму и нафантазирую нам прекрасную Россию будущего. Я не согласна с определением «не очень страшная», мне все-таки хочется фантазировать про «прекрасную». Причем с удовольствием, потому что государство Россия вызывает у меня, скажем с осторожностью, сложные чувства, а страну Россию я как раз очень люблю и желаю ей, и себе заодно, потому что я в ней живу, вот этого самого прекрасного будущего. Для меня эти два понятия, страна и государство, не только не тождественны, а прямо разделены и всегда были разделены: я советский ребенок, родилась в 1973 году, так что мне это легко. И вообще, мне кажется, всякому русскому человеку их легко разделять ровно по той причине, что государство у нас отродясь было сложное и вечно норовило своим гражданам то хвост подрезать, то голову, и граждане об этом крепко помнят, такое трудно забыть. А страна при этом у нас как раз любимая и, в общем, уже прекрасная, просто очень невезучая, по-моему. Так что давайте попробуем сочинить утопию. Не всё же антиутопии сочинять.
Как говорит прекрасный писатель Линор Горалик, «жизнь бессовестнее литературы». На мой взгляд, в настоящем антиутопии давно уже посрамлены и как-то поблекли, а вот утопию имеет смысл представить себе хотя бы в мечтах. И в моей утопической и прекрасной России будущего наконец прекратится монархия, например. Гулять так гулять, с этого начнем. Потому что, не будем себя обманывать, у нас до сих пор монархия, причем в классическом, даже абсолютистском смысле. Просто она всё время называется по-разному, но суть ее не меняется, и отсюда наше вечное ощущение, что царь, или как его ни назови, — это такой божий помазанник, который сидит на троне где-то под облаками до тех пор, пока сам не устанет. Потому-то у нас плохо усваивается идея выборов, они кажутся какими-то бессмысленными, и, в общем, небеспочвенно, если задуматься. Мы ведь всерьез в XXI веке оперируем понятиями «наследник» и «преемник», и даже не ставим никаких кавычек. И голосовать, кстати, не ходим по той же самой причине, потому что понятно, что там есть какая-то особенная каста, которая сама решает, кто у нее наследник и кто у нее преемник, и пробиться в эту касту — обреченная идея. Есть же примеры таких попыток, и все, мягко говоря, неудачные. Черт его знает, придется в этой прекрасной России будущего не только реабилитировать идею выборов, потому что она и прижиться особенно не успела, не было у нее такой возможности пока что, а прямо внедрить ее с нуля и разобраться, какая от нее практическая польза. Сделать так, чтобы все выбирали буквально всех — не только главу государства, но и губернаторов, например, и мэров, и генеральных прокуроров, и судей, и глав администраций, муниципалитетов, и чтобы кандидатом мог стать каждый. Прямо не знаю, как мы с этим справимся, тут может быть очень много неприятных сюрпризов, я понимаю, но мне кажется, что кандидатом и правда может и должен стать каждый. И еще надо по-настоящему считать голоса, чтобы победил именно тот, за кого больше народу проголосовало. Это, конечно, ничего не гарантирует, мало ли за каких проходимцев способно проголосовать несознательное население, но я думаю, что как-нибудь со временем попривыкнем, оботремся и научимся. Да, и сенаторов и депутатов надо выбирать точно так же из всех желающих. Сейчас я скажу страшное и меня, наверное, никто не поймет: когда все эти случайные люди окажутся в парламенте, парламенту надо будет вернуть полномочия. Раз уж мы больше не будем монархией, а станем, наверное, республикой, то пускай они всё и решают. Надо как-то взять себя в руки и не отнимать у них полномочия, не расстреливать парламент из танков, а подождать года четыре и поменять их, если они напридумывают какую-нибудь ерунду. А они напридумывают обязательно, но потом тоже научатся, возможно. А если нет, то выберем новых, потому что четыре года — это, в общем, не много.
