Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ и доктор экономических наук, на канале Tinkoff Private Talks говорит про будущее России:
«Завтра у нас будет плохим и тяжелым, поэтому нужно думать про послезавтра, чтобы оно было лучше. Сколько продлится "завтра"? Я думаю, что года три, включая полгода, которые уже прошли. Эти три года экономика будет адаптироваться к удару невиданной силы. В истории не было такой силы санкционного удара/шторма: Россия получила за три недели больше, чем Иран за сорок лет. У Ирана было время адаптироваться, у России — нет. Экономисты даже с интересом наблюдают, как экономический организм может прореагировать на такой удар.
Почему так долго? Есть технологическая составляющая кризиса: какие-то недостатки технологических товаров будут проявляться не сразу, а с истечением запасов, необходимости замены оборудования.
Что будет в эти три года, что уже началось? В принципе, живой организм реагирует на резкое ухудшение среды упрощением. Поэтому первый процесс, который уже пошел, — сбрасываются сложные отрасли. Больше всего страдают сложные финансовые системы, логистика, индустрия услуг. Примерно то же самое Россия делала в начале 1990-х при трансформационном кризисе и ухода СССР к новой экономике. Тогда сбросили ракетно-космический комплекс. Тогда сбрасывали то, что было наработано в СССР. Теперь сбрасывают за 30 лет. Это неприятно, но это нормально, потому что по-другому выживания не произойдет.
Второй важный процесс — технологическая деградация. Отрасли опускаются на –1, –2, –3 уровня. Мы видим, что «АвтоВАЗ» ушел на стандарт «Евро-0» — это 1998 год, «КамАЗ» — на «Евро-2» — это 2005-й. Мы могли бы в годах посчитать, насколько нас отбрасывает. При этом понятно, что на каких-то направлениях нужно выдерживать фронтир — удержаться. Сразу скажу — прежде всего, в цифровых технологиях, где Россия за последние два года оказалась одним из мировых лидеров.
Третий процесс — это деградация институтов, замена их другими институтами. Что нового приходит? Я думаю, что уже к концу года будет видно, что, во-первых, строится совершенно новая институциональная цепочка — параллельный импорт. Строится чрезвычайно тяжело: у нас есть простой индикатор — тяжелый рубль. Почему он потяжелел? Потому что 40 % импорта заблокированы. Почему рубль начинает выправляться? Вот это вопрос. Можно выправляться, потому что параллельный импорт все-таки работает. Хотя я думаю, что он работает по потребительским товарам: малый бизнес из России, малый из Казахстана, плюс малый бизнес из Китая — они в состоянии образовать цепочку через Турцию или через Грузию. Технологический импорт восстановить намного тяжелее, потому что там основные игроки — не малый бизнес.
Поэтому я думаю, что строительство идет очень тяжело, и то, что рубль начинает выправляться, может быть следствием падения экспорта. Потому что этот тяжелый рубль экспорт и давит. Поэтому, в целом, экономика сжимается и будет сжиматься. Я не думаю, что в 2023 году это сжатие прекратится. Я думаю, что 2023 год будет тяжелее, чем 2022-й. И пока ничего не могу сказать про 2024-й, но полагаю, что примерно за три года российская экономика адаптируется и выйдет в состояние экономического плохого равновесия: жить можно, но не так, как жили в 2021 году.
А вот про перспективу дальнейшую — до 2030 года — очень интересный вопрос. С моей точки зрения, главный вопрос — чтобы мы, выживая, не потеряли возможность развиваться. А она сжалась, у нас сейчас нет таких возможностей развития, как полгода тому назад, потому что мы не имеем доступа к хайтеку, без которого это развитие выглядит плохо.
Мне кажется, что задачка такая: проходя адаптацию, зацепиться за горизонт, не упустить фронтиры, которые у нас есть».