Директор Международного центра конкурентного права и политики БРИКС Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», директор Института права и развития ВШЭ-Сколково факультета права НИУ ВШЭ, LLM (Harvard) Алексей Иванов в интервью участнику нашего проекта «После» Федору Лукьянову говорит:
«Есть конфликт двух прав: право вечное на книгу и право интеллектуальной собственности, грубо говоря, лицензии на произведение, воплощённое в книге. Что важнее? В разных случаях по-разному важно. В момент, когда эта книга выходит от издателя, важна интеллектуальная собственность, то есть издатель получает деньги за то, что он создал интеллектуальное произведение <…> и оно выходит в рынок. Но как только оно ушло в рынок, важен уже оборот собственности, обычной физической вещи – здесь интеллектуальная собственность исчерпывается. Всё, вы уже не имеете право контролировать торговлю. То есть они делают, по сути, политэкономический вывод, и это имеет колоссальный эффект. <…>.
Мы же, вступая в ВТО активным образом и принимая этот закон в 2002 г., отказались от этого принципа. Депутаты и представители правительства, Роспатента и других организаций выступали и говорили, что это важно для того, чтобы вступить в ВТО. Мы отказались от принципа исчерпания исключительных прав или принципа первой продажи. Мы сказали в своём законе, что интеллектуальная собственность важнее в тех случаях, когда товар пересекает границу Российской Федерации, тем самым дали глобальным монополиям право контролировать оборот товара на территории России. Это были монополии типа издательских домов, хотя с книгами уже в меньшей степени это было важно, имел значение потребительский товар, а товарный знак стал королём положения торговой экономики. Потом в 2006 г. это реализовалось ещё в одном законодательном звене, в 2008 г. стало частью Гражданского кодекса. Устойчиво была реализована в несколько актов концепция, согласно которой глобальные правообладатели имеют право контролировать оборот товара на территории Российской Федерации. Им был передан мандат.
Россия отказалась от самостоятельного регулирования товаропотоков на рынки, передав их в глобально-правовую оферту. <…>
Для меня немножко странно, что при всех разговорах про суверенитет, про самостоятельный путь и выбор, эта история фундаментально сохраняется. Мы до сих пор продолжаем молиться на западных в значительной степени правообладателей и даём им право контролировать товарооборот на российском рынке».