Кстати, о Конституции. Это уже у нас с вами утопия, правда? На мой взгляд, ее бы тоже как-нибудь откатить, и для начала — до предыдущей версии. Сразу оговорюсь, что я не большой знаток Конституции, но когда в операционной системе после обновления появляются баги, из-за которых всё зависает, перестают работать нужные программы и в целом всё начинает как-то рушиться и коротить, ее, как правило, откатывают до момента, пока всё худо-бедно работало, а потом начинают заново потихонечку что-то добавлять, менять, ждать и смотреть. И раз всё равно придется откатываться, то я думаю, что в прекрасной России будущего, возможно, даже и некоторые из недавно принятых законов тоже будет полезно для начала отменить, а потом снова подождать и посмотреть. Так мне кажется, хотя кто я такая? Это пускай парламент, за который все проголосуют, и решает. А если опять не понравится, то выбрать другой парламент, например, и повторить всё по новой до тех пор, пока не начнет работать.
Еще прекрасной России будущего хорошо бы вернуться во все международные организации, из которых она вышла. Например, хорошо бы вернуться в Совет Европы, в Совет по правам человека, в ВТО, в Болонскую систему образования и в платежные системы Visa и Mastercard. Не потому, что это всё безупречные системы, я вообще не очень верю в безупречность каких бы то ни было систем, безупречная система — это такой оксюморон; скорее всего, они небезупречные, не будем ничего идеализировать. Просто очень неудобно без Visa и без Mastercard, и без Болонской системы образования очень неудобно, и особенно без Совета по правам человека. Вот прямо как-то тревожно без прав человека.
Кстати, насчет прав человека — суды. Вот их даже не знаю, куда откатывать, наверное, придется куда-то очень далеко, я такого времени не застала. Но представьте себе суд в условной России будущего, где вину обвиняемого надо будет доказывать, вот прямо по-настоящему доказывать, и следственным органам придется всерьез собирать материалы и улики и соблюдать процедуры. И заранее неясно будет насчет приговора, он напрямую будет зависеть от того, есть основания или нет, удалось ли их доказать, и будет неважно, кто подсудимый. Конечно, им всем придется сложнее — и судам, и следственным органам, им придется прямо поднажать. Но представьте, как они тогда вырастут над собой! Как отшлифуют все эти навыки и какое удовлетворение наконец испытают, когда закон восторжествует во всей своей мощи и красоте! Представьте, что в этой своей новой роли у них появится возможность буквально у любого человека, страшно подумать, вообще у любого, на которого раньше, допустим, было страшно поднять глаза, подойти и спросить: «А вы что, прямо пьяный сели за руль?» или «А откуда у вас, простите, дворец, яхта и остров в Тихом океане? Неужели вы купили их себе на госзарплату?» А тот пускай оправдывается, и если не оправдается, то отобрать у него и дворец, и остров, и яхту. Ну разве это будет не радость? По-моему, радость.
И раз уж мы про радость — я, конечно, уже пошла вразнос, — то давайте тогда и про церковь, чего нам терять. Тут я много говорить не буду, чтобы никого не обидеть, но мне кажется, что в прекрасной и счастливой России будущего ее тоже хорошо бы как-то отсоединить от государства, потому что у них разные функции вообще-то, если не противоположные. Сразу оговорюсь, что тут я еще меньший эксперт, чем в области Конституции, но, по-моему, церковь — это всё-таки убежище, источник надежды и даже утешения. Государство у нас и так само по себе особо покою гражданам не дает, а когда еще и церковь подключается, то тогда бедному гражданину совсем уж бежать некуда.
Вот нельзя писателям позволять беспрепятственно фантазировать про будущее! Тут лучше, наверное, астрологов спрашивать, а то я еще, чего доброго, могу договориться до того, что прекрасная Россия будущего обнаружит наконец, что на планете наступил XXI век, и причем давно, больше двадцати лет назад наступил. И что XX век со всеми его предрассудками и жутковатыми идеями, со всеми способами достижения целей и методами, которые, в общем, мы знаем, к чему привели, уже как бы в прошлом. И что все эти непривычные новые веяния и непонятные идеи, которые коварно пытаются к нам просочиться из XXI века и что-то уничтожить, что нам страшно дорого и строилось веками, — просто называются прогрессом. И искусственно сдерживать его любыми законами так же бессмысленно, как пытаться законами запретить смену сезонов. И хотя поначалу всегда кажется, что прогресс разрушает какие-то нормы и расшатывает какие-нибудь устои — вот как женщина в штанах, например, 200 лет назад казалась абсолютным нарушением нормы, или женское избирательное право, или даже такая безумная идея, что, оказывается, жену и детей нельзя гонять по дому тумаками — вот буквально казалось, что все общественные устои в опасности. А сейчас ничего, смотрите, женщины ходят в брюках и даже сидят в Совете Федерации или в Думе. Хотя тут, конечно, пока вопрос спорный, есть от них там толк или нет, но женщины же много где работают, не только в Думе. И неплохо работают, куда без них. Вот так и с прочим прогрессом. Конечно, вначале он пугает и доставляет много неудобств, а потом оказывается, что всё даже и неплохо. И когда с тобой почему-то больше никто не хочет разговаривать, торговать или даже садиться за стол вместе, а из собеседников у тебя остались только «Талибан» (организация признана террористической, ее деятельность на территории РФ запрещена, ее официальные делегации регулярно посещают РФ — Полит.Ру), Иран и Александр Григорьевич Лукашенко, то это верный повод задуматься: а не пора ли все-таки как-то собраться с духом? Может, не так уж и плохо там вместе со всеми в XXI веке?
