Политолог Алексей Макаркин пишет
о бывшем губернаторе Кемеровской области Амане Тулееве:
«Политический феномен Амана Тулеева связан с успешным сочетанием патернализма и авторитаризма, помноженных на умение прагматично выстраивать отношения с любыми властями в центре. В этом он соответствовал другим «крепким хозяйственникам», которые в 1990-е годы стали лидерами в своих регионах. <…>
В первой половине 1990-х годов Тулеев находился на стороне Зюганова, но опирался на свой регион – Кемеровскую область – и был нужнее лидеру КПРФ, чем тот ему. В 1996-м он без колебаний принял от Ельцина назначение в правительство, а в следующем году стал кемеровским губернатором, соединяя, казалось бы, несовместимые роли народного заступника и федерального назначенца <…>.
На самом деле Тулеев умел использовать свои отношения с центром, но при этом в публичном поле обозначать дистанцию. Чего стоит только публичный отказ от ордена, врученного ему Ельциным – с одновременным непубличным отказом поддержать лужковский ОВР, что для центра тогда было существенно важнее. И снова – в Кемерово лояльный губернатор, умевший контролировать протест, был значимее для центра, чем центр для него.
Кемерово до Тулеева было центром независимого рабочего движения – и московские демократы искали среди кузбасских шахтеров будущего российского Валенсу. Тулеев был последовательным противником этого движения, которое основывалось на мечте о том, что экономическая самостоятельность позволит шахтерам <…> стать еще более сильными и влиятельными игроками. Уголь нужен всегда и всем, рассуждали люди - и ошиблись. И не простили эту ошибку тем, кто убеждал их идти против Союза во время забастовок. Мечта сменилась реальностью – и в этой суровой реальности победил Тулеев, предложивший разочарованным в свободах шахтерам патерналистскую модель, в которой сам выступал в роли распределителя ресурсов и «своего парня», понимающего нужды простого человека.
Региональные авторитаризмы 1990-х годов отличались тем, что жестко ликвидируя оппозицию внутри своих регионов, местные лидеры выступали за слабый центр, следуя принципу бургундского герцога Карла Смелого, который так любил Францию, что хотел бы, чтобы у нее было шесть королей, а не один. <…> В России Тулеев, пожалуй, первым из своих коллег понял, что наилучшая стратегия – это вписаться в процесс очередной российской централизации, а не идти против него.
Именно поэтому он оставался во главе своего региона дольше, чем другие. <…> И если бы не случилась трагедия «Зимней вишни», то управлял бы еще некоторое время».