Что я еще забыла? Наверняка миллион важных вещей, так, в принципе, до завтра можно мечтать. Давайте я вот еще что скажу: чтобы у нас получилась прекрасная Россия будущего, надо вспомнить, что она вообще-то есть. И всегда была. И государство тут, я бы сказала, не то чтобы при чем, и никогда особенно не было при чем, а даже, наверное, наоборот. На моей памяти именно в те редкие времена, когда государство отвлекается от своих граждан — и это только на моей памяти, — потому что ему надо, например, быстро закончить приватизацию, пока никто не опомнился, или пока у него хорошо продаются нефть и газ, вот тогда граждане, оставшиеся без присмотра, занимаются не только тем, что организуют бандитские группировки и грабят друг друга на улицах. Они еще начинают очень много делать и много разного создают. Человек вообще существо созидательное, ему нравится делать и нравится, чтобы получилось хорошо, красиво, и чтобы не стыдно другим показать. И многие делают не благодаря государству, а сами по себе, столетиями буквально. Как только появляется хоть какой-то просвет, люди сразу начинают что-то создавать и делать. Казалось бы, эти просветы за нашу историю можно по пальцам пересчитать — то какая-нибудь гражданская война, то Отечественная, то красный террор, то белый террор. Ни одного спокойного столетия у нас за тысячу лет не было, каждому поколению обязательно что-нибудь да прилетает, никто пока не проскочил. И давно уже можно было устать и отчаяться, и многие устают и отчаиваются, конечно, а многие — нет. И вот они как раз открывают разные НКО, фонды, хосписы, театры, винодельни с сыроварнями, что-нибудь изобретают, делают какие-то открытия, собирают из ничего какие-нибудь музеи или даже просто пишут книги и симфонии или клумбы разбивают в палисадниках у подъезда. Казалось бы, зачем? Всё равно же лет через десять или пятнадцать всё опять смоет, и опять всё придется бросить, отдать, оплакать и сдаться, спиться или уехать. Такой короткий цикл у нас. А давайте на секундочку представим, что этих лет — пятьдесят? Не десять, не пятнадцать, а хотя бы пятьдесят. И тут государству даже делать ничего не придется, помогать не надо даже на первых порах. Поначалу ему достаточно будет просто не вмешиваться, ничего не трогать и очень скучно и тихо вести себя. Стоять в сторонке, считать налоги и перераспределять их на дороги, образование и здравоохранение. Представьте себе пятьдесят лет, а то и сто — тихой и скучной спокойной жизни, как в Швейцарии или в Швеции. Вот такой — тихой, скучной и спокойной я вижу Россию будущего, с тихим и скучным государством, где люди успевают расслышать свои мысли, планы и надежды, и где хотя бы два поколения семьи спокойно живут на одном и том же месте.
У меня, конечно, довольно эмоциональная получилась фантазия, но я не эксперт, я писатель, и поэтому закончу ее историей. Мне, как писателю, гораздо проще историями, а не рассуждениями. Я только побывала в Териберке, я вообще в последний год нарочно очень много езжу, зигзагами — от Владивостока и Благовещенска до Мурманска и Архангельска; как раз именно для того, чтобы не забыть, что именно я люблю. Териберка — это маленький поселок в трех часах на машине от Мурманска. Это Заполярье, побережье Северного Ледовитого океана, разноцветная тундра — морошка, ягель, скалы, сопки, ледяной океан, ярко-синие озёра, водопады, кладбище ржавых затонувших кораблей… Это, знаете, красота такая оглушительная. Туда приплывают горбатые киты, и телефон там не ловит, пока не доедешь куда-то, и там тоже не везде ловит, буквально край земли. И вот там, в этой Териберке, есть ребята из Мурманска — энтузиасты, которые организовали ассоциацию гидов и возят туда туристов. Они накупили каких-то микроавтобусов, сотрудничают с учеными, которые изучают там морских млекопитаюших и полярных птиц, ведут изумительные инстаграмы (продукт компании Meta, деятельность которой признана экстремистской и запрещена на территории РФ. — Полит.ру) и буквально бешено во всё это влюблены. Скинулись, например, чтобы поставить в Териберке туалеты для приезжающих, потому что раньше некуда было сходить. И следят за тем, чтобы туристы не вытаптывали тундру, потому что тундра — это три сантиметра почвы, и если человек двадцать раз наступает в одно и то же место, там потом камень голый еще тридцать лет, почва не восстанавливается.
Звягинцев там, в Териберке, снял свой фильм про Левиафана и оставил там скелет кита — муляж, конечно, — из какого-то папье-маше. Он уже потрескался, но лежит прямо на берегу, потихонечку желтеет. Есть там, кстати, и настоящий скелет кашалота, который кто-то повесил, насмотревшись на Звягинцева, но забыл выварить кости. Эти кости почернели и, говорят, пару лет ужасно воняли, а теперь не воняют, и вот висит такой скелет кашалота. А кто-то устроил там арт-фестиваль, и прямо на берегу океана поставил огромные деревянные качели, гигантские буквально, чтоб качаться и смотреть на Северный полюс. И есть ещё люди, которые там глэмпинг поставили — это такие стеклянные домики — специально для полярного дня, а другие люди открыли маленькую гостиницу. А третьи сделали ресторан с арктической кухней, где есть морские ежи на льду, гребешки, тартар из оленины и вина со всего мира, такая высокая северная гастрономия посреди буквально ничего, посреди тундры и камней. Стоит ли говорить, что государство в этом никак особенно не участвует, потому что у него руки пока не дошли, а местная администрация — старенькая, и тоже абсолютно ничего не делает. Но моя история на самом деле про другое. Териберка — это рыбацкий поселок с населением 900 человек, и до Мурманска там местами грунтовка и даже асфальт не везде есть. Один автобус в Мурманск ходит утром, второй — обратно вечером, а зимой иногда неделями и даже месяцами вообще нельзя проехать, очень жесткий климат. Старый деревянный поселок давно развалился и стоит брошенный, черный, без стекол прямо посреди всех этих глэмпингов, качелей с видом на океан, рядом с бумажным Левиафаном. А местные жители там всё бросили и живут теперь в стороне в шести панельных пятиэтажках и не смотрят ни на океан, ни на скалы, ни на водопады, это всё из окон даже не видно у них. Они ловят палтуса и треску, там в сезон норма вылова — 50 килограммов в день на человека. А когда не ловят, когда не сезон, я не знаю, что делают. Возможно, пьют. Я бы точно пила, потому что там не только полярный день, но еще и полярная ночь продолжается несколько месяцев. Но точно вряд ли любуются океаном, и в гробу они видали туристов, арт-фестивали и тем более ресторан высокой арктической кухни. Потрясающий, кстати, ресторан, там всё потрясающее. Так что в этот ресторан вахтенным методом возят из Питера полностью весь персонал, 40 человек — от шеф-повара до уборщицы, две недели через две. Потому что ни один человек из Териберки не представляет себе, зачем это всё нужно. Вот про это я хотела рассказать, вот про это моя история, и объяснять ее, на мой взгляд, совершенно не надо. Видите, насколько писателям проще, чем философам и мыслителям. Мне даже кажется теперь, что я могла ничего не говорить до этого, и ушло бы гораздо меньше времени.
Я далека от мысли, что образованный класс несет бóльшую ответственность за происходящее сейчас с Россией, чем необразованный, например. Мне кажется, это немножко гордыня — считать, что образование делает нас лучше, ответственнее и так далее. Что случилось в принципе? Почему у нас ничего не вышло, допустим, тридцать лет назад? Потому что мы просто увлеклись, думаю, нам хотелось пожить как люди. Мы просто увлеклись, понимаете? Тем, чтобы построить какую-то свою частную, счастливую, веселую новую жизнь. И поскольку у нас никогда не было особенного навыка, поколениями уже не было, участвовать в государственных делах, в них никто так и не начал участвовать. Занимались какими-то совсем другими вещами. Для нашей страны исторически это странное понятие — как это мы можем участвовать в государственных делах? Отродясь у нас никто в них не участвовал, и до этого, и сейчас не участвует. Мы просто не поняли, как это важно, и если будет какая-то работа над ошибками, то она, наверное, в этом и должна заключаться, потому что теперь-то мы понимаем, насколько это важно. Если отвлекаться только на свои собственные личные планы, если заниматься только этим, всё остальное очень быстро испортится.
Я далека от мысли считать себя фантастом и тем более автором антиутопий, я просто написала роман о конце света, а это далеко не одно и то же, это гораздо проще. Антиутопии писать сложно, их пишут философы и мыслители, но да, наша реальность зачастую способна посрамить и Сорокина, и Оруэлла, все они как-то бледнеют. Обидно ли это? Обидно за нас. Антиутопия — это всегда такое предупреждение, автор рассказывает обществу, что может произойти, если вдруг общество неосторожно напозволяет себе увлечься какими-то идеями. И местами человечество прямо поражает своей способностью превзойти любые, даже самые мрачные, ожидания. Но я, как большой поклонник этого жанра, должна сказать, что не всегда — иногда человечество поражает приятно. Возьмите, к примеру бесконечное количество историй про вирус, который в считаные часы превращает планету в джунгли, где все друг у друга отнимают последние ресурсы и всё мгновенно превращается в хаос и выжженную пустыню. Эта фантазия не оправдалась, человечество повело себя гораздо более дисциплинированно. Смотрите, как оно поднажало и сделало всё по-другому, и ничего подобного не случилось, хотя это были довольно страшные годы. Хотя сейчас кажется: боже мой, верните, пожалуйста, обратно то время, когда все тихо сидели по домам и делали в «Фейсбуке» (продукт компании Meta, деятельность которой признана экстремистской и запрещена на территории РФ. — Полит.ру) фотографии для группы «Изоизоляция». Но человечество справилось гораздо лучше, и все мрачные прогнозы бессчетного числа фантастов не оправдались, всё получилось по-другому. Получается, они наврали. Или моя любимая история с «Повелителем мух» Голдинга — он же был школьным учителем и писал о детях, видимо, со знанием дела. И вот он написал историю про мальчиков, которые попадают на остров и очень быстро превращаются в племя, где есть жертвы и охотники, парии и так далее. На самом деле в реальности было несколько таких историй именно с английскими, к слову, школьниками, которых обнаружили через несколько месяцев после того, как они остались одни где-то в дикой природе. И как оказалось, ничего такого, что придумал Голдинг, эти школьники не делали. Наоборот, они что-то такое себе построили, научились как-то добывать еду и, в общем, довольно прилично себя вели, помогали младшим, и никто никого не пытался загнать в яму с кольями. Так что человечество вызывает у меня смешанные чувства. Иногда оно невероятно пугает своей способностью переплюнуть самые мрачные фантазии и прогнозы, а иногда наоборот, оно вдруг берет и срамит фантастику с другой стороны — делает всё не так, как от него ожидали, гораздо лучше делает.
Я бы всех уволила! Абсолютно всех бы уволила с больших должностей и набрала новых, вот что я бы сделала.
И нет, это не люстрация. Я не готова ломать судьбы всем-всем, наверняка там есть и много приличных людей. Просто есть такие системы, которые имеет смысл начать строить с нуля. Не приделывать к ним с одной стороны заплатку и с другой стороны заплатку, а строить с нуля. Слава богу, что у меня не будет такой возможности, мне кажется, что у этого могли бы быть какие-то невероятно катастрофические последствия, но на эмоциях мне в голову сейчас приходит вот такое. А вообще, моя прекрасная Россия будущего выглядит, наверное, как Териберка, где разные люди делают что хотят и к ним никто не лезет. Их невозможно заставить ни ездить в Мурманск работать, ни устроиться уборщицей в каком-то дурацком ресторане, который им не нужен, потому что у них там вольница, они в каком-то смысле свободные люди, но при этом не лупят этих гидов и не гоняют с дрекольем туристов. Моя прекрасная Россия будущего — она вот такая.
